Обрученные Венецией - Мадлен Эссе

– О, да, синьор Дольони, нашей гостье довелось столкнуться с некоторыми печальными событиями, – отметила с непритворным сочувствием Беатриса.

– Мои соболезнования, – сухо произнес Паоло и тут же перевел свой взор на синьорину Фоскарини, внутренне намереваясь разобраться с Адриано.

Но временами он пронизывал Каролину таким взглядом, что ей становилось неловко. То ли ненависть отражали его глаза, то ли возмущение. Но она не замечала во взгляде Паоло доброту и приветствие. Это заставило ее насторожиться, ибо ее сердце ясно ощущало опасность от этого неприятного человека. Решив оставить этот вопрос на обсуждение с Адриано, Каролина безмолвствовала, наблюдая за непринужденным общением Беатрисы и Паоло, в котором чувствовалась немалая доля кокетства.

– Я смотрю, твоя семья пополнилась родственниками, дорогой друг, – разъяренно и невероятно озлобленно говорил Паоло, примчавшийся на виллу, как только распрощался с Беатрисой и Каролиной после непродолжительной прогулки. – Отчего ты не сказал мне?

Адриано понимал, что осведомленность Паоло играет отнюдь не на его стороне. Но сенатор всем сердцем рассчитывал на поддержку друга, ведь он сам не раз выручал того из политических передряг и любовных авантюр, в которые Дольони умудрялся встревать с замужними дворянками.

– Не было подходящего момента, – кратко ответил Адриано, давая знать Паоло, что отчитываться не намерен.

– Сколько она у тебя? С тех пор, как в Генуе случился мятеж? Прошло более двух месяцев, – в его голосе звучали обида и негодование. – Ты несколько раз посещал Местре и ни разу не заикнулся мне об этом.

– Паоло, я не вижу надобности обсуждать это, – Адриано протянул другу бокал крепленого вина.

– Ты мне не доверяешь? – его глаза гневно сощурились.

– Отчего же? Я просто хотел, чтобы Каролина своевременно узнала о желанной ей правде. А ты в силу своей импульсивности мог вмешаться. Я ведь отлично знаю тебя, Паоло.

– Ты совсем обезумел. А вдруг о ее титуле и присутствии узнает правительство Венеции… или же…

– Паоло, не считай меня глупцом. Каролина здесь по своей воле. С Генуей ее уже ничего не связывает, кроме воспоминаний.

– Ты проявил милосердие, спасая ее, и тем самым подставил свою шкуру под прицел, – гневно произнес Паоло.

– Со своей шкурой, как ты выражаешься, я сам разберусь как распоряжаться, – невозмутимо отвечал Адриано.

Паоло одарил его разозленным взглядом.

– Она пленила тебя своими чарами, Адриано. Ты совсем из ума выжил! Тебя могут уличить в измене…

– Что означает уличить? – сенатор поднялся с кресла. – Я не предавал Венецию! Ты ведь был со мной в Милане. Нам предлагали нечестную сделку. А с Генуей, уж прости, но у нас мирный договор уже более тридцати лет. Нам нет нужды ввязываться в войну.

– А ты уверен, что с тобой согласится военный министр и сам Дож? – Паоло приблизился к лицу Адриано, брызгая гневной слюной ему в лицо. – Или же сам сенат как посмотрит на то, что один из его представителей, вместо того, чтобы решить вопрос с Генуей…

Сенатор отпрянул и со спокойной улыбкой прошелся по своему кабинету.

– Венеция не заинтересована нести потери в бессмысленных военных сражениях, – спокойный тон Адриано выводил Паоло из себя, но он терпеливо молчал, учтиво ожидая своей очереди говорить. – Сейчас она – королева Адриатики, снабжающая всю Европу своим товаром и пропускающая через свои торговые точки полмира. И что сейчас представляет собой Ген уя?

Паоло молчал, боясь взорваться от гнева.

– И потом, вопрос проживания Каролины здесь или в каком-либо другом месте остается пока открытым. Единственное, чего ей лучше избежать – это возвращения в Геную, где ее ожидают гиена и шакал в лице Изольды и Леонардо Брандини, герцога и герцогини да Верона, если тебе известно. Я же, в свою очередь, сделаю все, чтобы Каролина осталась в безопасности.

– Но ты не в силах изменить ее родословную, – не выдержал Паоло. – И к тому же, как ты можешь быть уверенным в том, что она разделит твои чувства? Прости друг, но ей-Богу, странные чувства.

Адриано рассмеялся.

– Почему странные? Я полюбил чудовище? Или, быть может…

– Она – враг…

– Она – самое дорогое, что у меня есть! – воскликнул Адриано и с озлоблением схватил Паоло за ворот. – Тебе неведомы эти чувства, друг мой. А значит, не встревай в эту ситуацию. Я люблю ее! И уверен, что она отвечает мне тем же…

– Она предаст тебя, Адриано. Граждане ее республики невероятно коварны.

– В нашем мире можно считать коварными всех, кто хочет жить, а не существовать. Или ты отличаешься безгрешностью?

Паоло присел на скамью и схватился за голову.

– Адриано, ты обезумел! Она словно околдовала тебя!

Сенатор лишь беззаботно посмеивался, глядя на замешательство Паоло.

– Прости, друг, – произнес Адриано с пониманием в голосе. Он подошел к Дольони и положил ему руку на плечо. – Ты оказался случайным свидетелем этих событий…

– Я оказался свидетелем для того, чтобы суметь предостеречь тебя от фатальной ошибки, – резко ответил тот.

– Постарайся сделать вид, что тебе неведомы мои тайны.

– Но они ведомы мне! – воскликнул Паоло. – И этого я хотел бы меньше всего!

– Но тебе прекрасно известно, что я храню верность Венеции! – возмутился Адриано.

– До тех пор, пока эта женщина в твоем доме, – нет! – продолжал Паоло.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – заорал Адриано.

Дольони обернулся к нему лицом, полным гнева и отчужденности.

– Оставь ее! Верни в Геную! Увези подальше отсюда! Или же покинь пост сенатора Венеции, ибо в тебе говорит изменщик.

Адриано стал понимать, что поддержки от друга ему можно не ждать. На его лице читалось невероятное разочарование: Паоло знал, как никто другой, о том, как сенатор Фоскарини предан своей республике. И вот теперь, стоило ему подумать о себе, как его обвиняют в измене.

– Или ты жаждешь жениться на ней? – разъяренно завопил Паоло. – И каким же приданым с ее стороны ты сможешь порадовать себя и драгоценную Венецию? Какую выгодную сделку ты устроишь для своей державы, в которую ты был так бесконечно влюблен? Ты – сенатор Венеции и обязан жертвовать всеми личными благами во имя ее процветания!

Адриано понимал, что когда-нибудь жестокая реальность должна была вытащить его из радужного сна. Но он осознавал и то, что ему гораздо милее грезы, чем этот мир, полный лжи и пафоса.

– Я – не изменщик! – процедил сквозь зубы сенатор. – Я не нуждаюсь в ее приданом. Знать бы мне, куда девать свое! Мой первый брак неплохо послужил процветанию Венеции: союз с Римом правительство невероятно приветствовало. Но он рухнул. А Каролина – синьорина…