Рим. Цена величия - Юлия Голубева

– Да, я убил твоего возлюбленного, который по неведомой причине перестал быть тебе угоден. Или ты с самого начала планировала этот заговор с ним, чтоб потом избавиться и от свидетеля, и от надоевшего любовника?

– А тебе жаль этого пустого кутилу? Он причинил мне немало неприятностей, вел себя как влюбленный дурак, не внимая голосу разума и моим увещеваниям. – Юния гневно поджала губы и устремила на Макрона колючий, неприязненный взгляд. – Значит, именно тебе я должна быть благодарна за эту услугу?

Префект не ответил, лишь внимательно посмотрел на нее, чувствуя, что страх, неприязнь и застарелая ненависть к Юнии растворяются в его душе. Да и что значат для него эти гнусные преступления в сравнении с тем, что он обладал совершенным телом недоступной Клавдиллы, вкусил прелесть ее любви. Юния наблюдала, как меняется его лицо, чувствовала, что надо укрепить в нем слепую веру в то, что чувства ее искренни, и не вспугнуть начало новой любви, уже без примеси ненависти.

– Мы не были с ним любовниками, мой Невий, – робко шепнула она и, изящно изогнувшись, скользнула к нему на колени. – Я всегда мечтала, чтоб меня завоевывали так, как ты. Твоя сила и необузданная вседозволенность привлекли меня, когда я впервые увидела тебя в лупанаре Лары Варус. Я заметила, как ты смотрел на меня на Аппиевой дороге, когда Калигула объявил о нашей помолвке. Потом ты пытался похитить меня во время пожара на улице, спас из рук обезумевшей толпы и забрал у вигилов. Я ведь тогда хотела броситься в Тибр от отчаяния. Меня позабавила и твоя сумасшедшая выходка в доме моего отца. Пытаться изнасиловать в собственной спальне! Я чувствовала, что любовь твоя не просто прихоть, но до свадьбы не могла поддаться соблазну полюбить тебя так, как ты этого заслуживаешь, мой милый.

Макрон тряхнул седой головой, отгоняя наваждение. Юния поняла, что он еще не убежден до конца в ее искренности.

– Но я помню твои глаза, когда ты сидела на коленях Приапа перед приходом жениха, – произнес он с усилием сквозь плотно сжатые губы, чтоб не застонать от безысходности.

Но Юния не растерялась, чувствуя, что победа уже близка. Еще один умелый бросок, как при игре в кости, и выпадет счастливое число.

– По-твоему, в тот момент, когда я сидела прижатой к деревянному фаллосу, мне и следовало сказать тебе, что ты зажег во мне любовный интерес? – Ее голос так и сочился язвительностью. Venus!

Макрон расхохотался так оглушительно, что зазвенели хрустальные чаши на столе.

– Прости мое недоверие, любимая. Подозрительность всегда была мне присуща. Я потерял голову с того момента, когда увидел тебя танцующей в лупанаре. Точно сама Венера сошла с Олимпа исполнить этот грациозный танец. Я пытался выкупить тебя у Лары, думал, что ты ее новая гетера.

Юния удивленно посмотрела на него: она не знала, что он был свидетелем ее розыгрыша.

– И какую же сумму ты ей предложил? – приникнув поцелуем к его губам, прошептала она.

– Я был готов отдать все, что имею: власть, богатство, все блага мира, – нежно сказал он, отвечая на ее поцелуй.

Клавдилла знала, что уже пора возвращаться, но ей не хотелось обратно в дом Клавдия, где она уже порядком скучала. В надежности обитателей этого дома она уже убедилась и потому, отбросив сомнения, осталась в павильоне Макрона. Она пыталась приручить свою гордость, вопиющую о том, что патрицианке древнего рода негоже делить ложе с сыном раба. И стоило этой мысли закрасться в ее хорошенькую головку, как она сразу возненавидела своего любовника. А глаза Макрона лучились от счастья, голова кружилось от любовного дурмана, он ни на мгновение не желал оставлять ее одну, казалось совсем позабыв, что в Риме его ждут дела. Юния сдерживала свои переживания и потихоньку убеждала Невия возвращаться. Стоило ему забыться сном, как она доставала послание от мужа и перечитывала его, запасаясь выдержкой и силой духа. Калигула писал, что безумно скучает по ней, заклинал приехать к нему на Капри, но Юния со слезами на глазах думала о том, что это невозможно. Под влиянием ревности настроение Макрона могло мгновенно перемениться, а Клавдилле нужен был этот союзник, готовый ради нее пойти на любое преступление.

Письма от Эннии Макрону приходили по несколько раз на дню: она выражала недовольство тем, что супруг медлит с возвращением, язвительно колола Юнию и Ливиллу, осевших в провинции. Клавдилле она писала о римских происшествиях, о том, что Домиций Агенобарб вновь брошен в тюрьму и обвиняется наряду с некоторыми сенаторами в разврате и оскорблении величия по делу вдовы Сатрия Секунда. Агриппинилла нарядилась в траурные одеяния и выставляет напоказ всему Риму свою скорбь, ее избегают все подруги, кроме Эннии.

Когда Макрон наконец отбыл в Вечный город, Юния с облегчением вздохнула и вернулась в дом Клавдия похудевшей и грустной. Ливилла, которая обо всем подозревала, встретила ее гневными упреками, но, заглянув в бездонную тьму глаз подруги, испуганно умолкла и горячо ее обняла. Они закрылись в купальне и долго молча сидели в теплом бассейне из розового мрамора, прежде чем сама Клавдилла начала разговор:

– Ты ведь обо всем догадалась, Ливилла, и я благодарна тебе за твою верность и надежность. Моя красота – коварный дар богов, проклятье… Жизнь похожа на ночной кошмар… Страшно открыть глаза, чтобы посмотреть, не стал ли ужас явью, и гонишь сон прочь, чтоб не увидеть повторение. Поддержи меня, моя милая подруга, подскажи, что делать далее.

Ливилла задумчиво молчала, играя розовыми лепестками в ароматной воде. Наконец посмотрела на Юнию, и Клавдилла прочла в ее взгляде восхищенное одобрение.

– Калигула должен тебе ноги целовать. Если б не твой ум, валялось бы его бездыханное тело на Ступенях слез. Не сокрушайся, что отдалась префекту претория. За Макроном – преторианцы, а это опасная, несокрушимая сила и безграничная власть. Только их слово сыграет решающую роль в выборе нового императора. Думаешь, он сам не вынашивает честолюбивых планов? После смерти Тиберия может разгореться гражданская война, как после убийства Юлия Цезаря. Многие в Сенате лелеют призрачные мечты о восстановлении Республики. Эта опасность возникла, когда умер Август, но мой отец Германик подавил мятеж легионов и заставил присягнуть на верность Тиберию. Но вряд ли, взбунтуйся преторианцы, Макрон успокоит мятежников ради Калигулы. Поэтому не стоит корить себя за измену, ведь душой ты осталась верна своему недальновидному супругу.

Лицо Юнии прояснилось, веселые огоньки заплясали в глазах. Она выскочила из воды и принялась кружиться, беззаботно напевая и шлепая босыми ножками по лужицам. Ливилла заразилась ее весельем и звонко рассмеялась. На шум заглянула Кальпурния, ее встретили брызгами, заставили раздеться и нырнуть к ним в бассейн.

А за ужином Юния сообщила, что они с Ливиллой возвращаются в Рим. Клавдий очень растрогался, тряс седеющей головой и больше обычного заикался. А после полуночи они встретились с Юнией в таблинии. Клавдилла горячо поблагодарила старика и, приникнув к его груди, долго плакала, расстроенная предстоящей разлукой.

– Теперь, дочка, ты справишься со всеми неприятностями и без моих советов. Ты нашла верный путь, избрав союзником Невия Сертория. Но будь осторожна, видят боги, мой племянник не простит тебя, если узнает о твоей измене. Сапожок никогда не умел прощать и отличался черной неблагодарностью. Думаю, ты совершила ошибку, доверившись Ливилле.