Приключения Конан Дойла - Рассел Миллер

Дойл не обращал на критику ни малейшего внимания. В предисловии ко второму изданию “Явления фей”, вышедшему в 1928 году, он ничтоже сумняшеся написал, что “открытие Колумбом нового континента можно считать меньшим достижением, нежели подтверждение того, что на земле обитают существа совершенно иного рода”. Он был уверен, что наступит день, когда фей из Коттингли признают, и “перед человечеством откроются новые перспективы познания”. Английский писатель Гарри Прайс, исследователь паранормальных явлений, фантомолог, сказал как-то, что Конан Дойл был исключительно доверчив. Коллеги, которые безмерно уважали его за абсолютную честность, огорчались: “Бедный, славный, милый, доверчивый Дойл! Великан с душой ребенка”.

Споры вокруг фей из Коттингли не утихали еще десятки лет и после смерти Конан Дойла. Артур Райт умер в 1926 году, изумляясь, как Элси сумела вызвать такую шумиху. Элси эмигрировала в США и вышла замуж за Франка Хилла. Прожив несколько лет в Индии, в 1949 году они вернулись в Британию, вместе с сыном и дочерью. Фрэнсис вышла замуж за военного по имени Сидни Уэй, они жили в Рамсгейте, в графстве Кент. У нее также были двое детей, сын и дочь.

В 1966 году журналисты из “Дейли экспресс” уговорили Элси, которой тогда было уже шестьдесят пять лет, дать интервью. Она отвечала довольно уклончиво. Сказала, что, возможно, на фотографиях удалось запечатлеть “плоды ее воображения”. В 1971 году Би-би-си устроила телепередачу с ее участием, и она повторила ту же версию — плоды воображения, запечатленные на пленке. Спустя пять лет обе дамы, Элси и Фрэнсис, выступили по йоркширскому телевидению. Когда Элси спросили, готова ли она поклясться на Библии, что фотографии подлинные, она просто отмахнулась: “Я бы оставила этот вопрос открытым, с вашего позволения”. И лишь в марте 1983 года семидесятишестилетняя Фрэнсис наконец призналась в беседе с корреспондентом “Таймс”, что для четырех из пяти фотографий они использовали вырезанные фигурки. “Я сыта по горло этой историей. Ненавижу эти фотографии, меня передергивает всякий раз, как они попадаются мне на глаза. Я думала, что это была шутка, но нас не хотели оставить в покое. Эту историю следовало предать забвению еще шестьдесят лет назад”.

Элси поначалу воздержалась от комментариев, но через пару недель сказала: “Я даже сыну с мужем никогда не рассказывала, как мы это сделали. Могу поклясться на Библии, что отец не имел к этому никакого отношения, но не могу поклясться, что это были настоящие феи… Я не хочу, чтобы мои внуки, когда я умру, думали, будто их бабка была полоумной”.

Все это не совсем так. Фрэнсис продолжала утверждать, что фей они видели на самом деле и что на пятой фотографии они настоящие. Она умерла в 1986-м, Элси пережила ее на два года. Под конец жизни она говорила: “Шутка была рассчитана на пару часов, а продержалась семьдесят лет”.

ВЕСНОЙ 1922 года КОНАН ДОЙЛ С СЕМЕЙСТВОМ отправился в очередное турне, на сей раз по Соединенным Штатам. Они прибыли в Нью-Йорк на борту лайнера “Балтика” 9 апреля. Журналисты знали о приезде знаменитого писателя, и в номере отеля “Амбассадор” была организована пресс-конференция. Репортеры заполонили всю гостиную, в кресле восседал Дойл и рассказывал о спиритуализме. В своей обычной, категоричной манере он объявил собравшимся, что никаких сомнений в существовании “иного” мира быть не может: он лично в этом удостоверился, разговаривая с покойным сыном, братом и племянником; он видел материализованное лицо своей матери, видел отчетливо и ясно — каждый седой волосок, каждую морщинку.

Журналистов интересовало все: есть ли “там” секс, чем питаются духи, курят ли они сигары, пьют ли алкоголь — актуальнейшая тема для страны с сухим законом.

Дойлу казалось, что он отлично справился со всеми вопросами, но на другой день был поражен заголовками газет: “Бурное веселье на том свете”, “Женятся ли привидения?”, “Дойл говорит, что в раю играют в гольф”.

Ничего подобного он не говорил. В ответ на вопрос, играют ли духи в гольф, он сказал:

— Нет. У меня нет оснований так думать.

Но репортер настаивал:

— Вы же сказали, что там есть развлечения.

— Да, они говорят, что даже больше, чем здесь.

— Ну, так, может, и гольф среди них.

— Никогда не слышал, чтобы они о нем упоминали.

Среди прочих весельчаков, зубоскаливших на счет Дойла, был и мэр Нью-Йорка Джон Хилан, публично заявивший, что тот торгует “чепухой в воздусях”: “Это такой новый бизнес, и, судя по всему, денежки текут к нему рекой”.

Мэр был несправедлив, Дойл вовсе не зарабатывал на спиритуализме, все, что оставалось после покрытия дорожных расходов, он отдавал на развитие “благого дела”. Возмущенная Джин тут же дала Хилану отпор, заявив в газетном интервью, что видела на свете лишь один город грязнее Нью-Йорка — Константинополь и что мэру лучше бы озаботиться этой проблемой, а не оскорблять уважаемых гостей. На защиту Дойла встали и некоторые общественные деятели, но в целом, надо признать, большого энтузиазма у публики его приезд не вызвал: американцы стали относиться к спиритуализму с пренебрежением — уж слишком многих медиумов изобличили в мошенничестве.

Тем не менее 12 апреля в Карнеги-Холл на первую из шести запланированных в Нью-Йорке лекций пришли 3500 человек. Среди них было много женщин в трауре и с золотыми звездами — знак того, что кто-то из близких погиб на войне. Принимали Дойла хорошо, но на следующий день газеты вышли с заголовками, из которых “Такая миссия у такого человека?!” был еще далеко не худшим. Складывалось впечатление, что обожаемый автор блестящих книг сегодня способен вызывать в лучшем случае жалость.

Помимо ругательных статей визит был омрачен волной суицидов среди поклонников спиритуализма. В Нью-Джерси, например, некая Мод Фанчер убила своего младенца, после чего отравилась, выпив бутылку очистителя “Лизоль”. Впрочем, “волна” — слишком сильно сказано, хотя газеты и трубили вовсю о том, что именно уверения Дойла о скорой встрече с родными на небесах сподвигли несчастную на этот поступок. Дойл заявил, что его поняли превратно и спиритуалисты ни в коем случае не призывают к самоубийству, ибо “нельзя подталкивать руку Провидения”.

Из Нью-Йорка Дойл один, без родных, съездил в Бостон, а затем они уже все вместе направились в Вашингтон. Тамошние спиритуалисты пригласили его и Джин на несколько сеансов, в том числе и с участием духа А. Линкольна. Потом были две лекции в Филадельфии, а затем Чикаго, который Дойлу не понравился, в частности потому, что местным газетчикам показалось, будто его дети “помирают со скуки” от спиритуализма. В интервью журналу “Американец” Дойл сообщил, что его дети, напротив, глубоко счастливы, ведь им нечего опасаться смерти, они твердо знают, что, перейдя в мир иной, заживут там лучше прежнего.

Вернувшись в Нью-Йорк, Дойл получил приглашение от Гарри Гудини: тот звал его на ежегодный банкет, устраиваемый Обществом американских фокусников. Двумя годами ранее, когда Гудини гастролировал в Британии, они познакомились и подружились. Поначалу Дойл решил было отклонить приглашение Гудини, поскольку знал, что после ужина фокусники будут выступать, показывая номера, “разоблачающие” психофеномены. Он написал Гудини, что относится к “психическим феноменам” как к вещам сакральным, а потому боится попасть в двусмысленное положение: не заявить о своей позиции он не сможет, а сказать о ней — оскорбить хозяев приема. Гудини, человек тонкий и светский, немедленно изменил программу вечера так, чтобы она не задела именитого гостя. “Заверяю вас словом джентльмена, — писал он, — что там не будет сказано или продемонстрировано ничего, что могло бы кого-нибудь оскорбить”. Дойл принял приглашение.