Моя новая маска - Полина Ром

Капризничать я не стала и с интересом, вертя головой в обе стороны, рассматривала новый, непривычный для меня мир.

Чем ближе к центру города мы двигались, тем меньше встречалось людей, закутанных как мы с Линком. Зато чаще попадались дородные мужчины в полураспахнутых шубах, сшитых мехом внутрь и крытых дорогими тканями, женщины в многослойных тёплых юбках и коротких меховых жакетках с весьма элегантными меховыми шапочками на сложных причёсках.

Больше становилось стеклянных витрин, освещённых, как ни странно, газом. Встречающиеся нам коляски и кареты были значительно роскошнее нашей. У меня невольно назрел вопрос:

— Линк, а что, наш дом находится в районе для бедных?

Он удивлённо воззрел на меня и ответил:

— Ты что, Элен?! У нас же не дом, а усадьба.

За то время, что нам понадобилось на дорогу до конторы законника, я успела узнать у Линка, что когда-то наш дом считался роскошным загородным поместьем, но, ещё до его рождения, город, быстро растущий в ту сторону, поглотил это поместье и, прихватив большую часть земель, продолжил свой рост.

Теперь самым ценным в нашем особняке был не сам дом, а огромный сад, который к нему прилегал. Когда Линк был совсем маленьким, родители часто приглашали гостей летом и отец очень любил выслушивать дифирамбы царящей вокруг цветущей зелени, клумбам и статуям.

— Там некоторые деревья ещё при муже прабабушки сажали! — несколько восторженно рассказывал мне брат.

Контора законника, к которой мы подъехали, располагалась на втором этаже довольно богатого здания с лепниной и огромным магазином одежды на первом этаже. Строгая вывеска на торце здания гласила: «Государственный законник, кёрст Форшер. Консультации по любым вопросам».

Оставив извозчика дожидаться, мы поднялись по широкой лестнице с красивыми коваными перилами, устланной слегка потёртой ковровой дорожкой, в большую и светлую приёмную.

За элегантным резным бюро сидел фатоватый мужчина лет тридцати пяти, отёчно-бледный, с тоненькими, подбритыми в нитку, тщательно завитыми усиками. Кинув на нас один только взгляд, он снова уткнулся носом в какой-то журнал, куда мелким, бисерным почерком вносил записи. Нам же оставалось только любоваться на тщательно зачёсанную плешь.

В приёмной было тепло, стояла недешёвая мебель — несколько кресел и диванчик для посетителей, обитый бархатом, высокий резной шкаф со множеством маленьких ящичков, напоминающий собой картотеку. У входа в комнату — массивная дубовая вешалка, где, очевидно, посетители могли оставить верхнюю одежду.

Однако центром и смыслом этой комнаты были роскошные двойные двери, ведущие в святая святых — кабинет кёрста Форшера. Это были двери с большой буквы «Д», покрытые сложным рисунком, щедро позолоченные, отбрасывающие надраенными «в жар» ручками солнечных зайчиков в глаза посетителям.

Молчание всё затягивалось, и я потеряла терпение:

— Любезный, быть может, вы соизволите оторваться от ваших, несомненно, важных бумаг и обратите на нас внимание?

«Любезный» поднял на меня чуть вытаращенные тёмно-карие глаза, картинно-изумлённо вскинул редкие бровки и надменно ответил:

— Разговор с кёрстом Форшером стоит целый ферк.

— У вас найдётся сдача с пяти ферков или мне придётся собирать мелочь?

Базедовые глазки секретаря стали, как мне показалось, ещё выпуклее. Бледные щёки окрасились пятнистым румянцем, и он несколько смущённо забормотал:

— Конечно-конечно… Впрочем, пожалуй, нет… Но я, безусловно, готов сбегать и разменять! Прошу не волноваться, почтенная кёрста! Когда вы выйдете, сдача уже будет готова!

После этого он вскочил, метнулся к роскошным дверям, деликатно постучал и, приоткрыв узкую щель, протиснулся туда. Положив на конторку монету в пять ферков, я усадила Линка в кресло, расстегнула заколку и, небрежно бросив плед на подлокотник дивана, присела рядом.

Впрочем, ждать долго мне не пришлось. Буквально через минуту обе створки широко распахнулись и сияющий любезной улыбкой секретарь проводил меня в «святилище», бесшумно закрыв за мной двери. Раздался хрипловатый, какой-то каркающий голос:

— Прошу садиться, кёрста. Слушаю вас.

Кабинет законника вовсе не был так роскошен, как обещали золоченые двери в приёмной. Удобный письменный стол с красивым бронзовым подсвечником, которым сейчас не пользовались, точная копия чернильного прибора отца Элен и несколько стопок бумаг, с которыми сейчас работали.

Книжный шкаф, прячущий за стеклом солидные тома, две открытые этажерки, заполненные стопками битком набитых кожаных папок и уютно потрескивающий в углу камин. Стены были обтянуты светло-серой тканью, что делало помещение несколько скучным.

Больше всего кёрст Форшер напоминал мне Зиновия Гердта — те же чёрные кустистые брови при высоком залысом лбу с крупными морщинами, то же «складчатое», чуть обезьянье умное лицо. И внимательный взгляд небольших глазок.

Беседа с кёрстом Форшером оказалась весьма плодотворной. Не всё из того, что он сказал, мне понравилось, но радовало уже то, что почтенный кёрст, хоть и стребовал за свои услуги весьма солидную сумму, обещал лично заняться моим делом.

— Запрос в канцелярию градоправителя я пошлю сегодня же. Сами понимаете, кёрста Элен, с ответами они обычно не торопятся, но я знаю, как ускорить процесс. Там же я уточню все вопросы по поводу завещания.

— Кёрст Форшер, что будет в случае, если родственников не найдётся? Или никто из них не захочет взвалить на себя такую обузу?

Кёрст пожевал тонкими губами и, разведя сухонькие кисти рук в стороны, пожал плечами:

— Если вам, милая кёрста, есть хотя бы шестнадцать лет, отвечать за детей будете вы — разрешение «старшей в роду» я вам добуду. Конечно, можно подать прошение в канцелярию градоправителя и младших детей устроят в приют, но тогда и вам, милая кёрста, придётся подыскивать приличный дом, где вы сможете служить компаньонкой. В любом случае, если продажа дома покроет долги, то сколько бы не осталось — будет поделено между всеми детьми поровну. Ну, разумеется, ежели что-то другое не оговорено в завещании. Через пять дней приходите за ответом, раньше я вам всё равно ничего не скажу.

Мне очень не нравилась мысль становиться старшей в роду. Кёрст Форшер достаточно чётко объяснил, что такое разрешение выдаётся в случае отсутствия старших родственников.

Этот весьма странный документ даёт подростку временные права совершеннолетних, например, получив такую бумагу, я могу подписывать документы от имени своих подопечных, совершать финансовые сделки и распоряжаться своим и их имуществом. Грубо говоря, меня признают совершеннолетней раньше времени.

Мне было жаль детей, но я вовсе не собиралась им становиться опекуном и родной матерью. На кой чёрт мне такая обуза?! Идеальный для меня вариант — отдать их в семью родственников и спокойно заняться своей судьбой.