Бестиарий - Эль Бруно

Он сказал последнюю фразу так серьезно и задумчиво, что на секунду собеседник поверил ему.

Когда шахидка подходила к креслу своего куратора с целью поинтересоваться, почему тот молчит, она заметила, что он сидит, отрешенно опустив на грудь голову. Приблизилась к нему, она на секунду подумала, что он – умер, но эта тревожная мысль не подтвердилась, когда женщина села рядом с ним – лицо ее напарника по суициду странно побледнело, глаза были широко раскрыты, но он все же пребывал в сознании, похожем на кататонию. Не успела шахидка помчаться в другой конец салона, чтобы подать своей соседке сигнал о начале действий – сейчас или никогда, как тяжелая ладонь легла на ее плечо, и она увидела перед собой поразительно красивого молодого человека. Его внешность показалась ей неуместной и попросту невежливой в тревожной, трагической ситуации. Она тут с духом намеревается пожертвовать собой, а здесь возник этот бледнолицый с чернющими глазами. Прежде, чем она сказала хоть слово, она ощутила укол в руку и, спустя несколько секунд, растерянно опустилась рядом со своим куратором. Она открыла рот, но ничего не смогла произнести.

Окружающие, кстати, ничего необычного не заметили. Никто не понял, почему и каким образом женщина уснула рядом со своим соседом.

И всё, наверное, закончилось бы тихо, красиво, как и рассчитывал Кристиан, но неприятности начались, когда какая-то пассажирка заверещала на весь салон:

– Бомба! У нее под курткой!

Кристиан в это время как раз подходил к третьей самоубийце. Его реакция оказалась в тот момент куда быстрее, чем у нее. Пока женщина в отчаянной панике нащупывала у себя на запястье браслет с кнопкой взрыва, Кристиан вытащил пистолет, прицелился и оглушительно выстрелил. Фишер выбрал руку. Он знал – если задеть голову, женщина упадет раньше, чем он ее поймает. К тому же, он нарочно не трогал ее – существовал шанс, что она знает, как обезвредить взрывчатку и, вообще, найти её на теле девушек. Попасть в быстро движущуюся мишень с такого расстояния было не просто, но пуля все же задела ладонь женщины. Моменты боли – драгоценное время паузы, и он пользуется ими, чтобы ударить ее по голове и подхватить второй рукой.

– Всем сохранять спокойствие! Идет операция по предотвращению террористического акта! Сидите на местах и не двигайтесь, – громко и четко произнес Кристиан.

Стюардесса умчалась в кабинку пилота. Детектив, усадив бесчувственную женщину на свободное сиденье, прошел за ней. Девушка немедленно пропустила молодого мужчину с пистолетом в руке – оружие действует на некоторых людей, как паралитик, от страха она не различила травматический от боевого.

– Запросите посадку в первом попавшемся аэропорту, – спокойно и отчетливо выговорил Кристиан. – На борту обезврежены два террориста. Третья находится без сознания.

– А вы, вообще, кто такой? – спросил пилот, посмотрев на Кристиана немигающим, внимательным взглядом.

– Сознательный гражданин. Это имеет значение прямо сейчас?

Пришлось пилоту признать, что не имеет.

Фишер знал, как собирать некоторые бомбы, он разбирался в их устройстве, но сам никогда не обезвреживал и, скорее, доверил бы это дело профессионалу. Вот только, разумеется, никто в салоне не имел представления, как это сделать.

Он вернулся к шахидке и написал Саше: «Выходи к нашему месту».

Похлопав по щекам шахидку, Кристиан привел ее в чувство. По-русски она говорила замечательно. Сначала, конечно, ничего объяснять не хотела, и детектив, нимало не переживая, что делает это на виду у пассажиров, вытащил из кармана невесть откуда у него имеющуюся иглу и поднес к глазу шахидки. Голос прозвучал невероятно благожелательно:

– Не расслышал, что вы сказали. Где взрывчатка? Сверкая темно-карими глазами, она шумно дышала, но молчала.

– Помоги мне, – скомандовал Кристиан подошедшей заплаканной Саше, кивнув в сторону пленницы. – Эти двое уже никому не навредят. Третья нужна в сознании. Это реально или мне ее пытать?

Саша сделалась серьезной и сосредоточенной, машинально вытащила из заднего кармана джинсов свой блокнотик, ручку – мысли лучше складывались, когда она писала. Сканируя женщину непривычно жестким, мертвым, как у самого Кристиана, взглядом, она отсеивала ненужную информацию.

– Она научена терпеть пытки. Бомба взорвется только по ее сигналу… нет. Сама. Взорвётся через… – Саша прищурилась, глядя на женщину и изучая её мимическую реакцию на всё, что она говорит. – Двадцать… Нет, пятнадцать… Боже мой, десять минут?

– Не отвлекайся, Александра!

– Как она это делает? Я буду говорить только с ней, – неожиданно подала голос шахидка.

Никогда еще он не видел свою помощницу такой собранной, раньше ее манипуляция не была столь продуманной. Она заговорила неторопливо, не отрывая контакта глазами с женщиной.

– Лжете. Вы торжествуете, ведь через считанные минуты всё закончится. И, хотя в ваше сознание закрадывается мысль, что близко спасение и существует альтернативный вариант – оставить себя в живых – вы гоните это прочь. Ведь вас учили, как действовать. Вы знаете, что люди будут с вами говорить, если поймают, начнут искать слабости. Жалкие, думаете вы, твари, прозябающие без цели в грехе и безбожии. Ваша любовь к Аллаху велика, и он взирает на вас, думаете вы. Но правда в том, – продолжила Саша, садясь прямо перед ней, – что сейчас на вас смотрю только я, этот человек и остальные люди в салоне.

В эту секунду на шахидку смотрела испуганно девочка, сидевшая на коленях у бабушки. Надменная, холодная улыбка коснулась губ женщины. И Саша, увидев этот взгляд, скомандовала:

– Ничего не получится. Действуй, Крис!

Мне неизвестно, из какой организации эти девиантные образцы человеческой расы. Моё задание – не уничтожить бомбы, а захватить конкретную цель. У меня было лишь её описание и требование вернуть беглянку. А оказалось всё куда сложнее…

Каждая террористическая ячейка имеет стандартную иерархическую систему тоталитарного типа. Человек на верхушке всегда невидим. Это образованный, состоятельный, чрезвычайно хорошо натасканный бизнесмен, и единственный бог, которому он поклоняется, что бы он ни говорил сам себе – золотой телец. Но никому ниже по иерархии это точно неизвестно. Люди под верхушкой – наставники, учителя, идеологические стержни и солдаты, которые и являются воспитателями целых поколений террористов. Детей отбирают с малого возраста. Редко тренируют и вербуют взрослых людей. Если такое и происходит, то чаще всего их используют, как расходный материал, и никогда им не доверяют, поэтому вклиниться туда агентом почти невозможно. Каждый проверенный человек выращен там чуть ли не с рождения. С малого возраста детям внушают определенные идеологические стандарты – простые, жесткие, бескомпромиссные. Стиль воспитания программируется учителями и более образованными пастырями пирамиды. Бывает и так, что изначально вербовщиками позиция секты преподносится исключительно, как миролюбивая. Мастера своего дела способны убедить слабый, скептический разум в данном абсурде.