Лживая правда - Виктор Метос

* * *

Холли Фоллоуз кричала дотех пор, пока неохрипла.

Боль была такой невыносимой, что казалось, она немогла зародиться всамом теле. Скорее, что-то постороннее овладело ею итеперь пыталось разорвать ее начасти изнутри. Затылок Холли неподвижно лежал наподголовнике; врачи, санитары имедсестры быстро катили ее побольничным коридорам. Она видела лишь сменяющие друг друга лампы дневного света надголовой; ее хриплые крики отражались отстен.

–Я умираю?!– кричала Холли.– Я умру?!

Никто несобирался ей отвечать. Это еще больше усиливало ужас, сдавивший ей горло так, что она немогла дышать.

–Мой папа незнает, гдея! Я должна позвонить папе! Пожалуйста, дайте мне позвонить папе! Пожалуйста!

Никто неговорил сней; никто несмотрел нанее идаже неподавал вида, что замечает ее присутствие. Все кричали протравмы, переломы ивнутреннее кровотечение. Кто-то орал, требуя сделать рентген итомографию, кто-то зажимал марлей рану уХолли наноге; марля пропиталась насквозь кровью истала красной. Казалось, стены ипотолок коридоров смыкаются, чтобы раздавить ее, иона воскликнула:

–Ответьте мне хоть кто-нибудь! Пожалуйста!

Медики завернули заугол. Ктолпе присоединились еще два человека, прежде чем каталку втолкнули вдвустворчатые двери впросторное помещение. Разбитый нос Холли неощущал запахов, акогда одна измедсестер легонько постучала поногтю науказательном пальце, отнего отделился окровавленный обломок.

Когда Холли катили мимо полированных стальных шкафов, она успела мельком разглядеть себя ипришла квыводу, что вид унее просто кошмарный. Обнаженная плоть, спекшаяся кровь, аеще пятна темной черной крови изран, которых ей небыло видно.

КХолли вернулись образы извуки, скоторыми она пыталась бороться. Густой лес, смех, крики икровь. Что-то вчерном сголовы доног, больше похожее начасть леса, чем начеловека. Азатем, когда черная фигура была уже совсем рядом, уХолли остался только один выбор: илиумереть, илипрыгнуть собрыва вущелье иполучить надежду наспасение.

Холли приняла решение закакую-то долю секунды. Она незнала, осталасьли вживых ее сестра, ноотец несможет обойтись безних. БезХолли илиЭйприл он окажется вкаком-нибудь пропахшем плесенью подвале приюта, где ему предстоит умереть вполном одиночестве. Холли немогла этого допустить. Отец сделал все возможное, чтобы вырастить дочерей один, ите были готовы ухаживать заним встарости. Холли должна была остаться вживых– ради отца.

Она думала освоем отце, когда кто-то сказал:

–Дышите глубже.

Что-то легло Холли налицо, иона стала сопротивляться. Попыталась сорвать ссебя это что-то, однако ее держали заруки. Продолжая кричать ивырываться, Холли почувствовала, какнекое спокойствие расслабляет ее мышцы. Это ощущение разлилось докончиков пальцев наногах, иона заснула.

Дилан Астер сидел застолом рядом сосвоим подзащитным, размышляя отом, что ожидание возвращения присяжных свердиктом сравнимо сожиданием возвращения врача срезультатами анализов. Казалось, воздух вокруг них вибрировал. Возможно, отнервозности. Илиот скуки. Дилан уже немог определить.

Его подзащитный Джеральд Дин Уивер выстукивал пальцами настоле какой-то ритм. Прокурор, круглолицый мужчина поимени Иэн, смахнул волосок сосвоего бежевого костюма. Оглянувшись назад, Дилан увидел наскамьях длязрителей свою напарницу Лили Риччи. Таподмигнула ему, ион, улыбнувшись, снова повернулся вперед. Выглянув вокно, увидел ржаво-красную луну: лунное затмение началось недавно. Здание суда находилось недалеко отСтрип[1], имерцающие неоновые огни вдалеке создавали впечатление, будто город охвачен огнем.

Присяжные обсуждали вердикт уже семь часов. Когда судья предложил им прерваться ипродолжить наследующий день, старшина присяжных заявила, что еще немного– иони примут решение. Ивот, судя повсему, это наконец-то случилось.

Судебный пристав, укоторого предплечья были толще, чем уДилана шея, перевесился через перила ибеззвучно прошевелил губами вопрос: «Какой счет?»

«Сорок четыре»,– также беззвучно ответил ему Дилан.

Сорок четвертое судебное разбирательство, иесли он его выиграет– сорок четвертый оправдательный приговор подряд. Ипрокуроры, иадвокаты любят хвастаться перечнями своих «непроигранных» дел, однако правда заключается втом, что прокуроры обыкновенно предлагают обвиняемым очень выгодные сделки соследствием, если знают, что могут проиграть всуде, ачастные адвокаты всегда могут отказаться отклиентов. Диланже, напротив, собрал почти все свои победы вкачестве бесплатного общественного защитника округа Кларк, прежде чем вместе сосвоей напарницей открыть свою контору. Общественные защитники неимеют возможности отказываться отклиентов ине браться задела. Дилан вел всуде худшие изхудших дел, какие невозможно выиграть,– ини разу нетерпел поражения.

–Мы ведь должны выиграть, правда?– шепотом спросил Джеральд, склоняясь кДилану.– Тот коп ведь врал отначала доконца. Думаю, нужно будет подать нанегоиск.

–Джерри, позвольте раскрыть вам первое правило уголовного права: лгут все,– также склонившись кнему, ответил Дилан.– Обвиняемые лгут, потому что вынуждены, полицейские лгут, потому что считают, что должны, ну асвидетели исами немогут объяснить, почему лгут. Никому небудет никакого дела, что тот полицейский солгал вделе снаркотиками, аесли это изаинтересует кого-нибудь, каквы полагаете, сколько вам присудят присяжные вкачестве компенсации заморальный ущерб?

Дверь, ведущая вкомнату длясовещаний, открылась, исудебный пристав рявкнул:

–Встать, суд идет!

Взал вошли двенадцать человек, мужчин иженщин. Присяжные упорно несмотрели нина прокурора, нина обвиняемого, однако куда они там смотрели, неимело никакого значения. Дилан сразуже почувствовал энергию, которую буквально излучали присяжные. Они собирались оправдать Джерри, иадвокат предположил, что вся загвоздка была впожилой женщине, шедшей последней. Входе отбора присяжных она угрюмо смотрела наДжерри, инедовольная гримаса унее налице красноречиво свидетельствовала отом, что ей хотелось оказаться– Боже милосердный!– влюбом другом месте, кроме каквзале суда, икто-то должен был заэто заплатить. Однако, убедившись втом, что позиция остальных присяжных непоколебима, женщина, скорее всего, поняла, что продолжение борьбы потребует слишком много сил, иизбрала путь наименьшего сопротивления– признать обвиняемого невиновным.