Уездная учительница магии - Варвара Корсарова

Хватая ртом воздух, я со страхом и недоумением смотрела на отца Ланзо. Школьный уборщик выглядел хуже некуда: всклокоченный, помятый, на бульдожьем лбу собрались складки, под опухшими глазами глубокие тени, взгляд отчаянный и злобный. Однако он не делал попытки схватить меня и уволочь в особняк, чтобы сдать преступникам.

— Вы меня искали? — повторила я тупо. — Зачем?

— Вы должны спасти Ланзо, — выплюнул он яростным шепотом. — Все из-за вас! Все случилось по вашей вине! Я оберегал его, и тут вы явились, расфуфыренная ведьма из столицы, и все пошло наперекосяк! Из-за вас они узнали о его силе и забрали его, как и остальных. Давайте, исправляйте то, что натворили!

Он грязно выругался, но его ругань странным образом меня успокоила, потому что дала понять: Виктор не на стороне тех, кто засел в особняке и замыслил недоброе!

— Тихо! — шикнула я на него и огляделась — не услышал бы кто! — Рассказывайте по порядку. Что случилось с Ланзо? Кто его забрал?

— Сначала вы ответьте... Почему вы тут, а не с ними? — он с видом глубочайшего омерзения кивнул в сторону особняка.

— Потому что я спустилась в подвал, увидела и услышала там то, чего не должна. Меня поймали, связали и заперли, чтобы потом убить. Я сбежала и теперь собираюсь вернуться в Крипвуд.

Виктор выслушал меня молча, потом опять выругался и сплюнул.

— Это Химерас и его шайка, — сказал он.

Меня было уже ничем не удивить, даже именем выдуманного журналистами преступника-фантома.

— Кто именно Химерас?

— Полагаю, нынче это усатый черт из столицы. Тот, кто говорит как лис, и при этом хрипит, как удавленник.

— Что значит «нынче»?

— Потому что он чертов колдун. Меняет лицо как перчатки. То он является жирным лысым боровом, то кудрявой бабой в цветастом платье и с шалью, то щеголем в очечках, с тростью и бородкой. Но это один и тот же человек. Я научился узнавать. Он вот так скребет пальцами... — Виктор потеребил воротник своей куртки, точно так же, как делал усатый. И как делал кто-то еще... жест был мне знаком!

— И голос, — продолжал Виктор угрюмо. — Он не может долго разговаривать одним голосом. Потом начинает сипеть и хрипеть. Так его можно узнать.

— Зачем ему Ланзо? Какое отношение вы имеете к Химерасу?

— Тут в городе заправляют его сошки. Роберваль и еще кто-то. Кто — не знаю. У нас место тихое, удаленное. Последние лет десять Химерас и его шайка обосновались тут, в особняке. Грибы выращивают… делают из них пакость на продажу. Местных запугали, чтобы они в лес не совались. А сами берут к себе таких, как я. Как делал безглазый… Грабб. Забирают тех, кто может... колдовать.

Виктор как будто подавился, когда выговорил последнее слово, его лицо исказила гримаса отвращения.

— Одаренных. Они берут Одаренных, сенситивов. Вы, Виктор, не колдун. Вы сенситив с даром управлять эфирными полями. Что вы можете?

— Многое. С огнем хорошо управляюсь… немного с водой. Эти... столичные... всему находят применение. Старуха Барток может сторожевых псов заговаривать. И людям глаза отводить. В Кривом доме, где вас поселили, тоже жила одна баба... Мазена. Она покойников обмывала и умела с ними говорить.

— Бывшая хозяйка Кривого дома была некрогностом, — пробормотала я. — Зачем преступникам некрогност?

— Ясно, зачем... Известно, жизнь у бандитов опасная, они по грани ходят. Сегодня ты ешь, пьешь, гуляешь, а завтра тебе нож под ребра или пулю в голову. Мертвые не говорят, но знают много. Вот Мазена им и помогала их разговорить. Но мы люди не ученые. Поэтому когда они кого из колдунов забирают, напичкивают их этой дрянью из грибов. Вот тогда мы можем колдовать в полную силу, на износ. Такое делать получается, что в здравом уме и не вообразишь. Я сейфы для них взрывал, — признался Виктор. — Поджоги устраивал. Но когда тебя заставят выпить ту отраву, ты потом себя плохо помнишь. Несколько дней ходишь как в тумане. Если зелья перебрать, то и окочуриться можно. А Ланзо многое умеет. На ярмарке показал, благодаря вам, госпожа учительница магии, черти бы вас взяли, — Виктор опять разозлился. — Вы ему мозги запудрили, толковали о неслыханном таланте, вот он и полез выступать. Показал свое умение… Ланзо и вещи может двигать, и многое другое. Вот они его и забрали. Этой ночью они хотят остановить поезд. Взломать банковский вагон.

— Откуда вы знаете?

— Подслушал, — хмуро ответил Виктор и вытер рот рукавом. — Еще в прошлый раз… в Дикую ночь. Тогда они меня забрали, чтобы я сделал для них известное дело. Дали зелья, привезли в банк... потом были взрывы, пожар... все это я устроил. После валялся как мертвый, от зелья отходил. Они думали, я ничего не соображаю, и говорили при мне. Но в тот раз я слышал и запомнил.

— Преступники собираются остановить и ограбить Северо-западный экспресс?

— Именно. О чем и толкую! Они сначала меня хотели использовать, но забрали и меня, и Ланзо. Ланзо им полезнее. Ему тоже дадут выпить отравы… и он сделает для них то, что нужно. Своей силой выдернет сейф из вагона и вскроет его. Самим им не справится, там железо новое, толстое. А Ланзо... он может не выжить после этого. Но кому до этого дело!

Последние слова Виктор произнес хриплым шепотом, тяжело дыша. Его руки сжались в кулаки, и он посмотрел на меня с ненавистью и одновременно с надеждой.

— Мне больше не к кому обратиться. Все тут одной веревкой повязаны. А вы не с ними. Вы из столицы, и вы ведьма. Одаренная, в академии обучались. Только вы и можете помочь.

— А... Корнелиус... господин Роберваль... он?..

Виктор зло усмехнулся.

— Снюхался с Химерасом в столице. Недавно вернулся сюда и выкупил особняк Грабба. Затеял для подельников прием. Эти, что из столицы, устроили тут сходку. Говорят о бандитских делах, планируют, готовятся. Пригласили городских шишек, чтобы ими прикрыться, если что не так пойдет. Они теперь у Роберваля в лапах. Половина городских замешаны в делишках Химераса, это как пить дать. Но кто из них второй после Роберваля — я не знаю. Бургомистр, аптекарь, директор, Анвил — да кто угодно!

Я сглотнула.

— Виктор, вы уверены, что Роберваль…

— Да, черт вас дери! Уверен! Этот уж точно. Про него разное говорят… что он жену уморил, когда она о его делишках узнала. Опоил ее зельем. После того как они добудут золотые слитки из поезда, они уберутся отсюда. Потому что это неслыханные деньги. И Роберваль уедет, это уж точно. Свою-то дочурку он бережет. До чужих детей ему нет дела.

— Но... что теперь делать? Как я могу помочь?

Мне было плохо как никогда. У меня дрожали руки, ноги, раскалывалась голова. Я судорожно сглатывала горькую слюну, от сухости саднило горло.

— Есть вода? — спросила я осипшим голосом.

Виктор молча протянул мне флягу, и пока я пила, продолжал быстро говорить: