Герои забытых побед - Владимир Шигин

Бумажник вернули, хозяйку вновь с Манькой выдрали, да молодому иностранцу, чтоб не кутил с русскими певицами, дали 25 розог. Не помогли и протесты с его стороны, что он иностранный подданный и пр.».

Что и говорить, жуткая история! Такого на самом деле, конечно, не было, но кое-какие основания для появления подобных легенд всё же имелись. Прогрессивный губернатор Николай Михайлович Баранов был приверженцем кардинальных мер: если виновен — выпороть, и точка! В другой раз неповадно будет…

Ничего и никого не боялся глава губернии. Говорили, что Баранов специально стремился к самой широкой гласности и нередко на разные совещания, деловые заседания приглашал посторонних лиц, как бы «в качестве благородных свидетелей», и представителей прессы. Все свои распоряжения публиковал в газетах, а некоторые из распоряжений приказывал расклеивать на ярмарке на видных местах на русском, французском, немецком и татарском языках. «Последствия неурожая» 1891 года он первым отважился публично назвать голодом, не поверив чиновникам, которые пытались скрыть истинный размах катастрофы. И тут же принялся за исправление дел со свойственной ему энергией. Он заявил, что немедленно отправляется в Лукояновский уезд, где положение было наиболее критическим, чтобы убедиться в положении дел на месте.

«На 29 марта почтовая тройка умчала генерала Баранова по испорченным дорогам на Арзамас, — писал В.Г. Короленко. — Как снег на голову, очутился он в самом центре отложившегося… Здесь он вызвал к себе воинствовавших начальников, заставил господина Пушкина (земского начальника и потомка А.С. Пушкина) в первый раз посетить Пралевку и Дубровку, водил „начальников“ по избам тифозных, причём привезённый им из Нижнего врач Н.Н. Смирнов ставил диагнозы… 2 апреля генерал Баранов ранним утром вернулся в Нижний, экстренно созвал в тот же день губернскую продовольственную комиссию и сделал перед ней энергичный и резкий доклад о своей поездке».

Не менее решительно Николай Михайлович боролся и с очередной напастью — холерной эпидемией, пришедшей в Нижний в 1892 году. По распоряжению губернатора на Волге устраивали плавучие госпитали-бараки, под холерный лазарет отвели даже губернаторский дворец, на волжских островах организовали резервации для заражённых, на собственные средства, закупает тёплые одеяла и лекарства больным.

— Орёл! — говорили о нём нижегородцы, прибавляя: — Да и орёл-то особенный — лихой!

Много рассказов осталось о том, как Баранов ездил верхом. Будучи моряком, он не слишком уверенно и элегантно сидел в седле, зато компенсировал эти недостатки тем, что всегда предпочитал рыси карьер. А потому обыватели не удивлялись, когда видели несущегося верхом на лошади галопом своего губернатора.

— Видать, куда-то поспешает! Ишь, как наяривает! — говорили ему вслед.

Любовь к скорости привела к тому, что Николай Михайлович возглавил нижегородское общество любителей конского бега.

В конце 1887 года в Нижний пришла печальная весть: на Чёрном море во время перехода из Самсуна в Одессу пропала без вести его «Веста» со всей командой в 34 человека. Это известие Баранов сильно переживал. Увы, но тайна гибели «Весты» так и не раскрыта до сегодняшнего дня.

Особой заботой Баранова во все годы его губернаторства была знаменитая нижегородская ярмарка — главная торговая ярмарка империи. На время её проведения Нижний становился неофициальной столицей, куда съезжались купцы и промышленники, помещики и банкиры со всей России и сопредельных стран. Вместе с ними в Нижний валом валили воры и шулеры, грабители и проститутки. Со всей этой публикой надо было разобраться. Кого оградить от посягательств и дать возможность торговать и заключать договора, кому не мешать отдохнуть на широкую ногу, а кого вовремя схватить за руку и не дать совершиться беззаконию. То, что сделал для развития и популяризации Нижегородской ярмарки Баранов, — это отдельная тема. Тогда-то пригодился ему опыт, приобретённый в молодости на международных технических выставках. Именно при Баранове Нижегородская ярмарка обрела свою настоящую всемирную славу, как место демонстрации достижений России во всех отраслях промышленности и сельского хозяйства, и приносила фантастические доходы, из которых к Баранову не прилипло ни копейки.

Разумеется, успех пришёл не сразу. Вначале Баранову пришлось бороться с голодом и холерой, и только устранив эти две старые приволжские напасти, он всю свою кипучую энергию направил на организацию Всероссийской ярмарки, которая и открылась в 1896 году. Что-что, а опыт устройства выставок достижений науки и хозяйства у Баранова имелся!

Всё выставочное устройство и порядок на ярмарке были обязаны исключительно трудам и организаторскому таланту Баранова, но и причиной ухода его впоследствии с поста нижегородского губернаторства послужила, увы, всё та же выставка. Как писали современники, одним из поводов для отставки Баранова послужила его стычка с председателем Ярмарочного комитета небезызвестным меценатом революционеров всех мастей Саввой Морозовым. Вполне возможно, что со стороны Морозова это была хорошо спланированная провокация, имевшая целью устранение не в меру энергичного и популярного губернатора.

Вообще же Нижегородская ярмарка, этот «торгово-промышленный нерв империи», всегда была в центре губернаторских забот Николая Михайловича. В 1884 году он встречал здесь впервые прибывшую в Россию бразильскую торгово-дипломатическую делегацию во главе с маркизом Майя. Через год по инициативе Баранова на ярмарке впервые была организована выставка изделий кустарных промыслов Поволжья.

В 1890 году первый раз прибыли в Нижний Новгород афганские купцы. Закупив товара на крупную сумму, они погрузили его на баржу у Сибирской пристани. Но ещё не успели застраховать, как над Волгой разразилась страшная гроза. Молния ударила в баржу, и весь груз погиб в огне. По просьбе губернатора ярмарочное купечество совершило настоящий «подвиг великодушия», на следующий же день бесплатно выдав «погорельцам» товара на 250000 рублей серебром. Представляете, насколько был велик авторитет Николая Михайловича в обществе?!

В каких только ипостасях не приходилось выступать Баранову за время его губернаторства! Развелось сильное воровство и мздоимство — Баранов устраивает прямо на площади «показательные суды», сам, в присутствии толпы, решая дела как заправский мировой судья, «по совести и беспристрастно». Участились городские пожары — Николай Михайлович не пропускает ни одного, принимая на себя в борьбе с огнём функции брандмайора и лично лазая по крышам с пожарным топором и шлангом. Обветшал старый ярмарочный Главный дом — губернатор составляет архитектурный проект нового (частично использованный впоследствии при перестройке здания)… Кто-то считал, что таким поведением Баранов зарабатывает дешёвую популярность, кто-то говорил о странностях психики губернатора. Однако всем было очевидно, что, вникая во все мелочи, Баранов твёрдо держит руку на пульсе своей губернии.

Необходимо отметить, что Баранов, являясь великороссом и будучи настоящим патриотом России (за что не раз удостаивался звания «губернатора-черносотенца»), не только призывал к национальному согласию, но и решительно выступал против всякого проявления национальной нетерпимости. При этом он не боялся идти на самые крайние меры. Вечером 7 июня 1884 года в Нижнем Новгороде, в заречной слободе Канавино начался еврейский погром. Баранов действует жёстко и быстро, как и положено моряку, не боясь принимать крайне жёсткие и весьма непопулярные меры. Только благодаря энергичным действиям и решительности Баранова погром удалось подавить ещё в самом начале.