Расстояние - Хелен Гилтроу

– Действуй, – говорит Кийан. – Удиви меня снова.

Брайс отталкивается от стены и принимается кружить по комнате.

Йоханссон сжимает нож, но пальцы одеревенели, руки почти не слушаются его.

Сейчас он ни на что не способен – он не сможет ничего сделать. Он должен, но не сможет. У него нет выхода.

Ничего не получится.

Первый же глубокий вдох отдается уколом в ребра. Второй. Йоханссон пытается поднять руку и сделать шаг. Дыши, делай третий вдох.

Перед глазами возникает образ Карлы, их сплетенные руки, он вспоминает обо всем, что так и не смог ей сказать. Думать о ней приятно даже сейчас, ведь через несколько секунд он не сможет думать ни о чем, даже о ней. Брайс делает выпад первым.

Йоханссон пытается увернуться, но действует слишком медленно – лезвие прорезает руку. Пошатнувшись, он делает шаг назад. Играя ножом, Брайс продолжает наступать, не переставая улыбаться. Он еще не начал, а только готовится.

Кийан наблюдает за ними со стороны ястребиным взором – все как в тот раз…

Йоханссон сильнее сжимает рукоятку ножа, но она скользит во влажных от крови пальцах.

Брайс повторяет выпад.

Йоханссон парирует, на секунду они оказываются лицом друг к другу, но этого недолгого обмена взглядами достаточно. Нож вылетает из руки Йоханссона и падает в дальнем углу комнаты. Его кулак застывает в воздухе.

Брайс тяжело дышит, прижимая свободную левую руку к шее. Когда он ее убирает, на пальцах видна кровь.

– Я сдеру с тебя кожу, – шипит он, на лице уже нет улыбки.

Брайс третий раз пытается нанести удар. Йоханссон падает, и Брайс наваливается сверху, хватая за волосы.

– Сначала я сломаю тебе челюсть, а потом отрежу язык, – хрипит он и заносит над головой сжатый в руке нож…

Затем глаза Брайса распахиваются и становятся стеклянными.

Йоханссон лежит на полу, пытаясь вдохнуть, когда боль отступает.

Брайс рядом, лицом вниз, голова повернута в сторону Йоханссона. Глаза его открыты, и он еще дышит, но уже с трудом. Нож…

Рукоятка ножа Йоханссона торчит из его спины, лезвие вошло в кишечник, отчего в комнате пахнет дерьмом.

Бледный Райли опускается перед ним на колени. Он воевал и не раз убивал; неужели забыл, как это бывает?

– Вот так вот, ублюдок, – говорит он.

Шатаясь, Йоханссон поднимается на ноги. Чтобы выйти, ему надо пройти мимо Кийана, который по-прежнему стоит, опершись на трость, и смотрит на Райли.

– Я частенько задумывался над тем, кто же заставит его остановиться, – тихо произносит он, когда Йоханссон подходит к нему, и поднимает на него глаза. – Думаешь, я ждал тебя? О, я был уверен, у тебя не получится. – Кийан переводит взгляд на Райли. – Не то что у него.

Брайс по-прежнему лежит на полу с открытыми глазами. Он еще дышит, но уже хрипит. К нему никто не осмелился подойти.

– Полагаю, ему нужен врач, – произносит Кийан несколько равнодушно.

Из угла Дрил с интересом разглядывает Брайса. Он поднял его нож и крепко сжимает в кулаке. В глазах вспыхивает азарт.

Йоханссон толкает дверь и выходит на свежий воздух. В голове мелькает единственная мысль: «Как скоро меня заберет патруль».

Много позже, когда раны перевязаны и зашиты, он лежит на заднем сиденье машины Уитмана и слушает по радио срочное сообщение о том, что в Восточном Лондоне из машины скорой помощи похитили пациентку, перевозимую в больницу.

Имя не называлось.

День 24: пятница

ПАУЭЛЛ

Еще пять дней работы и ни одной зацепки. Что же дальше?

Вчера он опять вызывал на допрос курьера Нокса Исидора Максуда. Распоряжение шефа.

И на этот раз ничего. Разговор прошел даже сложнее, чем в прошлый раз. Исидор доставлял информацию от Нокса об отмывании крупных сумм денег и данные о приятных молодых людях, поддерживающих контакты с террористами. Что мы можем ему предъявить? Предоставление сведений, полезных службе национальной безопасности? В любом случае это неверный способ, чтобы заставить Нокса обнаружить себя. Нокс не будет реагировать на угрозы.

Итак, опять чай и беседа. Кому Исидор передавал пакеты? Сказал же, не знаю я никакого Нокса!

Исидор криво усмехается, довольный сам собой.

Пауэлл возвращается в офис совершенно опустошенный и застает там Кингмана, в скверном расположении духа, и Лисон, с таким лицом, будто она не спала ночь, и Бетани, намеренно избегающую разговора.

Он запирается в кабинете, чтобы остаться один на один с собственным провалом.

Это дело его погубит.

Пауэлл знает, что будет дальше. Он напишет рапорт, в котором изложит все, что удалось найти, перечислит доказательства правомерности предпринятых шагов в расследовании, ровным счетом ничего не давшем, и его отправят назад в Вашингтон к Тори и Тее. Его коллеги не будут даже догадываться о том, что он провалил дело.

Во рту появляется привкус пыли.

Пауэлл опять мысленно возвращается к Ноксу. Ты имел дело с Лейдлоу? Захотел бы ты иметь дело со мной?

Однако Нокс сам выбирает, с кем ему работать. Разумеется, он найдет себе другого агента. И на этом все закончится, так? Вот что предлагает им всем Нокс: ожидание быть выбранным. Во всех записях Лейдлоу между строк прослеживается гордость за то, что Нокс выделил его, доверился именно ему. Несмотря на стремление Лейдлоу выследить Нокса, он ни за что бы не передал его МИ-5 и не позволил агентам выйти на его след.

И все потому, что Нокс выбрал его. Кто же будет следующим?

Шеф мечтает, чтобы это был он. Ведь он столько раз повторял, что Пауэллу не следует контактировать с Ноксом. Если контакт будет налажен, Пауэллу придется отступить, подчиниться командам Нокса, и шефу останется лишь место звена в цепочке. Но если Нокс свяжется с шефом, тот с радостью будет выполнять его указания.

Вчера вечером, выходя из кабинета, Пауэлл опять видел Лисон, но на этот раз она его не заметила. Она выглядела такой беззащитной, что внезапно пробудила в нем дружескую симпатию: мы ведь все одна команда, верно? Он стал привыкать к ее отстраненной сдержанности; он уже не чувствует себя неловко. И после разговора с ней тогда в кухне ему стало легче. Пауэллу бы хотелось сделать ей приятное, возможно, надо будет сказать что-то доброе на прощание. Он понимает, что не совсем бескорыстен, это нужно больше ему, чем ей. Ему будет приятно осознавать, что он сделал что-то хорошее, что в неудавшемся деле были и светлые моменты.

Надо лишь тщательно продумать, что сказать. Ведь он многое не должен знать.

Надо еще раз внимательно перечитать ее дело.