Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев

на Давида Игоревича Святополк. Привёл он с собой на Волынь киевскую, туровскую и берестейскую дружины. В помощь владетелю Киева пришёл с войском из Чернигова сын Давида Святославича, Святослав, или Святоша, как называли его на Руси за чрезмерную набожность. Святоше намеревался Святополк отдать во владение Луцк, во Владимире же думал киевский князь посадить на стол одного из двоих своих сыновей от наложницы. Оба они, Мстиславец и Ярославец, ещё подростки, также сопровождали отца в походе.

Семь недель держали Святополк и Святоша Владимир-на-Волыни в осаде. В конце концов изголодавшиеся владимирцы указали Игоревичу из своего города путь. Бежал зачинщик кровавой смуты, удалился сначала с женой и двумя детьми в Червень, но после, видно, удручённый своим положением, унёс ноги в Польшу.

Святополк же, наказав злодея, точно так же решил поступить и с жертвой. Заняв Владимир, весной 1099 года от Рождества Христова внезапно повернул он полки на Свиноград.

...Одинокий вершник устало сполз с измождённой, в хлопьях жёлтой пены лошади. Стянул с головы шишак и кожаный подшлемник, разгладил непослушные волосы, прохрипел, шатаясь из стороны в сторону:

— Князя покличьте!

Володарь не сразу узнал старого знакомца. Радко тяжело дышал, глотал из дорожной фляги воду, говорил отрывисто:

— Совет держали князья Святополк и Святоша со старшими дружинами в веже... Порешили отобрать у тя волости, княже... Много неправды... речей неправедных... было сказано... Путята — первый воевода киевский, предлагал на Свиноград идти, а оттудова на Теребовлю... Потом Коницар-боярин стольнокиевский... Жирята — тысяцкий луцкий... Все они — вороги твои... Ещё Туряк — бывший ближник Давидов... Вовсе хочут вас с князем Васильком волостей лишить... Али один Перемышль токмо оставить... Выступила рать из Владимира, идёт на земли ваши... Рысью идут, вборзе...

Многое ещё мог рассказать мечник Фёдор Радко. И как воротился он сперва к Ярославу Ярополчичу, и как холодно встретили его в своём стане Святополк и берестейские бояре, и как пытался удержать его друг Воикин, говоря:

— Семья у тя в Луцке! Как без тебя будут? Что тебе Ростиславичи сии? Побьём их непременно! Вон какая рать у нас сильная, сколько дружины!

Возражал ему резко бывалый проведчик:

— Зато за братьями Ростиславичами правда! Хватит, пресытился я службою Ярославу Ярополчичу да Игоревичу! Ни совести у сих и иже с ними несть, ни разума! Одно токмо: «Се моё, и то — моё же! Хватай, что худо лежит, рви зубами, яко зверь лютый!» Не по мне такое! Уйду! Никто не воспретит!

Умчал Радко на рассвете из лагеря Святополкового. Слышал за спиной крики:

— Переветник! Отметчик!

Пара стрел просвистела вослед, одна из них воткнулась в червлёный щит. Уже после, вытащив её, прочитал Радко вырезанное на древке ножом: «Воикиново». Гадко, противно стало на душе, думалось: «Вот она, дружба былая, чего стоит! До чего дожили мы! До чего ожесточились! Ни страха Божьего, ни совести в душе не осталось! Близкие люди, а убить друг дружку готовы! И за что, за кого?! За таких ничтожных князьков, как Игоревич и Святополк, старший Ярополчич и Святоша! Да будь оно всё проклято!»

В Свинограде застал Радко обоих князей: и зрячего Володаря, и слепого Василька. Выслушав сбивчивый рассказ проведчика, созвали братья на совет ближних бояр и воевод. Разложил Володарь на столе большой лист пергамента, на коем начертан был чертёж Червонной Руси, долго глядел в него, хмурился, считал про себя вёрсты. Потом, окинув взглядом собравшихся, сказал так:

— Пошлём мы к Святополку грамоту, попытаемся его образумить. Ну, а коли не выйдет, что ж... — Он развёл руками. — Положим всё на Бога! Волостей мы своих без боя не отдадим.

Поздно вечером при свете свечи сочинял Володарь грамоту, писал и от своего имени, и от имени брата.

«Князь Святополк! Дед наш Владимир был старейший брат отцу твоему, а отец наш — старейший тебе. И после смерти деда нашего Владимира отец твой с братией Святославом и Всеволодом дали отцу нашему Владимир со всею Червонною землёю, а себе взяли другие уделы, более, нежели отцу нашему дали, и утвердили клятвою, о чём мы имеем отца твоего грамоты. После смерти отца нашего мы хоть малы остались, но отец твой и Святослав, помня свою к отцу нашему клятву, Владимира у нас не отнимали. Но как отец ваш умер, то брат твой Ярополк, преступив отцово клятвенное обещание и стрыя своего Всеволода увещание, нас Владимира лишил, и мы уже довольны были тем, что нам тогда дали и что брат твой клятвою утвердил. Мы более того от тебя не требуем, но когда ты недоволен и хочешь нас отцовского владения лишить, то оставляем на суд Божий. Кому Он хочет, тому даст. И мы тебе не дадим ни села, но просим покорно, помня клятвенное обещание отца своего и свою на съезде в Любече данную клятву, оставить нас в покое, ибо мы тебя ничем не оскорбили и почитаем тебя как старшего, что всегда обещаем сохранить».

Выводил Володарь, держа в руке перо, на харатейном листе аккуратным полууставом буквы славянской кириллицы, надеялся на благоразумие Святополка и его окружения, рассчитывал, что не пустые всё-таки слова были сказаны князьями в Любече.

Послание он прочитал вслух брату и, узрев согласный кивок несчастного слепца, позвал печатника.

Наутро текст грамоты был оглашён боярам и старшим дружинникам.

— Кто из вас, други, поедет в стан Святополка? — вопросил Володарь. — Неволить никого не хочу. Дело весьма опасное.

— Пошлите меня, светлые князья! — решительно заявил, поднимаясь с лавки, Халдей. — Вам всем известно, что мой брат Иоанн служит воеводой у князя Святополка. Сейчас он охраняет от половцев броды на Днепре. Из-за брата меня не тронут.

— Ладно, Халдей! Поедешь ты! — согласился Володарь.

Уже после совета подступили к нему Верен и Биндюк.

— Не верил бы ты хазарину ентому, княже. Скользок он. Как бы не сбежал, — поделился с князем своими сомнениями бывалый воевода.

— Ненадёжен суть, — вторил ему Биндюк. — Пошли меня, Я дело справлю.

Нет, друже! Как я решил, так тому и быть! — отверг его предложение Володарь. — Не думаю,