На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

кроссовки и посмотрел на его портянки.

– Погоди.

Порылся в одном из ящиков и кинул на колени Эркину носки.

– На портянки не меряют, чурбан.

Эркин быстро смотал портянки, натянул носки. Помедлил. А если не подойдут? Цветному мерить – мереное покупать. После него ведь никто не возьмёт.

– Я сказал, меряй.

Эркин осторожно обулся.

– Встань, потопчись. Только на пол не сходи.

Белый раскачивал за шнурки вторую, бело-красную пару, а Эркину дал тёмные, чёрные с коричневым.

Эркин неуверенно потоптался. Мешали шнурки – он их так и не развязал – и странное ощущение нереальности происходящего. Как во сне.

– Белые наряднее, – подал голос Андрей.

Торговец окинул его презрительным взглядом.

– Дурак, они приметные.

Андрей густо покраснел: мог ведь и сам догадаться.

– Ну, не жмут?

Эркин помотал головой.

– Берёшь?

– Да, сэр, – вырвалось у Эркина.

– Бери, – кивнул белый. – Сейчас только переобуйся, не выходи в них.

Эркин кивнул, переобулся и, не выпуская кроссовок, протянул деньги. Белый кинул вторую пару в мешок, взял у Эркина пачку имперских, пересчитал, постоял, закатив глаза куда-то вверх.

– Так, пойдёт за… – он кинул взгляд на кредитки в руке у Эркина, – ладно, считаю за сорок, давай эту, – он вытянул полусотенную, ещё две бумажки, – это десять, и ещё пятёрка за носки, сейчас вторую пару дам. В расчёте?

– Да, сэр.

Белый спрятал деньги куда-то за пазуху, дал Эркину вторую пару носков и вытащил лист мятой бумаги.

– Заверни всё.

Поглядел, как Эркин заворачивает кроссовки и засовывает носки в карман.

– Носи на здоровье, парень.

– Спасибо, сэр.

– И язык на привязь возьми. Нам запрещено вам продавать. Подожгут.

Эркин замер и медленно поднял на белого взгляд. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом Эркин посмотрел на Андрея. Тот уже всё понял и открыл свой ящик. Эркин заложил туда свёрток, закрыл крышку. Белый посмотрел на Андрея, дёрнул углом рта в улыбке.

– Надумаешь тоже, подходи.

Андрей кивнул.

– До свиданья, сэр.

– До свиданья.

– Валите, парни. Не видел я вас.

Снаружи они огляделись и быстро перебежали к чёрному обугленному остову какого-то здания. Раньше это было что-то вроде особняка в саду. Убедившись, что от будок их не видно, Эркин забрал свой свёрток.

– Переобуешься?

– А сапоги тащить? – Эркин махнул рукой. – Так, посмотрю только.

– Давай.

Эркин опустился на колени и развернул бумагу. Так осторожно, будто ждал, что в последнюю минуту это окажется обманом. Но кроссовки были на месте. Андрей присел рядом на корточки, осторожно взял одну, повертел.

– Совсем новые. Магазин он, что ли, грабанул?

– Мне это… по фигу, где он их взял, – Эркин гладил коричневую замшу. – Я думаю, что врать буду, если спросят. Не подставлять же его.

– Скажешь, за работу.

– Новенькие за работу? Они же сотню стоят. Это ж сколько ломаться надо, а я у всех на глазах.

– Два дня походишь, новыми не будут. И сойдёт.

– Думаешь?

– Ага, – Андрей поднёс кроссовку к лицу, шумно вдохнул и протянул её Эркину. – Понюхай. Тыщу лет не чуял, как новая обувь пахнет.

Эркин вдохнул непривычный запах. И ещё раз, уже запоминая.

– Сам-то когда надумаешь?

– В сапогах привычней.

– Ну, как знаешь.

Эркин снова завернул кроссовки, встал. Встал и Андрей.

– Пошли, может, и перехватим чего.

– Пошли. Клади пока ко мне, чтоб не цеплялись.

Они выбрались на одну из соседних улиц и пошли к рынку.

– У тебя осталось чего?

– Три и ещё одна. Четыре кредитки. Имперские все сбросил.

Андрей кивнул и достал сигарету.

– Я тоже. Хозяйке отдал.

– Взяла?

– А что ей? Пересчитала пять к одному, и как раз за неделю уплачено. А этот прижал тебя. У тебя больше, чем на сорок, было.

– Пусть давится, – отмахнулся Эркин. – Да и рисковал он побольше нашего. Слышал же.

– Это да. Кто ж их пугает? Свора?

– Их дело. Он за риск с меня взял. И думаешь, я первый у него? Для кого тот ящик стоит? Белого ж он туда не посадит.

– Верно, – засмеялся Андрей.

– А вот пришлых не расспросили, это мы зря. Чего их к нам понесло? Да целой ватагой.

– Тоже верно, – Андрей нахмурился. – И с ножами ведь все. Знали, на что едут.

– Сам говорил, крутую кашу заваривают. Они свою пусть сами хлебают. А у нас…

– Мало не будет, – мрачно кивнул Андрей и зло сплюнул догоревший до губ окурок. – Теперь ходи и оглядывайся. Свалить бы куда на время.

– Эй, – окликнули их, – Меченый, Белёсый, валите сюда.

Они оглянулись. Длинный, Джейми, ещё кто-то. Человек пять махали им из-за ограды длинного приземистого дома.

– Ну и чего? – Андрей заглянул за ограду и присвистнул. – Валим!

До темноты они рыли во дворе совершенно непонятный котлован. На семерых как раз хватило и работы, и заработка.

Женя всё утро напряжённо вслушивалась в конторские разговоры. Но драка цветных никого не интересовала и потому не обсуждалась. Обсуждали моды. Вариации матросского стиля. И предстоящую свадьбу Фанни. На Балу её видели в столь недвусмысленной позе с Рональдом, что она теперь просто обязана ответить Рональду согласием. Бедная Фанни! Как опасно терять осторожность!

– Но Фанни не так уж и виновата. С тех пор, как закрыли Палас, ей просто некуда девать энергию.

– Бедный Рональд! Ему придётся стараться за целый Палас.

– Он знал, на что шёл.

– Бедный Рональд!

– Фанни молчала изо всех сил.

– Но он заставил её закричать, чтобы все прибежали.

– Вы бы видели Фанни!

– Я видела.

– Сегодня они покупали цветы на Мейн-стрит.

– Рональд сияет.

– Ещё бы! Он на это столько сил потратил.

– Ну, у Фанни такое приданое, что Рональд старался не зря.

Женя с удовольствием сплетничала. Рональда и жалели, и восхищались им.

– Как жаль, что пленные только сейчас возвращаются.

– Да, Бал стал бы намного многолюднее.

– И с большим количеством последствий.

Все дружно покатились со смеху.

– Джен, как ваша прелестная крошка?

– Спасибо, хорошо.

– У вас чудная девочка!

– И такая умненькая.

– Вы её очень разумно воспитываете.

– Спасибо.

Разноголосая дробь машинок и смеющиеся голоса. Бьющее в окна солнце и щебет птиц. Май. Месяц любви и юного счастья. И Женя была счастлива. Она не шла, а летела домой. И доктор Айзек, остановивший её на Мейн-стрит, так и сказал.

– Вы счастливы, Женечка.

Он не спрашивал, но Женя ответила.

– Да. Спасибо, доктор.

– Я очень рад за вас, Женечка. Я вам желаю одного.

– Да?

– Удачи.

– Спасибо, доктор.

– Я всегда буду рад помочь вам. Всем, чем смогу.

– Да, конечно. Большое спасибо.

И через пять шагов Женя забыла об этом разговоре. Осталось только ощущение чего-то очень приятного.

И весь вечер держалось это настроение.