Дождь Забвения - Аластер Рейнольдс

– Думаешь, это проба?

– Да. На заводе решили сделать черновую отливку и подвес, примериться, как обрабатывать изделие. А может, что-то пошло не так и пришлось бросить, не закончив отделку. Для нас это не имеет значения. Главное, что изделие осталось тут.

– Выходит, тот, кто поджег фабрику и распорядился ее снести…

Ожье услышала, как бульдозеры снаружи обвалили еще одну стену. Рев моторов все приближался, и он казался наполненным звериной злобой.

– Думаю, устроившие поджог не подозревали об этом подвале и пробном изделии. Они знали, что три заказанных шара изготовлены и отправлены. Фабрику подожгли, чтобы скрыть следы.

– Тогда следует поискать тщательнее, – предложил Флойд. – Если они не нашли шар, кто знает, что еще могли здесь оставить.

– Ты прав, – согласилась Ожье, чувствуя, как заколотилось сердце.

Ведь они уже вплотную приблизились к разгадке! Она совсем рядом, прячется на задворках рассудка, будто забытый подарок в яркой упаковке.

– Да, ты прав, и следовало бы прочесать здесь все, просеять через мелкое сито. Но мы не станем просеивать, а уйдем, пока еще можно уйти.

– Пять минут! Вдруг здесь есть адреса, по которым доставляли шары?

– Вряд ли, Венделл.

– Но ведь работники торопились и не особо заботились о секретности – иначе не оставили бы здесь пробный шар.

– Думаешь, боялись чего-то?

– Верити, с кем мы имеем дело? Ты еще не готова сказать?

– С очень плохими людьми. Что еще ты хочешь услышать?

– Плохие они или нет – это с какой стороны посмотреть. – Флойд стукнул по шару стволом пистолета, тот глухо зазвенел в ответ. – Похоже, Бассо был прав: это всяко не колокол.

– Бассо?

– Мой знакомый спец по металлам. Я показал чертеж из наследия Сьюзен, и Бассо высказал предположение насчет колокола. Он имел в виду подводный, для водолазов, а я – тот, в который звонят.

Снова поблизости заревели машины. Под их гусеницами отчетливо хрустели кирпичи и бетон.

– Вряд ли кто-то стал бы убивать из-за колокола – хоть водолазного, хоть церковного. К тому же этот шар непригоден.

Флойд снова постучал, зажмурился, слушая отголоски. Затем обошел шар, постучал с другой стороны.

– Думаешь, целый звучал бы приятнее?

– Ну-ка, еще раз!

– Что – еще раз?

– Постучи.

– Я всего лишь проверял, не пустой ли он внутри. Мне все еще нравится моя гипотеза насчет атомной бомбы.

– Это не атомная бомба. Постучи.

Флойд пошел вокруг шара, ударяя пистолетом.

– Звенит. Но звук нечистый – как у разбитого колокола.

– Именно потому, что разбитый. Как думаешь, целый он мог бы звучать гораздо чище?

– Ну да, разумеется, – согласился Флойд, опуская пистолет. – А это важно?

– Очень. Думаю, эти шары предназначены именно для звона. Твой Бассо ошибся – а ты был прав.

– Для звона? – переспросил Флойд, улыбаясь.

– Для звона.

– И этот чертов колокол стоит по меньшей мере двух жизней, а может, и больше? К тому же если хочешь лить колокол, так и лей колокол, а не хренов шар.

– Это не хреновы шары.

Флойд указал в ее сторону рукояткой:

– Странно слышать от приличной девочки из Дакоты сквернословие.

– Если ты думаешь, что это сквернословие, пооколачивайся вокруг меня чуть дольше.

– Знаешь, лучше бы закончить игру в загадки. Мне уже слишком…

Не успел он договорить, как где-то рядом обрушилась стена. Все здание задрожало, с потолка посыпались куски щебенки размером с кулак, в воздухе заклубилась мельчайшая серая пыль. Ожье закашлялась, прикрыв глаза и рот ладонью.

– Близко, – проговорила она. – Может, уже ломают пятнадцатый дом. Мы и так нашли больше, чем рассчитывали. Надо выбираться, а то засыплют заживо.

– Хоть раз соглашусь с тобой полностью.

Они взобрались по лестнице на галерею. Здание содрогнулось опять, с потолка рухнули обломки, и там появилась дыра в человека шириной, обнажив ломаные деревянные балки, бетон, провода и трубы. Над головой ревели и перхали моторы, их звук накатывал волнами – машины подъезжали и отъезжали. Над дырой угрожающе нависла станина тяжелого станка, то ли токарного, то ли сверлильного.

– Шевелись! – прошипела Ожье.

Они добежали по галерее до двери. Флойд налег, она не подалась. Он налег снова, давил изо всех сил, кривясь от натуги, – но дверь не сдвинулась ни на йоту.

– Застряла! – прохрипел он, хватая ртом воздух.

– Как это возможно? Мы только что прошли здесь!

– Она туго открывалась, а теперь, наверное, просела вся дверная рама. Не могу открыть.

– Зачем же ты закрыл ее?

– Чтобы слышно было, если кто-то полезет за нами следом. Такую дверь не открыть без шума.

– Бьюсь об заклад, что сейчас ты жалеешь о своей гениальной идее.

Флойд толкнул дверь еще раз, но было очевидно: ее не открыть и вдвоем.

– Вижу, ты из тех, кто любит попилить! «Я ж тебе говорила» и так далее.

– Я пилю только сто́ящее пиления. Что мы собираемся делать?

– Искать другой выход, вот что.

– Его нет.

– Спустимся опять. В конце зала может быть другая дверь.

– Даже если она и есть, думаешь, ее оставили открытой? – спросила Верити.

– Пока не найдем, не узнаем.

Они поспешили вниз, обошли шар и газовый баллон, устремились к дальней стене. Там и в самом деле оказалась дверь – высотой в два Флойда и шириной в грузовик. Створки должны были уходить в стены, но, сколько Флойд ни давил, они не шелохнулись, как и дверь на галерее.

– Похоже, заперто с той стороны, – заключил он, тяжело дыша.

– Значит, мы и в самом деле по самое хлебало в дерьме и без лопаты?

Флойд изумленно глянул на нее. Ладно, ситуация отчаянная, но чтобы так выражаться?

– Э-э… я не ослышался? – только и произнес он.

– Я немножко нервничаю.

– Кстати, лопата как раз не помешала бы. А лучше лом.

– Зачем?

– Я вижу щель между створками. Если туда что-нибудь засунуть, можно раздвинуть достаточно, чтобы протиснуться.

– В другой подвал?

– Нет. Кажется, я вижу дневной свет. Поищи вокруг. Тут много всего, наверняка найдется что-нибудь подходящее.