Герои забытых побед - Владимир Шигин

08.30 — вступили в кильватер тральщикам и под перископом начали минную постановку.

09.40 — тральщики скрылись.

13.30 — закончили минную постановку и начали отход из района.

18.50 — следуя курсом 340 градусов, слышали сильный взрыв и в перископ увидели на курсовом угле 175 градусов правого борта в расстоянии 60 кабельтовых в районе постановки столб воды и дыма.

Позднее два взрыва в этом районе зафиксирует и подводная лодка Щ-405, находившаяся в смежном районе…

21.7 — весь день на грунте, меняли крышку цилиндра на левом дизеле.

26.7 в 02.19, следуя курсом 360 градусов ходом 10 узлов в режиме винтозарядка, командир подводной лодки обнаружил авиакрейсер „Готланд“… однако подводная лодка от встречи уклонилась погружением, так как топлива оставалось только на переход в Таллин, и командир решил возвратиться в базу.

С 21.00 27.7 до 06.00 28.7 подводная лодка преследовалась одним сторожевым кораблём и тремя катерами, до 23.00 производивших бомбометание в близком расстоянии от подводной лодки. Шумы внутри подводной лодки сокращали до предела, вплоть до остановки гирокомпаса.

…08.00 — осмотрели горизонт и пустили гирокомпас. Согласно приказу командира 1-й бригады подводных лодок начал движение в точку рандеву, где в 12.00 должны встретиться с тральщиками и катерами.

10.30 — начали рваться глубинные бомбы недалеко от подводной лодки, в перископ обнаружили 2 тральщика и 2 сторожевых катера МО (морских охотника. — В.Ш.).

11.00 — всплыли. К борту подошёл сторожевой катер МО. На вопрос „Почему бомбите в точке?“ — ответили: „Пугаем лодку противника“ При таких действиях катеров не исключена возможность потопления своей подводной лодки…

В 17.00 прибыли в Таллин, а в 23.50 1.8 — в Кронштадт».

Даже скупые строки официального донесения не могут не донести всего того, что довелось пережить Грищенко с его экипажем. Чего стоит только минная постановка при следовании в кильватер фашистским тральщикам. Разумеется, риск был огромный, но и расчёт почти гениален, ведь немцы, только-только протралив фарватер, были совершенно уверены в его полной безопасности и тут же попались на хитрость Грищенко!

В сентябре «Фрунзенец» снова в боевом походе. Обстановка была труднейшая: немцы уже изо всех сил рвались к Ленинграду, а у острова Эланд маячил их новейший линкор «Тирпиц» готовый нанести удар по надводным кораблям Балтийского флота, если те попытаются прорваться в Балтику. Этот поход был не только одним из самых трудных за всё время войны, но и едва не закончился трагически. В бухте Сууркюля у острова Гогланд подводная лодка была внезапно атакована двумя фашистскими торпедными катерами. К чести подводников, они открыли огонь сразу же, как удостоверились, что катера не собираются отвечать на позывные. Несколько снарядов поразили головной катер. Уже после войны стало известно, что прямым попаданием был убит командир набеговой операции. Зато катера промахнулись, впрочем, одна из торпед взорвалась совсем рядом с минным заградителем, случайно попав в каменную скалу, оказавшуюся перед самой лодкой. Более не испытывая судьбу, Грищенко тут же погрузился.

Страшный сорок первый год стал для Л-3 суровой, но необходимой боевой школой. В течение его Грищенко совершил три похода, уничтожив четыре вражеских судна. Много это или мало? Ведь каждый из потопленных гружённых военными припасами транспортов равнялся по значению стрелковому полку. Если принять на веру это соотношение, то за первый год войны Грищенко отправил на дно дивизию противника.

Страшную блокадную зиму 1941–1942 годов «Фрунзенец» простоял в Неве у набережной Ленинграда. Матросы и офицеры делились последним куском хлеба с умирающими горожанами. Сейчас много пишут о небывалых по тоннажу победах немецких подводников. Но как можно сравнивать условия, в которых сражались наши балтийские подводники, с тепличными (особенно в первое время) условиями асов кригсмарине? Как можно сравнивать базирование наших лодок в осаждённом и умирающем Ленинграде с курортным отдыхом в кафешантанах французского Лориана? К 1942 году Л-3 осталась единственным подводным минным заградителем на Балтике. Второй минзаг «Лембит», истратив весь запас английских мин, временно оказался не у дел.

1942 год вошёл в историю Балтийского флота как год страшных потерь подплава. Немцы перегородили Финский залив десятками сетей и сотнями минных полей, стремясь прочно закупорить балтийских подводников в устье Невы, но, несмотря на все их потуги, те всё же прорывались в открытое море, хотя и несли при этом большие потери. Как правило, более половины из уходящих на прорыв в Балтику подводных лодок обратно уже не возвращалась. Трагический конец большинства из них навсегда остался тайной…

В течение блокадной зимы экипаж Л-3 вместе с рабочими ленинградских заводов досрочно произвёл ремонт подводной лодки. О том, насколько это было валено в то время и чего стоил этот ремонт офицерам и матросам «Фрунзенца» говорит хотя бы тот факт, что и командир и механик лодки были удостоены за это боевых орденов. Но Грищенко не был бы Грищенко, если бы удовлетворялся лишь рамками необходимого.

В немногие свободные часы в течение всей зимы он посещает кабинет торпедной стрельбы, сотни и сотни раз выходя в учебные атаки. Выкраивая время, успевает прослушать цикл лекций профессора Томашевича по тактике подводных лодок и методах залповой стрельбы веером. Не имея возможности полноценно отработать курсовые задачи, Л-3 произвела лишь несколько пробных погружений в Неве между Литейным и Охтенским мостами, в месте, окрещённом местными остряками «Охтенским морем». К радости Грищенко, начальство убрало с лодки военкома Баканова, с которым у командира так и не сложились отношения. Вместо него прислали старшего политрука Долматова. С ним у Грищенко тоже будет хватать хлопот.

В свой четвёртый боевой поход Л-3 вышла 9 августа 1942 года. На душе моряков было тяжело. Только что наши войска оставили Севастополь, пал Харьков, в огненной мясорубке которого навсегда исчезло сразу несколько армий, и теперь немецкие танковые клинья уже рвались к Волге и на Кавказ. Не легче была ситуация и на Балтике, где что ни день, то гибли наши подводные лодки, пытаясь прорваться в открытое море или вернуться после похода обратно. Теперь настал черёд попытать счастья и для «Фрунзенца». Вместе с экипажем в море напросился и писатель-маринист Александр Зонин. Согласно боевому распоряжению, Грищенко надлежало выставить западнее острова Борнхольм два минных заграждения, а затем уже начать торпедную охоту за неприятельскими транспортами.

Из отчёта Грищенко:

«…10–11.8 подводная лодка находилась вблизи острова Лавенсари, днём на грунте, ночью — у пирса.

12.8 начали движение на позицию, форсируя Финский залив в подводном положении как можно ближе к грунту. Это делалось вопреки рекомендациям — форсировать залив за одни сутки в надводном положении.

14.8 лодка вышла в Балтийское море. Для отработки личного состава командир решил задержаться на 2 суток в районе маяка Богшер…»