Играл на флейте гармонист - Влад Стифин

лицах горожан он не заметил ни улыбок, ни любопытства или хотя бы малейшего интереса к окружающей обстановке. Как правило, прохожие были озабочены чем-то изнутри себя и непроницаемым для постороннего взгляда. Этот неожиданный для него эффект одиночества в толпе его сначала удивил, но постепенно он привык к этому и даже как-то успокоился — до него нет никому дела. Солнце поднялось над городом, и дневная жара опустилась на дома, улицы и на весь городской пейзаж. Ему захотелось где-то передохнуть, и пора было бы перекусить после длительного полета. Заглянув в первое попавшееся заведение, где, судя по вывеске, можно было бы утолить жажду и перекусить, он подошел к стойке с пухленькой девицей. Столики в заведении пустовали, и только в самом углу расположилась угрюмая личность с наполовину пустой кружкой. Девица изобразила на лице вымученную заботливость о посетителе и с дежурной улыбкой спросила:

— Чего желает молодой человек?

Он попросил воды и чего-нибудь перекусить. Через минуту он не спеша пережевывал и запивал водой что-то перченое и солоноватое, разглядывая место своего расположения. Ничего особенного и привлекательного не обнаружилось. На стенах заведения висели картинки с видами различной еды и бутылками с питьем. Столики в количестве не более двадцати, уже несколько обшарпанные от долговременного употребления, располагались в пару неровных рядов и выглядели сиротливо на фоне всего лишь двух посетителей. Девица за стойкой скучала и не мигая смотрела через витринное стекло на улицу, залитую солнцем, где поредевшие прохожие сменились со спешаще-озабоченных на праздно-шатающихся в поисках тени и прохлады.

Он дожевывал второй бутерброд, когда угрюмая личность с недопитой кружкой сначала нерешительно, а затем все более целеустремленно двинулась в его сторону. Он подумал, что личность решила переменить столик и расположиться ближе к выходу, но ошибся. Мужчина в возрасте, плохо выбритый, с прической, которой парикмахер не касался, пожалуй, почти год, приблизился к нему настолько, что можно было разглядеть мелкие морщинки на его загорелом лице.

— Не гоните, сударь, странствующего индивида. Позвольте посидеть с приятным молодым человеком.

Такое обращение обезоружило его, и он, наверное по неопытности общения, неожиданно для себя кивнул головой, хотя где-то внутренне насторожился от всего вида незнакомца. Там, на островах, его учили разным премудростям, в том числе и поведению в обществе среди городских людей на континенте, но этот угрюмый неизвестно чем расположил его к себе. Особенно его поразили глубокие серые глаза незнакомца, в которых он заметил и острый ум, и иронию, скрытую тайную грусть. Удобно расположившись за столом, угрюмая личность, отпив пару глотков из кружки, внимательно разглядывала его из-под седых, густых бровей и, видимо, не решаясь начать какой-то разговор, иногда опускала глаза вниз, то ли от некоторой неловкости за свое вторжение, то ли раздумывая, чтобы такое сказать в самом начале.

Девица за стойкой, обнаружив маневры угрюмого, оторвалась от созерцания улицы и негромко, но так чтобы посетитель услышал, крикнула:

— Вы его не бойтесь. Это наш дед. Он не вредный.

Дед после длительной, затянувшейся паузы, несколько смущаясь, спросил:

— Отдыхаете?

Он не знал, как ответить на такой вопрос, и просто кивнул головой.

Дед вежливо подождал, пока он доест свой бутерброд, и тогда решился на длинную фразу:

— Сударь, я вижу, вы не городской. Не наш. Осмелюсь заметить, вы неопытны для местных условий. Зачем вы здесь?

Неужели городские забавы вас привлекают больше, чем ваша периферийная устойчивая жизнь?

Дед, отпив несколько глотков, ожидал ответа.

А он молчал и думал: «Как ответить на такой вопрос? — Зачем я здесь?»

— Наблюдаю, что трудный задал вам вопрос. Это — «Зачем?» — обычно смущает многих, и меня в том числе. Если спросить меня: «Зачем я здесь?», мне тоже сложно будет ответить. — И, глядя куда-то в сторону, дед надолго задумался, может быть его мысли запутались в его воспоминаниях.

— Зачем? — дед повторил вопрос и сам себе ответил:

— А так просто, бесцельно и бессмысленно. Глупый вопрос — зачем? Нет ответа, кроме как — так получилось. Простите великодушно, — и дед, прихватив почти пустую кружку, удалился в свой угол.

— А все-таки, зачем я здесь? — подумал он, провожая взглядом удаляющуюся неловкую фигуру деда. — Вот человек, уже старый, не может ответить на такой, казалось бы, простой вопрос, а мне тем более не осилить эту премудрость. И все-таки, зачем я здесь?

В заведение уверенно, как к себе домой, энергично ввалились два аккуратных клерка, при белых рубашках и, несмотря на дневную жару, в пиджаках и галстуках. Оживленно переговариваясь, они заказали что-то из быстрого приготовления и расположились недалеко от него у соседнего столика. Общались они довольно тихо и, казалось, не обращали внимание ни на деда, ни на него.

— Сегодня выплатили огромную сумму, — один из них сделал восторженное лицо.

— Да, повезло вкладчику. А на вид простой, простой.

— Фирма работает, и нам доход.

— Сегодня удачный денек. Много разместили.

— Да, пожалуй, с десяток.

Клерки энергично поглощали что-то с тарелок. Один их них, подойдя к стойке, обратился к девице:

— У вас новый клиент?

Девица мельком взглянула на него и вяло ответила:

— Все как обычно. Желаете что-то еще?

— Нет, нет, большое спасибо, — клерк быстро ретировался на свое место. Они оба повернулись к нему и вежливо поздоровались:

— Здравствуйте. Доброго дня вам.

Ему пришлось отреагировать:

— И вам доброго дня.

— Если вы не спешите, то мы можем сделать вам интересное предложение, — клерки хором произнесли эту фразу, и лица их расплылись в образцовой улыбке, искренне располагающей к продолжению диалога.

— Разрешите представиться, — они прикрепили на карманы пиджаков таблички с именами, на которых крупно читалось: «Альфа» на одной и «Бетта» на другой ламинированной картонке. Альфа первым предложил объединиться за одним столом, и через минуту на столе появились проспекты и прочие красивые бумаги с идеями, куда вложить деньги. Альфа, не умолкая, подкладывал все новые и новые картинки, а Бетта едва успевал доставать бумаги из небольшого портфеля.

— Вкладываете десять, через полгода получаете двадцать, но это риски. Вы должны понять, высокий процент — большой венчур. Можно более спокойные варианты, вот смотрите, — он подсунул ему новую картинку, — здесь риски минимальны, абсолютно надежно. Вкладываете пять, через полгода получаете семь — хороший бизнес. Думайте, думайте, только быстро, размещения ограничены, сегодня вечером закрытие линий. Мы и так уже в контору не успеваем, будем оформлять прямо здесь.

— Нам, пожалуйста, по чашечке кофе, — крикнул Альфа девице. — Вы будете кофе? — спросил он. — Ваше решение будет наверняка удачным. Решайтесь.

Бетта мгновенно достал из портфеля листочки с текстом:

— Вот юридически выверенные обязательства, можно подписывать. Вы сколько вкладываете,