Любовница депутата (сборник) - Сергей Бакшеев

— Не важно, кто что контролирует. Проблему надо решать!

— Решим. А сейчас, извините, — Лопырев щелкнул пальчиком по циферблату часов. — Рабочий день закончился.

В этом была еще одна особенность Лопырева. В отличие от молодых карьеристов он не демонстрировал показное рвение, протирая штаны сверхурочно. Он приходил и уходил на работу строго по часам. Свою позицию Лопырев отстоял просто: «Если сотрудник не успевает выполнить обязанности вовремя, то одно из двух: или он туп, или перегружен функционалом. К какой категории меня отнесете?» Начальство прекрасно знало, какой воз тянул Лопырев, но время от времени всё равно скрипело зубами.

— Кого увольнять будем? — спросил Коммерческий Генерального, когда Лопырев покинул кабинет.

— Еще спрашиваешь.

Собеседники поняли друг друга.

— А может Лопыреву поручить отбор нового директора по закупкам? Он не ошибется. А то каждый год меняем, — предложил Коммерческий.

— Представляю, кого он выберет. Как мы его покажем акционеру.

— Да уж, — согласился Коммерческий.

По пути к лифту Лопырев заглянул в отдел к менеджеру по обуви.

— Правую покупаешь — левая бесплатно!

— Чего?

— Можно и наоборот. — Лопырев ткнул пальцем в блокнот менеджера. — Запищи этот слоган. Вместе с твоим вопросом и моим ответом. Уги продавать будем.

Дома, садясь за ужин, Лопырев по давней привычке пристал с вопросами к четырнадцатилетней дочери:

— В какой стране находится Эверест?

— На границе между Непалом и Китаем, — огрызнулась дочь.

— Когда Гагарин в первый раз полетел в космос?

— 12 апреля 1961 года.

— А во второй? — не унимался Лопырев.

— Отстань, папа! — дочь отшвырнула вилку и выбежала.

— Запомни, Гагарин летал один раз! Ты не должна теряться при неожиданных вопросах! — кричал вслед Лопырев.

Жена начала зудеть, чтобы он не нервировал дочь. У девочки сейчас переходный возраст. Школьная программа и так перегружена, а дочка еще на языковые курсы ходит. Вот если бы он в свое время выучил английский язык, то был бы сейчас большим начальником.

Лопырев хотел возразить: «чем же так перегружена школьная программа, если в итоге выпускники не знают и десятой части того, что в свое время освоил он», но не стал спорить с женщиной. Из двух спорящих не прав тот, кто умнее.

Тоска.

После полуночи Лопырев в одиночестве смотрел любимую передачу «Что? Где? Когда?» Восьмым вопросом оказалось его послание. В случае проигрыша знатоков Лопыреву доставался приз в сто тысяч рублей.

Крупье зачитал текст. Лопырев напрягся и жадно ловил слова знатоков. Звучали версии, в основном идиотские, но мелькнула и правильная. Закончилась минута обсуждения, ударил гонг. Капитан команды потер лоб, выгадывая дополнительные секунды, и рискнул ответить сам.

Есть!

На лице Лопырева расплылась блаженная улыбка. Знатоки раскусили его сложный вопрос!

Это была первая радость Лопырева за месяц. На нашей планете он не один такой!

Они появились через неделю после открытия моего первого магазина. В кабинет, бухнув отскочившей дверью, ввалились пятеро. Двое совсем молодых квадратных «шкафа» в просторных спортивных костюмах остались у входа, заменив собой отсутствующую мебель. Три братка лет двадцати пяти, одетых более прилично, вразвалочку подошли к столу.

Я сразу понял, кто ко мне пожаловал. Толстые шеи с золотыми цепями, накачанные торсы и холодные цепкие глазки, контролирующие ситуацию, не оставляли сомнения — вот и до меня добрались господа рэкетиры.

Шла осень 1992 года. Я, как и четверть населения страны, сменил тихую гавань прежней работы на необузданную стихию дикого рынка. Торговал, чем только придется, сбывая с переменным успехом партии товаров от коробки до фуры. Почти год рабочим кабинетом мне служил белая «пятерка-жигули», на которой я мотался по Москве и окрестностям. Такая мобильность позволила отсрочить встречу с неизбежным. Но как только мой бизнес получил постоянную прописку в виде небольшого магазина, ко мне пожаловали непрошеные гости.

Сердце защемило недоброе предчувствие, я с опаской поднялся из-за стола. Молодые бандиты встали полукругом, и в кабинете разом стало тесно. В пресловутом малиновом пиджаке был только один из них — белобрысый крепыш, похожий на борца тяжеловеса, забившего на тренировки. Рядом в турецких кожанках «под фирму» катали жвачку во рту его тупые копии, отличавшиеся цветом волос и уровнем злобы в глазах. Чернявый и Злой, мысленно окрестил я их.

— Вы к кому? — поинтересовался я, наивно надеясь, что они ошиблись улицей, домом, городом, а лучше бы и планетой.

Белобрысый, очевидно главный из них, выдержал паузу, подчеркивая нелепость вопроса, и начал «бакланить про крышу» и большие неприятности у тех, кто ее не имеет. Я некоторое время тупил, прибеднялся, но это не помогло. Неожиданный удар в плечо от Злого опрокинул меня на пол. Урок повиновения продолжили его ботинки, испытывающие прочность моих ребер. После короткой экзекуции Белобрысый позволил мне встать. Разгоряченный Злой порывался молотить дальше, но его сдерживал Чернявый. Я понял, что сохранившиеся в неприкосновенности мои яйца и физиономия — предмет следующего урока.

Разговор сразу перешел в «конструктивное русло». Белобрысый вожак сидел на столе и устало объяснял, что «крыша» для того, чтобы меня никто не трогал. «Типа не проломил башку, не сжег магазин, не раскурочил тачку». Платить надо ежемесячно тридцать процентов от прибыли и вызывать их «в случае чего». Злой во время объяснения переминался за моей спиной и периодически хлопал кулаком в раскрытую ладонь. Чернявый с любопытством ожидал моей реакции, рассчитывая на продолжение зрелища. Но я не Джеки Чан или Чак Норрис, а близорукий кандидат технических наук, затеявший свой маленький бизнес.

Я согласился, рассчитывая, что речь идет о бумажной «прибыли», которую я показываю в бухгалтерских отчетах налоговой инспекции. Однако крючкотворство бандитов не интересовало. Белобрысый назвал конкретную сумму, и я опешил. Моя растерянность была настолько искренней, что после недолгого торга Белобрысый согласился ополовинить сумму.

— Первый платеж завтра, — предупредил он.

Грудь сжало от унылой боли. Я чувствовал себя бычком, ведомым на убой. Можно взбрыкнуть, рвать и метать, даже поставить синяк Белобрысому, но финал очевиден — мое геройство закончится жестоким избиением. Я скривился и обреченно кивнул.

Посчитав, что мы теперь друзья, Белобрысый протянул мне руку с золотой цепью на запястье и представился: «Саша». Несколько позже я узнал, что золотые цепи бандитам нужны, чтобы откупаться от ментов, если заметут. Чем толще цепь, тем больший грех могут «не заметить» стражи порядка.