Тени Лордэна - Алессандр Рюкко

и Хейндир стояли у входа в прохладные катакомбы, где хранились мертвецы до момента долгожданного упокоения в сырой земле. Узкие ступени из шершавого камня утопали в непроглядном мраке, и Хейндир, выставив руку вперёд, сотворил на ладони огненный цветок, чей тёплый свет обратил тьму в трусливое бегство.

Чуть ниже середины лестницы, широко раскинув руки, лежал дряхлый старик не то в рясе, не то в халате. Хейндир дал знак, и вдвоём они медленно спустились к телу, дабы ближе взглянуть на несчастливца. Это испещрённое сотней тонких морщин лицо было хорошо им знакомо. Хладеющий и неподвижный у их ног лежал небезызвестный Галсо Нилрис, посвятивший всю свою необычайно долгую жизнь работе с трупами и исследованию человеческих внутренностей. Во всём Лордэне нельзя было сыскать иного собеседника со столь умудрённым, добрым и понимающим выражением глаз, но теперь они закатились ко лбу, оставив меж приоткрытых век лишь желтоватые белки с алыми линиями капиляр.

Под старческой головой с жидкими седыми волосами растеклась лужица крови, струйками пролившейся вниз вдоль ступеней к его плечам. Хромос бережно оторвал прилипшую к камню голову и увидел, что затылок врача был вдребезги размозжён и приобрёл чёткую форму угла, о который он и разбился. Хотя старческие кости очень хрупки и ломки, но подобная рана не могла возникнуть после неудачного падения на лестнице, а это значило, кто-то намеренно толкнул или даже швырнул седовласого бедолагу. Капитан пытался разобраться, как же это могло произойти, и внезапно его цепкий до мелочей взгляд упал на свежее пятно на врачебном халате. Оно располагалось в центре груди, чуть правее сердца, но на одежде не было и малейшего намёка на порез, который непременно должен был остаться после удара ножа. Страж решил ощупать окровавленное место, и оно оказалось слишком мягким. Более того, его рука начала погружаться вглубь грудной клетки старика, словно кости и не думали сопротивляться давлению пальцев. Почувствовав, как толпа холодных и колючих мурашек пронеслась вдоль позвоночника, Хромос отдёрнул руку и встревоженно взглянул на Хейндира, внимательно следившего за всеми его манипуляциями.

— Потрогай вот здесь, — тихо прошептал он. — У него сломаны всё ребра и грудина разбита в пыль.

Хейндир нагнулся и тоже пощупал мертвеца, недовольно цыкнув языком.

— Этот удар и убил его. Сердце должно было разорваться, так что на ступени он упал уже мёртвым.

— Какая же силища нужна для подобного? Не всякий конь способен так сильно вдарить. Ведь не стреляли же по нему из бомбарды? Хотя его тогда бы на клочки разорвало, да и жжёным порохом тут явно не пахнет.

— Это точно была не пушка, — сухо ответил Хейндир, всматриваясь в ожидавшую их бескрайнюю тьму. — Будь готов ко всему и держись за мной.

С этими словами северянин поднялся в полный рост и решительно пошёл вперёд, отринув страх и не беспокоясь о защите. Сбитый с толку Хромос, поспешил за наставником, но то, что открылось его взору, повергло капитана в пучину ужаса.

В свете магического огня он узрел разбросанные на полу куски человеческих тел, закованных в доспехи городской стражи. Они были изрублены словно бараньи туши, попавшие в руки умелого мясника, и кровь обильно вытекала из их рассечённых вен и артерий, вычерчивая длинные, прямые линии в канавках меж каменных плит. Пламя дрожало и сотни зловещих теней неведомых дьявольских тварей радостно плясали на окровавленных грудах и забрызганных стенах, от чего Хромосу начинало казаться, что отрубленные конечности и вывалившиеся из полостей тел органы подрагивали и пульсировали, будто бы пытаясь заползти назад в тела, отрицая наставшую смерть. Той ночью среди людских жилищ разверзлись запретные врата Преисподней, дабы смертные смогли краем глаза узреть гнетущий пейзаж первородного хаоса и познать его отвратительных обитателей.

Капитан почувствовал, как ослабели его ноги, а ошалевшее сердце раздулось, как жаба, сдавив легкие, и желало пробиться сквозь тесную клетку рёбер. Хромос попытался сделать глубокий вдох, но воздух в запертом помещении пропитался густым ароматом крови и испарений, исходивших от вспоротых человеческих кишок. Вместо успокоения капитан ощутил, как густой и едкий комок стремительно пополз вверх по горлу.

Окажись он здесь один, то его рассудок неминуемо бы помутился, и он, позабыв обо всём, выбежал бы на улицу и стоял бы под открытым небом, пока пелена ужаса не спала с его разума, а желудок не выдавил своё скудное содержимое, но сейчас с ним был тот, кому доводилось видеть картины куда страшнее, картины недоступные для воображения обычного человека. Хейндир стоял, словно маяк на вершине одинокой скалы посреди бушующего океана безумия и зла, что тянули к нему длинные, цепкие щупальца и когти, но не смели его коснуться. Он стал для Хромоса спасительным ориентиром, что указал ему путь из удушающих объятий паники.

Ужас отступил, и капитан, громко сплюнув дошедшую до рта желчь, неспешно подошёл к ближайшему человеческому обрубку, лежавшему чуть правее от входа. В нём он сразу же признал командира патруля Дионэ. Тело стража было рассечено пополам от левого плеча к правому бедру, его внутренности выпали из живота и распластались по полу, словно охапка склизких водорослей. Вторая его половина валялась немного поодаль, вместе с отрезанной рукой. Присмотревшись ещё ближе и внимательнее, капитан пришёл к осознанию, что всего один удар смог не только располовинить взрослого мужика, но и сумел разрезать, именно что разрезать, а не разрубить, его доспех, словно тот был сделан из тончайшего пергамента, а не из кованого металла. Хромос провёл пальцами по краям рассечённых пластинок, искренне удивляясь их гладкости и ровности, и едва не порезался об них. С самого раннего детства ему рассказывали древние легенды, о славных героях и могучих богатырях, которые взмахом верного колдовского меча играючи срубали вековые сосны и резали стальные слитки точно масло, но он всегда считал их вымыслом, преувеличенным и приукрашенным. Теперь же миф стал былью, но воплотил его в жизнь не герой, а самое что ни есть чудовище во плоти.

Капитан оставил Дио и пошёл осматривать прочие останки. В каждом покойнике он узнавал одного из патрульных стражей, которых послал относить тело, и на всех он видел схожие раны. Отсечённые конечности и пальцы, тела с длинными, узкими разрезами и искромсанные на кусочки доспехи. Меж ними капитану то и дело попадались трупы, что успели провести в морге уже несколько дней, их было легко отличить от жертв мясорубки по отсутствию одежды и по грубо зашитым коричневой бечевой животам, и ещё он наткнулся на растерзанный труп второго доктора,