Драгоценная паутина - Максин Барри

Максин Барри хорошо известна нашим читателям, интересующимся серией «Скарлет», по вышедшим книгам «Лед и пламень», «Карибское пламя».

Для тех же, кому почему-либо не удалось познакомиться с творчеством этой замечательной английской писательницы, мы сообщаем некоторые сведения о ней. Максин Барри живет в маленькой деревушке в графстве Оксфордшир, приютившейся на окраине Котсуолдса, вместе с родителями-инвалидами и серым котом по кличке Китс.

Прежде чем полностью посвятить себя писательской деятельности, она в течение пяти лет работала помощником ученого секретаря Сомервиллского колледжа в Оксфорде, все свое свободное время пропадая в библиотеке колледжа, славящейся богатым собранием книг. Максин владеет искусством каллиграфии, много и запоем читает, обожает долгие пешие прогулки на природе и терпеть не может ходить по магазинам.

Ее первый роман «Похищенный огонь» имел большой успех не только в Англии, но и в других странах, в том числе и в России, и мы надеемся, что книги Максин Барри, вышедшие в серии «Скарлет», будут не менее популярны.

Оксфордшир, Англия, 1977

Старая дама умирала. Она лежала в кровати восемнадцатого века на четырех столбиках с балдахином. На стенах спальни, обитых выцветшим бархатом, висели портреты кисти Гейнсборо, Тернера и Лели. Джессика, леди Сирамор-Форбс, ничего не имела против смерти, но ожидание становилось утомительным.

Из старого сада доносилось пение черных дроздов, и ей хотелось оказаться там, подставить лицо теплым лучам солнца. Окна Ванкувер-холла выходили на долину Эйлсбери, окруженную плодовыми деревьями и двумя сотнями акров прекрасной пахотной земли. Леди Сирамор-Форбс улыбнулась, и следы былой красоты проступили на морщинистом пепельно-сером лице. Но острая боль внезапно пронзила исхудавшее тело, слишком маленькое и хрупкое на фоне огромной резной кровати. Ей снова захотелось, чтобы мрачная жница с косой поскорее явилась и забрала ее с собой. Впрочем, нет, еще рано. Пусть подождет, пока не придет Годфри с новым вариантом ее завещания. Она должна подписать эту бумагу.

Словно прочитав мысли старой дамы, Годфри Джеймс влетел в комнату. Ему было уже за шестьдесят – поджарый, как гончая, и высокий, больше шести футов ростом. Когда он наклонился к ней, Джессика тихо засмеялась.

– Привет, Годфри. Ты, как всегда, мерзнешь?

Годфри тоже рассмеялся.

– Здесь все еще холодно, Джесс!

Это была их давняя шутка. Джессика знала, что Годфри не одобрял болезней и смерти, и она, его старинный друг, впала в немилость, когда в смешном возрасте – девяносто один год – у нее вдруг обнаружился скоротечный рак.

Даже не подумав спросить разрешения, Годфри плюхнулся тощим задом на постель, открыл кейс из свиной кожи и вынул внушительную пачку бумаг.

Бесценный Годфри. Как всегда, он приступал к делу не медля. Качество, которым она сама обладала в те далекие времена, когда женщине отказывали в возможности самостоятельно выбрать даже пару перчаток для себя.

– Здесь все так, как ты распорядилась.

Дребезжащий голос Годфри заставил старую даму сосредоточиться. Все еще острый и ясный ум Джессики принялся за работу. Она прочла переделанное завещание от первого слова до последнего. Потом вздохнула, дернула за веревочку, и раздался звонок. Тотчас на пороге спальни появились две женщины. Годфри узнал в них горничную и повариху.

– Страйкер, Харрингей, я хочу, чтобы вы засвидетельствовали мою подпись на этих документах, – объявила она им тоном приказа.

Джессика поставила свое имя в трех местах, Годфри показал, где подписаться свидетельницам, а после них расписался на бумагах сам. Джессика кивком отпустила слуг и устало откинулась на подушки.

– Ну теперь ты готова отвалить? – с мрачной грубостью спросил Годфри, пряча в кейс новый вариант завещания.

– Да, пожалуй, – сказала она. – Черт бы побрал моего внука, из-за которого мне приходится возиться со всем этим. Выходит, я полжизни потратила на то, чтобы сохранить и приумножить семейное состояние, и еще полжизни на то, чтобы проклинать тех, ради кого старалась!

Годфри ухмыльнулся.

– Без этого тебе было бы скучно.

Джессика засмеялась: замечание адвоката не было лишено смысла.

Годфри взглянул на нее, и лицо его снова стало печальным.

Джессика с обожанием посмотрела на него, а потом сказала:

– Я разрешаю тебе спросить. Да, теперь, когда я умираю, можешь задавать любые вопросы.

Годфри кивнул.

– Хорошо. Джесс, почему ты вышла замуж за лорда Хэмфри Арботнот Кливертон Сирамор-Форбса? О Боже, что за имя! Слабый, не слишком симпатичный, гуляка и мот… Да разве были у него в голове мозги?

Джессика, довольная брезгливым отвращением, звучавшим в его словах, расплылась в широкой улыбке.

– Вот именно потому, что он был таким, как ты говоришь. – Она облизала губы, которые некогда считались самыми прелестными во всем королевстве, созданными самой природой для поцелуев. Сейчас они истончились, посинели и стали болезненно сухими. – Он был слабый, значит, я могла быть сильной. Нелегко было женщине выстоять в викторианские времена, сам понимаешь. Он не был красив, значит его легко было уломать и подтолкнуть к алтарю! И потом, какая другая женщина могла его возжелать? Он любил тратить деньги, поэтому никогда не пытался помешать мне их тратить. Неважно, что над этим смеялись. Ведь все было так понятно! Многие поколения Сирамор-Форбсов были землевладельцами и фермерами. И вдруг они становятся торговцами! Да чем?! Самыми изысканными драгоценностями в Англии! Как все смеялись. Но только вначале. А потом… – Джессика от удовольствия захихикала. – Ты ведь знаешь, как мы потом прославились. Но больше всего, надо признаться, меня привлек его титул. Он придал моему бизнесу респектабельность и позволил занять достойное место в высшем свете. Какого мужа еще я могла бы желать для себя?

Годфри кивал, соглашаясь с каждым ее словом, пока она не закончила говорить. А потом, к своему удивлению, выпалил:

– Ну а как же любовь, Джесс? Как насчет этого?

Джессика вдруг улыбнулась таинственной улыбочкой, которая немало заинтриговала Годфри.

– О, это у меня тоже было!..

– К Хэмфри? – От недоверия голос Годфри поднялся на целую октаву.

– Ну конечно нет, – призналась Джессика, засмеявшись теперь уже почти застенчиво. – О, не смотри на меня так потрясенно, Годфри. Свои обязанности я выполнила: Джеймс был сыном Хэмфри, а Малколм – его внук.

Годфри кивнул.

– Ты действительно думаешь, что Малколм собирается продать «Альциону»?