Любовь под зонтом - Иринья Коняева

трясутся, пишу Маришке и постоянно мимо клавиш попадаю. Она ржёт с меня. — Настя тоже хихикнула, но немного натянуто.

— Это вообще без вариантов, — согласился Дима. — Как раз позвоним родителям, обрадуем новостью.

— А они точно обрадуются? — насторожилась Настя. Она не была уверена в их реакции. Одно дело — говорить с ними о гипотетических внуках, которые могут представляться им в очень отдалённой перспективе, и совсем другое — ошарашить вот так, с бухты–барахты.

— Настя, родителям главное, чтобы мы были счастливы. Мы ведь счастливы? — Дима на секунду оторвался от дороги, посмотрел вопросительно, и она кивнула. — Счастливы, — продолжил парень. — А это значит, всё будет хорошо. Короче, не парься!

— Тогда и бабушке твоей скажем сразу, — напомнила Настя о неизбежном и нужном, но таком нежеланном, и Димка, нарочито тяжело вздохнув, согласился.

Воспоминание о встрече с бабушкой выбило его из тёплых, уютных воспоминаний о том дне, когда они узнали о малыше. Он знал, что бабуля будет язвить и пытаться унизить и оскорбить Настю, и заранее настраивался на неприятную встречу. Только вот нельзя к ней было морально подготовиться.

И бабуля не подвела. Чуть ли не с порога открыла рот и выдала тираду о гулящих девках, молодом поколении без царя в голове и прочее, прочее. Настя не успела и пикнуть, как Дима сурово и резко высказал бабушке всё, что думал, не забыв и об отношениях с его матерью.

Настя тогда только и успевала хлопать ресницами и напоминать себе о необходимости поднимать бесконечно падающую челюсть. Таким Диму она ещё не видела. Злым, непримиримым, властным, жестким, даже страшным.

И бабушка поняла. Прониклась. И даже соизволила извиниться. И позвонила через пару дней Насте, и щебетала ласково, обещала сидеть с правнуком и помогать по мере сил.

— Знаешь, — признался тогда Дима любимой, всё ещё ошарашенной после встречи с бабушкой, — мне кажется, я понял, что не так в отношениях мамы и ба. Папино поведение. Если бы он так же, как я сейчас, поставил её на место в своё время, она бы маму грязью не поливала всю жизнь. И, быть может, у меня была бы нормальная бабушка.

— Лучше поздно, чем никогда. Может, она не такая классная, как моя. Хотя, о чём я? Она точно не такая классная. Но зато у тебя две бабушки — одна наша общая, офигенная и мудрая, а вторая — твоя собственная, противная, конечно, но в принципе терпимая. Я… — Настя чуть замялась. — В общем, мы как–нибудь с ней найдём общий язык, не переживай. А ты прости её. Ну, вот такая она. Её уже не исправишь, не десять лет же. И, блин, извини, что я такая жестокая, но бабушки — они ведь не вечные. Копить все эти обиды можешь сколько хочешь, но потом пожалеешь. У вас есть ещё какое–то время для того, чтобы восстановить отношения. А у нашего малыша будет прабабушка. Попробуй, ладно? Ради всех нас.

Дима кивнул вместо ответа, в горло давили слёзы. Только через некоторое время смог спросить:

— И откуда в тебе такая мудрость?

— Ну, я ведь теперь должна учиться думать не только за себя, но и за малыша. — Настя улыбнулась какой–то новой, не виденной им ранее у неё, улыбкой. Материнской.

— Э, а отца своего…

— Нет! Его не прощу! — непримиримо сказала Настя. — Ну, может, лет через десять. Или как Борька ему в челюсть даст. Может, полегчает мне, не знаю. А пока даже не говори мне о нём.

— Какая ты коварная, — Димка по–доброму рассмеялся. — Меня, значит, со всеми родственниками помирила, а сама не хочешь.

— Я пока не готова. У меня более свежая ситуация, — оправдалась Настя. — И вообще — не спорь со мной! Я беременна!

Дима улыбнулся ещё раз. Он ничего не мог поделать: с тех пор, как в его жизни появилась Настя, всё обрело краски и объёмность. А уж день, когда он точно узнал, что станет отцом, вообще стал его любимым и самым замечательным на свете! Ведь тогда они узнали ещё одну приятную новость, которая приятно дополнила их самую важную на свете.

Когда они кое–как добрались к себе, кое–как припарковали машину, там же, на парковке, столкнулись с Борисом и Натальей. Ната в последние дни не ходила, а порхала от счастья, полностью окунувшись в предсвадебную суету. До дня икс оставалось каких–то несчастных три недели, но у неё давным–давно всё было подготовлено, продумано, так что поводов печалиться не существовало. Да и не с её организационными талантами переживать, что что–то пойдёт не так.

Но сейчас Наталья была с покрасневшими от слёз глазами и не до конца стёртыми озёрами туши и теней. Стиль «панда» в классификации Насти и Маришки.

— Боря, ты чем обидел Натку? — разъярилась с пол–оборота девушка.

— Э, чё за наезды? — возмутился брат. — Ничем я её не обижал. Наоборот.

— В смысле? — не поняла Настя и пригляделась повнимательнее к одногруппнице и уже почти родственнице. Несчастной Наталья не выглядела.

— Вас можно поздравить? — догадался Димка и рассмеялся. — Вот это новости!

— Мы, — Наталья протянула это слово, как бы намекая, что не хотела бы пока признаваться, но всё–таки решила расставить все точки над И: — Да, нас можно поздравить, но никому не говорите! Мы только узнали сами и не планировали рассказывать до трёх месяцев. Там столько ужасов всяких. Не дай бог, что случись, все кругом будут соболезновать, поддерживать. Нет, будем придерживаться традиций. Пообещайте!

— Ой, да обещаем, конечно! — без проблем подтвердил Дима за двоих. — Тем более что мы, в отличие от вас, — он по очереди посмотрел сперва на Нату, затем на Бориса, — решили всем рассказать и наслаждаться поздравляшками в полную меру. А ваша новость, — он покрутил рукой в воздухе, будто пытался подобрать слово: — она ведь сделала бы нашу беременность не такой особенной. Да, Насть? Так