Ричард Длинные Руки - виконт - Гай Юлий Орловский

Я стиснул зубы, кожу жжет, но стерплю, надо не обращать внимания. Мои ладони легли на плечи каменного монстра, там вроде вытерто больше, нажал… статуя начала медленно поворачиваться. Послышался тяжелый скрип, все эти глыбы камня весят чудовищно много, но не видно механизмов, что вот так легко запустили процесс открывания ворот, по тяжести сравнимых разве что с крепостными.

Открылась просторная ниша, я поспешно скользнул в нее, дальше узкий проход, еле протиснулся, царапая макушку и плечи. Ощущение ледяных игл исчезло, как будто уже миновал защитную полосу. Небольшая комната, абсолютно пустые стены, а в центре — зеркало.

Крупное, в полный рост, хотя мне придется нагнуться, чтобы рассмотреть себя целиком. Я приблизился, по коже побежали мурашки. Я почему-то отразился в зеркале, хотя вообще-то не должен, или же зеркало плевало с высокой колокольни на волшебное колечко, что на моем пальце.

Овальная рама поблескивает, как мне показалось, приглашающе. Я осторожно тронул пальцами поверхность зеркала, подушечки обожгло, но вместе с тем вроде бы подалось, как будто трогаю слабо натянутую пленку. Надавил сильнее, пальцы прошли, словно в воду вставшего боком озера.

Я сцепил челюсти, протянул руку, страшно. Ощущение такое, что там, в неведомом мире, вот прямо щас в нее вцепится что-то зубастое и отгрызет, и потому, вместо того чтобы отдернуть руку, я торопливо вдвинулся туда весь. Ощущение при переходе то же, что и когда вышел из зачарованной комнаты гостиницы в многомерные или скрытые помещения, что значит, работает тот же принцип. Мгла ушла, я шагнул в богато обставленную комнату, в которой сразу ощутил век других технологий, более высоких, как если бы из Академии в древней Элладе шагнул в лабораторию средневекового алхимика.

Глаза стреляли по сторонам, как у багдадского вора, попавшего в пещеру Аладдина, где нужно успеть схватить самое ценное и скрыться, но сперва ухитриться понять, что же здесь ценное.

Совсем близко раздались голоса, я заметался из стороны в сторону, юркнул в какое-то подобие ниши, застыл, стараясь даже не дышать. В комнату вошли двое в черных плащах, у одного длинный посох из блестящего черного дерева, больше похожий на мокрую змею.

— Девственницу… — услышал я приглушенный капюшоном голос, — сам Янош велел…

— А Баллард? — спросил второй.

— Не будет…

— Он там?

— Да. Они ждут… Вы проведете весь ритуал от начала идо конца.

— Хорошо. Все сегодня…

Болтун — находка для врага. Раскинем индукцией и дедукцией, получается стандартная картина принесения в жертву девственницы. Этот ритуал вызовет какие-то силы, что-то даст, нечто произойдет. Словом, все понятное и даже в чем-то привычное мне, но абсолютно новое для этих людей.

Один ушел направо, другой, по-мужски, налево. Я прокрался за тем, кто по-мужски, налево, на цыпочках, оглянулся, как вор, вроде бы никто нас не видит. Монах заслышал за спиной топот, голова начала медленно поворачиваться. Я с силой ударил кулаком в латной рукавице.

Вместо затылка угодил в висок. Хрустнуло, хотя я хотел только оглушить. Монах начал опускаться на пол. Я подхватил, тело легкое, словно кости пустотелые, быстро затащил в нишу. Поколебавшись, повернул кольцо, ставши видимым, дрожащими руками содрал плащ, чувствуя себя как никогда уязвимым. Плащ тесен в плечах и коротковат, но это я на будущее, сейчас же опустил на лоб капюшон, быстренько повернул кольцо обратно и с великим облегчением вздохнул, когда все тело мое, в том числе и плащ, стало невидимо.

По соседнему проходу двигается процессия, загородив его от стены до стены. Я дождался, когда прошли последние, втихую выскользнул и поспешно пристроился сзади. Идут, к счастью, не строем, когда всем известно, сколько в ряду, так что никто не обратил бы на меня внимания, даже если стал бы видимым, но я человек осторожный, а рыцарство меня не видит и не упрекнет в трусости.

Так прошли по длинному залу, я начал опасаться, что в конце будет перекличка, как можно незаметнее скользнул в одну из комнат, показавшуюся особенно значительной.

Великолепие ошеломило: пухлые старинные тома вдоль стен поднимаются от пола и тают в сумраке свода, а вдоль стен тянутся тоже в бесконечность. На широком столе кипа книг и темные старинные карты. Куда более старинные, чем я мог представить, от них пахнет тысячелетиями. И изготовлены не на пергаменте или бумаге, а на чем-то совершенно неведомом, я просто вообразить не могу… Карта в две краски, нарисована грубо и схематично, однако обладает гипнотизирующей силой. Рисовал либо сверхгений, либо могучий маг, сумевший частицу своей мощи воплотить в рисунки.

Я торопливо повернул кольцо, схватил, свернул в рулон. Пальцы дрожат, я страшился, что хрупкий материал рассыплется от моего прикосновения, но обошлось, сунул за пазуху и попятился, как вдруг заметил книгу в солидной толстой обложке, старинной, с тиснением золотом, с вензелями и гербами.

Пальцы осторожно приподняли край, там всего одна страница, дальше переплет. Странная книга. Очень странная. Впервые вижу, чтобы в такой солидный переплет заключили всего одну страницу.

Я всмотрелся в текст, странные знаки, их обычно называют каббалистическими, попробовал бумагу на ощупь… вздрогнул.

Глава 9

Едва коснулся пальцем края страницы, буквы тут же исчезли, взамен выступили другие. Я прикоснулся еще, еще, но, сколько бы ни пробовал, всякий раз возникают разные страницы. Сколько таких страниц, так и не понял, да и надо уходить, а то уже слышны голоса и приближающиеся шаги. Видимо, древний маг пытался, как мог, воссоздать эффект смены страниц на экране. На своем уровне, понятно. В своем понимании.

Я ухватил книгу, сунул и ее за пазуху, снова повернул кольцо в режим невидимости, отступил и встал, спрятавшись в нишу.

— … пусть вырежут вельмож, — донесся приближающийся голос, — и как можно больше местного быдла… своенравного и непокорного…

— Да, — ответил другой голос, — мы заселим более послушными…

В комнату вошли двое, от обоих повеяло силой и властностью. Один в черной, как ночь, сутане, другой в епископском одеянии, но ряса разрисована наглыми козьими мордами, перевернутыми распятиями и голыми бабами с гипертрофированными вторичными половыми признаками. Я почему-то не упал в обморок от такого кощунства. Наверное, потому, что сам такие рисовал где-то в пятом классе.

У того, что в епископской рясе, еще и длинные козлиные рога на митре, из-за чего голову приходится держать только прямо, чтобы тяжелые рога не перевесили, черная маска скрывает лицо.

— Что с альбигойцами потом?.. — спросил в черном. — Похоже, их набирается больше, чем планировалось.

Сатанинский епископ сделал нетерпеливый жест.

— Ереси — не выживают! Еретики не понимают мира, в котором живут. Победив, сразу же начнут резать друг друга. Как же, надо добиться еще большей чистоты в своих рядах! Народ возмутится, тут мы и возьмем полноту власти в свои руки…