Полночная чума - Грег Кайзер

Зильман на минуту замешкался, а когда Волленштейн повернулся, то заметил в руке у англичанина наган.

— Что вы задумали? — спросил англичанин у Волленштейна. Похоже, он расслышал его шепот. Воцарилось молчание. Его нарушали лишь голоса рядом с «мессершмиттом». Это пилот переговаривался с наземной командой, если судить по тому, что под крылом мелькал свет от пары фонариков. На какой-то миг луч одного из них упал на стальной бак-распылитель.

— А что там у вас под крылом «мессершмитта»? — поинтересовался Уикенс.

— Зильман, я сказал вам, ступайте! — повторил Волленштейн. — Дайте команду летчикам!

— Он никуда не пойдет, — возразил англичанин, и в темноте щелкнул предохранитель нагана.

— Давайте, стреляйте в него, — произнес Волленштейн. — Он пилот, и тогда ни вы, ни я никуда не улетим.

— Штурмбаннфюрер, что он говорит? Кто он такой? — спросил Зильман.

— Делайте то, что вам сказано! — вместо ответа рявкнул на него Волленштейн.

— Стой на месте, парень!

— Штурмбаннфюрер, что происходит? — в голосе пилота слышался испуг.

— Ступайте!

— И куда же летит самолет? И что там у него под крылом?

— Зильман, кому сказано!

Волленштейн повернулся к пилоту, но тот так и не сдвинулся с места. Тогда Волленштейн положил автомат на каменную стену, вскарабкался на нее сначала одним коленом, затем другим, перелез на другую сторону и схватил саквояж.

— Мы видели «шторьх» над Порт-ан-Бессеном, он нес под крыльями какие-то приспособления, — крикнул ему в спину англичанин. — Что это?

Волленштейн не удостоил его ответом. Зато сделал сначала один шаг от стены, затем другой в направлении «мессершмитта». И всякий раз ожидал, что англичанин выпустит ему в спину пулю. «Мессершмитт» был уже почти рядом — казалось, это не он приближался в крылатой машине, а она сама приближалась в нему. И каждый новый шаг уводил его все дальше и дальше от пули.

— Доктор! Стойте! — крикнул ему вслед Уикенс. Впрочем, в голосе англичанина слышалась неуверенность. Как будто он не знал, какую опасность таит в себе «мессершмитт», и потому не желал идти на риск, опасаясь потерять то, ради чего, собственно, он здесь оказался. Именно на это и рассчитывал Волленштейн, продолжая шагать к самолету.

Лишь когда рука его легла на холодный металл, до него дошло, что все это время, пока он шагал от стены к самолету, он не осмелился сделать даже вздох. Он нырнул под крыло, обошел неподвижный пропеллер и окликнул пилота. Из кабины тотчас высунулась голова Хинтца, а в темноте, подобно светлячку, мелькнул горящий кончик сигареты.

— У вас есть карты? Вы знаете, каким курсом лететь? — поинтересовался у пилота Волленштейн, откинув голову назад.

— Да-да, все в порядке, — отрапортовал Хинтц, после чего попросил его отойти в сторону, а сам что-то крикнул наземной команде, после чего задвинул стеклянный колпак. Волленштейн услышал, как тот со щелчком встал на место.

Сам он, как ему было сказано, отошел в сторону. Пропеллер справа медленно ожил: лопасти описали четверть оборота, половину, затем три четверти, затем жалобно заскулил двигатель, пока не заработал на полную мощь, и из выхлопной трубы вырвалось облако маслянистой копоти. Лопасти продолжали вращаться все быстрей и быстрей, и вскоре слились в сплошной круг. За первым двигателем ожил и второй.

«Мессершмитт» с чумными палочками под брюхом покатился по короткой траве, как раз в тот момент, когда из темноты выскочили два темных силуэта и бросились бегом через летное поле. Оба держали в руках красные сигнальные факелы, которые шипя оставляли за собой дымный след. Оба со всех ног бежали к дальнему концу поля — туда, где крылатая машина должна была оторвать от земли колеса и взмыть над верхушками деревьев.

Самолет на мгновение замер на месте — было слышно, что моторы его работают на полную мощность, — а потом вновь устремился вперед. Из выхлопной трубы вырвалось голубое пламя, осветив на миг стальной бак под брюхом самолета.

Каммлер положил руку на тощее плечо Ниммиха, подталкивая его вперед. Им пришлось подождать Адлера, поскольку толстяк задыхался и едва поспевал за ними. Фонарик в его руке скакал туда-сюда, пока наконец не высветил их фигуры. Лишь тогда Адлер облегченно вздохнул и, похоже, собрался опуститься на траву.

— Только не это, — пробормотал Каммлер. Но Адлер все равно сел, и его толстая задница придавила влажную траву. И тогда Печник выместил свое раздражение на Ниммихе.

— Сколько еще? — недовольно спросил он у парня и поднес фонарик к его лицу. Ниммих был вынужден зажмуриться. После того как они обнаружили горящую лабораторию, Каммлеру ничего не оставалось, как пообещать Ниммиху, что тот останется жить, если скажет, где искать Волленштейна. После этого парень выложил ему все, как на духу.

— Осталась еще пара минут, — сказал Ниммих и указал на очередную линию, которая означала границу еще одного поля. За спиной у них, со стороны главного здания, несколько минут назад слышались выстрелы, а еще чуть раньше, где-то южнее, треск пулеметных очередей. Но затем вновь воцарилась относительная тишина.

— Вы готовы? — спросил он у Адлера.

— Еще минуточку.

Такими темпами они будут ползти до летного поля целую вечность.

На дороге позади них послышался топот сапог. Каммлер решил, что лучше не выдавать своего присутствия. Неизвестно, на кого можно нарваться в темноте, тем более что местность кишмя кишит парашютистами. Но Адлер, эта жирная свинья, подал голос. В следующий миг из кустов выскочили темные тени и бегом устремились в их сторону. Тишина мгновенно взорвалась топотом ног и лязгом оружия. Слава богу, это оказался Оппель со своими парнями. Пронесло.

— Обергруппенфюрер, это вы? — удивился Оппель, подбежав ближе.

— Да, это я.

Каммлер достал из кармана серебряный портсигар и уже было собрался закурить, но Оппель жестом остановил его.

— Лучше не стоит этого делать.

— По-моему, им известно, где мы, — возразил Каммлер. — Вы сами наделали вон сколько шума. — С этими словами он зажег сигарету и глубоко затянулся. На какой-то миг им завладело удивительное спокойствие. — В любом случае моего доктора вы так и не нашли.

— Нет, не нашли. Так же, как и его канистры, — честно признался Оппель, после чего в подробностях доложил о том, как он по распоряжению Волленштейна добрался на грузовике до бункера, но тот оказался пуст.

— Но там никого не оказалось, обергруппенфюрер, и я вернулся в главное здание, — продолжил Оппель. — В самом большом сарае на полу валялись убитые, а тот, что ростом поменьше, сгорел дотла. Я заставил одного из работников Волленштейна сказать мне, в какую сторону вы ушли. И он утверждал, что здесь поблизости есть летное поле.

Каммлер выкурил сигарету и взялся за новую. И как теперь прикажете объяснять Гиммлеру, что гениальный Волленштейн ускользнул прямо у него из-под носа и, что еще хуже, герра доктора увел какой-то англичанин. Рейхсфюрер СС вряд ли придет в восторг от таких известий. И, главное, даже чин обергруппенфюрера не спасет от застенков на Принц-Альбрехтштрассе. Каммлер нервно отбросил сигарету.