Неприятности малыша Николя - Рене Госинни

– За стол! – позвала мама.

Мы пошли ужинать, и это было потрясающе! Мама приготовила холодную рыбу с майонезом (я очень люблю майонез), а потом была утка с зелёным горошком, а потом сыр, и ещё торт с кремом и фрукты, и бабуля каждый раз разрешала мне брать добавку, а после добавки торта отдала мне кусочек от своей порции.

– Ему будет плохо, – заметил папа.

– О, это ведь всего один раз, от одного раза с ним ничего не случится, – возразила бабуля.

Потом бабуля сказала, что она очень устала и хочет лечь пораньше. Она всех расцеловала, а папа сказал, что он тоже очень устал, что ему завтра надо рано быть на работе, потому что сегодня он ушёл раньше времени, чтобы встретить бабулю на вокзале, и все отправились спать.

Ночью мне было очень плохо, и первым ко мне подошёл папа, он прямо бегом прибежал из гостиной. Бабуля тоже проснулась. Она очень разволновалась и сказала, что это ненормально, а потом спросила, советовались ли с доктором по поводу здоровья малыша. А после этого я опять заснул.

Утром меня разбудила мама. Следом за ней ко мне в комнату вошёл папа.

– Ты не могла бы сказать своей матери, чтобы она поторопилась? – спросил папа. – Она уже час сидит в ванной! Хотелось бы мне знать, чем она там занимается!

– Она принимает ванну, – ответила мама. – Имеет она право принять ванну или нет?

– Но я тороплюсь! – закричал папа. – Ей-то ведь никуда не надо идти! А мне на работу пора! Я опоздаю!

– Замолчи, – шёпотом велела мама. – Она может услышать!

– Пусть услышит! – крикнул папа. – После ночи, которую провёл на этом несчастном диване, я…

– Не перед ребёнком! – отрезала мама, которая стала вся красная и очень рассердилась. – О да, я сразу же заметила, как только она на порог ступила, что ты собираешься вести себя с ней неподобающим образом! Конечно, когда речь идёт о моей семье, всегда начинается одно и то же. Зато твой брат Эжен, например…

– Хорошо, хорошо, ладно, – согласился папа. – Оставь Эжена в покое и попроси свою мать, чтобы она вынесла мою бритву и крем для бритья. Я займусь своим туалетом на кухне.

Когда папа пришёл завтракать, мы с бабулей уже сидели за столом.

– Поторопись, Николя, – сказал мне папа. – Ты тоже можешь опоздать!

– Как? – спросила бабуля. – Вы отправите его в школу после того, как ночью ему было так плохо? Но посмотрите же на него! Он такой бледненький, моя деточка. Правда, ты неважно себя чувствуешь, зайчонок?

– Да, – ответил я.

– Ну вот, видите? – продолжила бабуля. – Мне всё-таки кажется, что вы должны посоветоваться с доктором по поводу его здоровья.

– Нет-нет, – решительно возразила мама, которая как раз принесла кофе. – Николя пойдёт в школу!

Тут я заплакал и сказал, что я плохо себя чувствую и что я ужасно бледный. Мама стала меня ругать, а бабуля заметила, что она не собирается вмешиваться не в своё дело, но думает, что ничего не будет страшного, если я один раз не схожу в школу, и что у неё не так часто бывает возможность повидаться со своим внуком, и мама сказала, что ладно, но только в этот раз, но она этого совершенно не одобряет, а бабуля попросила, чтобы я её поцеловал.

– Хорошо, – сказал папа, выходя из дома. – Я постараюсь вернуться сегодня вечером не слишком поздно.

– Так или иначе, – ответила бабуля, широко улыбаясь, – мне бы не хотелось, чтобы вы из-за меня что-то меняли в своих привычках. Поступайте так, как если бы меня здесь вовсе не было!

Иногда по дороге в школу мы с ребятами встречаемся, и тогда нам бывает здорово весело. Мы глазеем на витрины, ставим друг другу подножки, кидаемся ранцами, а потом оказывается, что мы уже опаздываем и надо быстрее бежать, чтобы прийти вовремя на уроки. И сегодня после обеда у нас с Альцестом, Эдом, Руфюсом и Клотером – они все живут недалеко от меня – так и получилось.

Мы перебегали улицу, чтобы поскорее попасть в школу (звонок уже прозвенел), когда Эд подставил подножку Руфюсу, и тот упал, а потом поднялся и сказал Эду:

– Ну-ка иди сюда, если ты мужчина!

Но Эд с Руфюсом не смогли подраться, потому что полицейский, который там стоит, чтобы на нас не наезжали машины, рассердился, подозвал к себе на середину улицы и отчитал:

– Что это за манера переходить улицу? Неужели вас в школе ничему не учат? Если вы будете валять дурака на проезжей части, то в конце концов угодите под машину. А особенно меня удивляет, что и ты, Руфюс, ведёшь себя таким образом, и я собираюсь поговорить об этом с твоим отцом!

Папа Руфюса работает в полиции, все полицейские его знают, и иногда у Руфюса от этого бывают неприятности.

– О нет, мсье Бадуль, – ответил Руфюс. – Я больше так не буду! И потом, это Эд виноват, это из-за него я упал!

– Стукач! – закричал Эд.

– Иди-ка сюда, если ты мужчина! – потребовал Руфюс.

– Тихо!! – завопил полицейский. – Так больше продолжаться не может. Я сам займусь этим вопросом. А пока отправляйтесь в школу, вы уже опоздали.

И мы пошли в школу, а полицейский пропустил машины, которые всё это время стояли и ждали.

Когда мы вернулись с перемены на последний в тот день урок, учительница нам сказала:

– Дети, грамматики, которая должна у нас сейчас быть по расписанию, не будет…

Мы все закричали: «Ура!» – кроме Аньяна, он у учительницы любимчик и всегда делает домашние задания. Но учительница постучала линейкой по столу и продолжила:

– Тихо! У нас не будет грамматики, потому что только что произошло очень серьёзное происшествие: полицейский, который следит за вашей безопасностью, пожаловался господину директору. Он сказал ему, что вы переходите улицу как маленькие дикари, бегаете и валяете дурака, подвергая свою жизнь опасности. Замечу, что и сама я не раз видела, как вы носитесь по улице будто безумные. В общем, для вашего же блага господин директор попросил меня провести с вами урок по правилам уличного движения… Жоффруа, если тебя не интересует то, что я вам рассказываю, будь любезен хотя бы не отвлекать своих товарищей. Клотер! Что я только что сказала?