Этот бессмертный - Роджер Желязны

– Нет. Я изучаю различия религий с целью сравнения.

Я внимательно смотрел на его лицо, но оно абсолютно ничегоне выражало.

Прошло много времени с тех пор, как я в последний разпосещал нечто подобное с Мамашей Юлией, Папашей Джо и некоторыми другими, ихотя «хоупфер» был отсюда недалеко, я не был уверен в том, что они согласятсявзять вместе со мной обитателя Веги. Хотя, разумеется, у них никогда не быловозражений, если я приводил с собой людей.

– Что ж… – начал я.

– Я хочу только понаблюдать, – перебил он, –сам оставаясь в стороне.

Они вряд ли ощутят мое присутствие.

Я промямлил нечто невразумительное и сдался. Я хорошо зналМамашу Юлию, и полагал, что в этом не будет ничего плохого.

Поэтому я сказал:

– О'кей, я проведу вас. Сегодня вечером, если хотите.

Он согласился, поблагодарил меня и ушел на поиски еще однойбутылки кока-колы.

Джордж, который все это время не слезал с подлокотника моегокресла, наклонился ко мне и тихо заметил, что было бы очень интереснопроизвести рассечение веганца.

Я согласился с ним.

Когда Миштиго вернулся, Дос Сантос был рядом с ним.

– Вы собираетесь повести мистера Миштиго на языческиецеремонии? – спросил он, дрожа от негодования и раздувая ноздри.

– Это так, – кивнул я. – Собираюсь.

– Только вместе с телохранителями, а вы таковым неявляетесь.

Я поднял вверх ладони.

– Я в состоянии справиться со всем, что бы непроизошло.

– Вас будут сопровождать Гассан и… я.

Я собрался было протестовать, но незаметно между намивтиснулась Элен.

– Я тоже хотела бы пойти с вами, – сказалаона. – Я никогда еще не была на подобных обрядах.

Я пожал плечами.

Если идет Дос Сантос, это значит, что идет и Диана. Насстановится весьма много. Поэтому один лишний посетитель особого значения неимеет.

Все было испорчено еще до того, как началось.

– Почему бы и нет? – вот и все, что оставалось мнесказать…

***

«Хоупфер» был расположен внизу, в районе гавани, возможно,вследствие того, что был посвящен Агве Вэйс, морскому божеству. Хотя скореевсе-таки потому, что сородичи Мамаши Юлии всегда ютились в гавани.

Агве Вэйс не очень-то ревнивый божок, поэтому множестводругих божеств украшали стены своими ярко раскрашенными изображениями. Чутьпоодаль от берега были более искусно выполненные «хоупферы», но они мало-помалупереходили в собственность коммерческих заведений.

Огромная ладья Агве переливалась синим, оранжевым, желтым,зеленым и черным – то есть внешне выглядела несколько неподходящей для моря.

Противоположная стена была почти полностью занятаизображениями пурпурно-малинового Дамбала Ведо, со множеством затейливых колеци завитков. Впереди Папаша Джо ритмично отбивал такт на нескольких барабанах«рада». Он сидел чуть правее двери, через которую мы вошли – кстати,единственной. Среди ярких изображений сердец, фаллосов и крестов на насзагадочно глядели христианские святые.

Как ко всему этому относились почтенные апостолы – этоневозможно было прочесть на их напряженных лицах, заключенных в дешевые рамкидля литографий, напоминавших окна в какой-то чужой мир вне этогосюрреалистического окружения.

На небольшом алтаре теснились многочисленные бутылки соспиртным, фляги, созданные из тыкв, священные сосуды для духов «лоа»,талисманы, трубки, флаги, фотографии каких-то неизвестных людей, и среди всегопрочего – пачка сигарет для папаши Легба.

Служба шла полным ходом, когда молодой «хоуязи» по имениЛуис ввел нас.

Комната имела в длину более восьми метров и около пяти вширину, а также высокий потолок и грязный пол.

Танцоры двигались около центрального столба замедленно инеестественно важно. Их черная плоть блестела в тусклом свете керосиновых ламп.Когда мы вошли в комнату, в ней стало темно.

Мамаша Юлия взяла мою руку и улыбнулась. Она отвела меняпочти к алтарю и сказала:

– Эзрум был добр.

Я кивнул.

– Ты нравишься ему, Номикос. Ты долго живешь, многопутешествуешь и всегда возвращаешься.

– Всегда, – согласился я.

– Эти люди с тобой? – движением своих темных глазона указала на моих спутников.

– Это друзья. Они не побеспокоят.

Она рассмеялась, услышав мои слова. Я тоже рассмеялся.

– Я буду держать их подальше от вас, если вы разрешитеим остаться.

Мы будем оставаться в тени у стен комнаты. Если же выскажете, чтобы я увел их – мы уйдем. Вижу, что вы изрядно натанцевались иосушили немало бутылок.

– Оставайся. Приходи как-нибудь поболтать со мной днем.

– Обязательно приду.

Она ушла в круг танцоров. Мамаша Юлия была довольно крупнойженщиной, хотя голос у нее звучал весьма тихо. Двигалась она, как огромнаярезиновая кукла, не без грации, ступая в такт с мерными звуками барабановПапаши Джо.

Через некоторое время барабанный бой заставил все – моюголову, землю, воздух – закружиться. Я наблюдал за танцорами и следил за теми,кто смотрел на танцоров. Я выпил пол-литра рома, но угнаться за присутствующимибыло невозможно. Миштиго продолжал потягивать коку прямо из бутылки, которую онпринес с собой. Никто не заметил, что он синий.

Пока мы добрались сюда, стало довольно поздно, и я решил,что пусть будет что будет.

«Рыжий парик» стояла в углу. Диана казалась надменной иодновременно испуганной. Она держала в руке бутылку, но не поднимала ее.

Миштиго ухватился за Элен, прижав ее к себе, но не болеетого. Дос Сантос стоял у двери и следил за всеми, даже за мной. Гассан, припавк стене справа от двери, курил трубку с длинным черенком и крохотной головкой.Он казался умиротворенным.

Мамаша Юлия – полагаю, что именно она – начала петь. Ееподдержали голоса остальных. Пение продолжалось довольно долго, навеваядремоту. Я выпил еще, но жажда не утолялась, и поэтому я решил добавить.

Не знаю, сколько времени мы здесь находились, когда этопроизошло.