Последнее пророчество Эллады - Мария Самтенко

— Афродита не успела их выучить, Афине пришлось ей подсказывать. Котел, кипящий на золотом треножнике в центре беломраморной площади.

Стабилизация. Два с половиной часа.

Афродита дочитала руны, перевёла дух, приказала замершим в ожидании прислужницам из океанид принёсти нектара для подкрепления сил, и материализовала себе уютное бело-розовое креслице — теперь можно было и отдохнуть.

Афина посмотрела на Афродиту — сквозь прорези её шлема читалось явное неудовольствие. ещё бы, Премудрой Афине, наверно, тоже хотелось отдохнуть, но сделать это не давал её собственный ненужный перфекционизм. Пока Афродита планировала отдыхать и набираться сил перед решающим этапом ритуала, её ближайшая сообщница планировала дорисовывать что-то в магическом круге, чтобы ещё немного продлить срок службы состава, который должен был привести Пенорожденную на олимпийский трон.

Впрочем, Афине, очевидно, плевать на троны — ей важен сам процесс. Сколько редких и опасных ингредиентов она потратила на это зелье? Да если бы Концепцией занималась одна Афродита, она бы просто смешала три амфоры крови — а там будь что будет. Но нет, Афине же хочется сделать все правильно, да чтобы все её теории подтвердились, а зелье не только переписало судьбы, но и наделило Афродиту невиданной силой.

Цель у нее, конечно, хорошая, но методы — странные и не совсем адекватные. Вот чем, например, должна помочь в благородном деле наделения Афродиты невиданной силой процедура лишения невинности четырнадцати девственниц? Нет, конечно, Афина пыталась объяснить, чем, но для не разбирающейся в тонких магических субстанциях Пенорожденной все это звучало как бред. Да ещё поди набери этих девственниц, если подавляющее большинство её сторонниц — убежденные мужененавистницы, и далеко не все готовы положить свою невинность на алтарь общего дела. Но нет, набрали же — целых тринадцать (в качестве четырнадцатой сгодилась Персефона). И лишили, на радость Афине.

У Ареса пыла не хватило, пришлось привлёкать сатиров. Изначально они планировали использовать Гермеса, благо тот связан клятвой, но он совершенно невовремя стал недоступен — и все из-за идиотских интриг Деметры. Афина ещё предлагала взять Зевса, но это она не подумав. За долгие столетия тесного общения с воительницей Афродита поняла, что технический гений Афины начинает сбоить, когда дело касается отношений между богами, и слушать её — себе дороже. Подумала бы не о том, кто может тринадцать девиц за один заход, а о том, что насколько Зевс может быть опасен для них, дура в эгиде. И дались ей эти девственницы — наверняка, если подумать, можно было бы придумать для «стабилизации» что-нибудь более простое, вроде амфоры козьей крови. Нет, для Афины же чем сложнее, тем лучше. Ладно, Артемида её отчасти уравновешивала…

Тут Афродита, уставшая от монотонного чтения рун, с досадой подумала, как ей не повезло с союзницами — две из них годятся лишь на то, чтобы взаимно нейтрализовывать друг друга, а остальные и вовсе бесполезная серая масса.

Бесполезная масса сторожит магический круг, столпившись вокруг в количестве сорока штук (лучше перестраховаться), бесполезная масса патрулирует коридоры Олимпа, бесполезная масса ждет того часа, когда она, Афродита, дочь Урана, перепишет судьбы и сядет на трон Олимпа. Глупые, жалкие, бестолковые, ведомые создания. Стоит сказать им, что она бьется за права всех женщин — так они и не подумали даже о том, что нужно самой Афродите. Что за её словами о вечной победе Любви кроется нечто более прозаичное.

Что самой Афродите всего лишь хочется примерить золото олимпийского трона к своему лицу.

Золото олимпийского трона — к золоту волос. Так просто, не правда ли? Неужели олимпийский трон к лицу лишь Эгидодержавному Зевсу? Морской трон к лицу Посейдону, он здорово оттеняет его глаза — синие, словно море — а подземный трон — тьма и пепел — это волосы «племянника» Аида. Им их троны идут, и Афродите они без надобности. Безбрежная синева моря и непроглядная тьма Тартара её не привлёкают — пожалуй, она отдаст Подземный мир Афине, а Море — тоже кому-нибудь из союзниц, придумает. Только не Артемиде, а то её тяжело представить на морской охоте…

Тут Афродита заставила себя отвлечься от бесполезных мечтаний, приняла из рук подбежавшей нимфочки ковш с нектаром и отхлебнула.

Итак, два с половиной часа. Пожалуй, уже меньше — два с четвертью. Руны уже чертить не нужно, только ждать, глядя, как бурлит в котле смесь из ихора Зевса и Посейдона, плюс ещё с десяточек компонентов. Потом — добавить кровь (уже почти ихор) Аида из маленького пузырька — и писать, переписывая судьбы и творя новый мир. Его кровь можно добавить и прямо сейчас, только времени может не хватить — поэтому нужно ждать.

Ждать.

Ждать под хищным взглядом Афины, которой не терпится все смешать, ждать, зная, что Аид может очнуться, Зевс и Посейдон могут освободиться, Деметра — спятить окончательно, и Артемида после зрелища Ареса, насилующего Персефону, как-то может даже уже не совсем надежна (кажется, её все же следовало вывести), ждать, зная, что Афину нужно как-то развлечь, а то она уже поглядывает сквозь прорези шлема на неиспользованные остатки ингредиентов для зелья. Да уж. Пожалуй, все же следовало исхитриться и завербовать Гекату, а не пускать все на самотек, позволив Аресу её поглотить. Следовало бы…

Только завербуй ее, ага. Душа (души?) трехтелой ведьмы — загадка для Афродиты. Так сразу и не понятно, что можно предложить ей в рамках Концепции. Сейчас, кажется, Пенорожденная ухитрилась «нащупать» то, что нужно Гекате, только Концепция уже близится к своему завершению и это как-то неактуально. Разобраться бы с желаниями тех, кто уже в ней участвует, да так, чтобы не было путаницы, и чтобы это не мешало сокровенному желанию самой Афродиты.

Пенорожденная мысленно «пролистала» в памяти все свои «обязательства» в рамках Концепции — да, она действительно хотела исполнить их, всех, и там — будь что будет. В конце концов, её доблестные соратники имеют полное право рассчитывать на исполнение своих желаний, какими бы странными они ни были и какой бы странной это не делало саму Концепцию.

Она, Афродита, желает власти, желает сесть на Олимпийский трон и взять то, что по праву принадлежит ей, наследнице Урана, родившейся от его семени — то, что нагло заграбастали и поделили между собой Крониды.

Арес желает ее, Афродиту — и он её получит (а, собственно, он и получает её регулярно). Когда Афродита сядет на Олимпийский трон, она разведется с хромоногим Гефестом, и станет женой Ареса, как тот и хотел.

Афина от Концепции не хочет ничего. Собственно, она уже получила