Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Отар Маргания

Не слишком ладилось поначалу дело и с созданием Общего рынка, которому устроили обструкцию англичане. «Нет никаких шансов согласовать договор, — говорил на конференции в Мессине британский дипломат. — Коли его все-таки удастся согласовать, у него нет шансов быть ратифицированным. Если же это произойдет, его не станут выполнять. Если же выполнять будут, для Британии он останется совершенно неприемлемым… До свиданья, господа. Желаю удачи».

Однако Монне не сдавался. В 1955 г. он вышел на пенсию и тут же создал Комитет борьбы за Соединенные Штаты Европы. Это был прекрасный пример функционирования гражданского общества. Целых 20 лет Монне вел работу параллельно с официальными структурами, развивавшими европейскую интеграцию, встречаясь со многими влиятельными людьми и агитируя за углубление единства. Только в 1975 г. в возрасте 87 лет он полностью ушел на покой.

Ему оставалось прожить еще четыре года, которые ушли на подготовку мемуаров. Жан писал текст, Сильвия в соседней комнате писала картины, оставляя их слегка незавершенными. «Естественная незавершенность, —заметил в конце своей книги Монне, — признак истинного искусства».

Когда он писал это, то думал, наверное, о своей единой Европе. Он оставил проект незавершенным, но уже в 1985 г., через шесть лет после смерти Монне, его соотечественник Жак Делор резко активизировал жизнь Общего рынка, превратив его в Евросоюз. Единый европейский дом стал еще на шаг ближе.

При Сталине югославского «отца народов» Иосипа Броз Тито советская пресса вдруг объявила вождем фашистской клики. И это несмотря на то, что он во главе партизанской армии дрался с гитлеровцами. Невзлюбил Иосиф Виссарионович своего тезку Иосипа Франьовича. Однако после смерти Сталина Хрущев вдруг помирился с Тито. Переход опять был столь резким и необъяснимым, что это даже нашло отражение в советском фольклоре. Появился следующий анекдот. Тито приезжает в СССР. На обочине трассы, по которой движется кортеж, стоят трудящиеся с приветственными плакатами. На них написано: «Да здравствует, клика Тито!».

Шутки шутками, но из конфликта двух отцов народов выросли в конечном счете весьма своеобразные экономические реформы. Послевоенное развитие Югославии оказалось весьма специфичным. Это была единственная страна в Европе, сформировавшая хозяйственную систему, качественным образом отличавшуюся как от западного капитализма, так и от экономики советского типа, установленной во всех государствах, оказавшихся в политической зависимости от СССР. Несмотря на то что в Югославии у власти стояли коммунисты, страна не удовлетворялась догмами и искала своеобразный третий путь.

Начало становления послевоенной экономики, однако, не предвещало никакого ревизионизма. Освободившие страну партизаны, несмотря на формально резкий разрыв с существовавшим в межвоенный период югославским королевством, на практике лишь развили ту этатистскую линию, которая наметилась еще в 30-х гг.

И без того значительный по размеру госсектор быстро разросся до масштабов всей не очень-то крупной национальной индустрии. Уже в 1946 г. 82% промышленности находилось в руках государства. Такая впечатляющая скорость преобразований определялась тем, что коммунистическая революция в Югославии совпадала с национально-освободительной борьбой. Предприятия, в значительной степени принадлежавшие немецкому и итальянскому капиталу, а также местным коллаборационистам, конфисковали у врага и тут же превратили в государственное имущество. Сопротивляться этому в крестьянской стране слаборазвитого капитализма было практически некому.

Расширение объема госсобственности полностью соответствовало взглядам пришедшей к власти партизанской верхушки. Нельзя сказать, что югославские коммунисты по своему менталитету чем-то принципиально отличались от коммунистов других стран. Догмы у всех были одинаковые, а потому попытки установить директивную хозяйственную систему, основанную в значительной степени на принудительном труде, были свойственны югославам не в меньшей (а возможно, и в большей) степени, чем их соседям по Центральной и Восточной Европе.

Например, хорват Андрийя Хебранг выдвинул идею пятилетнего плана ускоренной индустриализации, основанной на опыте сталинских пятилеток. А один из лидеров югославских коммунистов Милован Джилас в 1948 г. написал статью, в которой хвастался, что через десять лет Югославия догонит Британию по объему промышленного и сельскохозяйственного производства.

Вряд ли являлся исключением из общего правила и лидер югославских коммунистов Иосип Броз Тито. Нет оснований говорить о том, что у него до начала 50-х гг. были какие-то умеренно либеральные взгляды, или о том, что он был человеком ответственным, мало склонным к общему коммунистическому авантюризму. Так, например, в мае 1945 г. он готов был спровоцировать третью мировую войну, идя на острый конфликт с итальянцами из-за Триеста.

Иосип Броз (впоследствии прозванный Тито), родившийся в 1892 г. в простой хорватской крестьянской семье (по матери он был словенцем), не получивший толком никакого образования и перепробовавший массу профессий, прежде чем стать профессиональным революционером, являлся типичным порождением эпохи, поднимавшей из грязи в князи множество людей. Иосип, правда, в молодости успел постранствовать, побывав в поисках куска хлеба в Чехии, Австрии и Германии, а после пленения на войне — еще и в России. Он выучил ряд иностранных языков (говорил на русском, чешском, немецком, киргизском, английском, читал на французском и итальянском), но тем не менее оставался политиком, сравнительно плохо подготовленным для управления государством.

Говорят, что он очень любил раздавать всем поручения и именно за это получил свою партийную кличку: ты, мол, сделай то, ты — то, а ты — то (Tito). Однако умело управлять и раздавать поручения — это все же две разные вещи.

До поры до времени Тито был сильно зависим от советской России. Он работал в Коминтерне, а примерно к началу Второй мировой войны стал секретарем компартии Югославии. Даже жена у него была русской. Пелагею Белоусову он нашел в Сибири во время пребывания в плену. Впрочем, она бросила мужа после того, как тот угодил в тюрьму, где вынужден был провести целых пять лет. Обретя свободу и не обнаружив рядом супруги, Тито таким образом оказался независим как от властей, так и от семейных уз. В дальнейшем у него были разные женщины. Возможно, легкость завязывания отношений приучала его постепенно и к вольности политической жизни.

Однако реформатором он все же оказался не собственной волей и даже не волей бросившей его жены, а благодаря тем историческим обстоятельствам, которые определили особый югославский путь экономического и политического развития.

Корни югославской специфики уходят во времена Второй мировой войны и даже дальше. Многолетняя вражда между сербами и хорватами раздирала на части Югославию. Во всех возможных бедах эти народы винили не объективные обстоятельства, не хозяйственную отсталость страны, а исключительно друг друга. Когда началась фашистская оккупация, усташи — хорватские националисты — устроили ужасающую резню сербов. Те, по возможности, отвечали им тем же. Не обходилось дело, естественно, и без зверств в отношении мусульман. В общем, на фоне подобных межэтнических отношений трудно было говорить об освобождении страны. Тито, который, несмотря на свой высокий пост в компартии, был к началу войны малоизвестным человеком, в какой-то момент понял важность преодоления внутренних распрей. Такой подход в конечном счете обеспечил его превращение из скромного функционера в маршала, освободителя и фактического национального лидера.