Набоб - Ирэн Фрэн

Мадек пригляделся к слону. Ему казалось, что он просто серый, такой же, как другие слоны. Должно быть, у него был слишком рассеянный вид, потому что знаток слонов иронически заметил:

— Стало быть, ты не знаешь цены подарков, которые тебе подносят, фиранги?

Почувствовав в его тоне плохо скрываемое презрение, Мадек разозлился:

— Это вовсе не подарок. И вообще, какое тебе дело до моих подарков? Да, я — фиранги, и берегись моей сабли и мушкетов!

Он вытащил шпагу и помахал ею перед носом погонщика. Этот прием произвел желаемый эффект: индиец простерся перед Мадеком и запросил пощады.

— Ладно, — сказал Мадек. — Продолжай. — У него вдруг зашумело в ушах, ему показалось, что земля вздрогнула. Но это быстро прошло. Он вытер пот со лба и успокоился.

— Несомненно, этот слон — дар богов! — заговорил индиец. — У него по шесть когтей на каждой ноге, а это сулит благосостояние тому, кто им обладает.

— Счастье? — спросил Мадек.

— Нет, благосостояние, — повторил тот. — Впрочем, благосостояние приносит счастье! Правда, некоторые садху утверждают обратное, но они безумны! Однако… — индиец пощупал бока животного, — твоего слона плохо кормили! А это очень плохо для белого слона…

— Он вовсе не белый!

— Он белый, всемерно почитаемый господин, потому что он очень светлый.

Мадеку наскучили все эти подробности; он увидел в них очередное проявление неискоренимой привычки индийцев противоречить, придираться к мелочам, подразделять все на иерархии, дробить, доводя идею до абсурда; это было особенно характерно для торговцев, но и у Сарасвати он с сожалением отметил эту склонность.

— Ладно! Пусть будет так! Пусть он будет белым! А теперь скажи: сможешь ли ты заботиться об этом животном?

— Если ты станешь мне платить, высокочтимый господин! Но я должен предупредить тебя, что в прошлом году в нашей стране был голод.

— Я знаю это. Тебе заплатят!

— Поначалу слона следует откормить, высокочтимый господин. Каждый день ему надо готовить специальное блюдо: очищенное сливочное масло смешивают с коровьим молоком и маслом из зерен сезама, потом добавляют сахар и мелко порубленный чеснок… А потом…

— Что потом?

— Ах, господин… Дело в том, что белые слоны не едят то, что едят обычные животные, даже царственные. Ему следует давать самый сладкий сахарный тростник, самые мягкие бананы, лепешки из самой золотистой пшеницы и напитки с ароматом розовой воды и жасмина!

У Мадека опять зашумело в голове. Он устал, невероятно устал. В Агру, скорее в Агру; доехать до дома иезуита, отдохнуть, обрести покой.

— У него будет все, что надо! — сказал Мадек. — Хочешь служить у меня погонщиком белого слона?

Индиец засиял от счастья:

— Это слишком большая честь!

— Отвечай: ты согласен?

Погонщик простерся у ног Мадека:

— Я согласен, господин, я согласен!

— Как тебя зовут?

— Арджуна.

— Хорошо! Тогда поехали.

Мадек указал на слона.

— Не так скоро, господин, не так скоро! — воскликнул погонщик. — Слон должен привыкнуть ко мне. Он только что потерял своего хозяина и, наверное, скорбит о нем.

— Ладно, — пожал плечами Мадек и чуть покачнулся.

Опять головокружение и острая боль в желудке. Он не просто устал, он был болен, но старался не показать этого окружающим. Они должны думать, что все в порядке.

Арджуна битый час топтался возле слона, нежно гладил его, что-то бормотал ему на ухо, потом подолгу смотрел в его печальные умные глаза.

— Теперь мы можем ехать, — наконец сказал он Мадеку. — Я думаю, что это спокойное животное и оно будет мне подчиняться. Как его имя?

— Имя? — удивился Мадек. — Откуда я знаю его имя? Я не был его погонщиком!

— Хозяин царственного слона должен знать его имя! — не смог удержаться Арджуна.

На этот раз Мадек не возмутился. Колющая боль в желудке возобновилась, он видел все как в тумане. Ехать, надо ехать. Возможно, к нему подбирается смерть, слащавая, томная, предательская, как все в этой Индии. Неужели он умрет вдали от дома? Как давно он не вспоминал о родной Бретани!

— Его имя? — пробормотал он, как во сне. И вдруг уверенно произнес: — Его зовут Корантен!

— Ко-ран-тхен? — повторил погонщик. — Какое странное имя. Это имя бога? Твоего бога?

— Если хочешь… Это имя моей страны, она находится по другую сторону Черных Вод. Поехали!

Спустя несколько минут отряд двинулся в путь. Утро было ясным, солнце стояло высоко. Время от времени Арджуна оборачивался к Мадеку и, улыбаясь, говорил:

— Ко-ран-тхен, Ко-ран-тхен! Ах! Какой прекрасный слон выйдет из него года через три-четыре! Ко-ран-тхен, Ко-ран-тхен…

— Корантен, — бормотал Мадек. — Корантен…

«Вот так, — с грустью думал он, — я вернул себе кусочек Бретани. Несмотря на Индию. Несмотря на Годх. Несмотря на Сарасвати».

Имя Корантен вдруг вызвало в памяти имя матери Коран-тины-Манон, которую он считал уже умершей, и название родного города Кемпер-Корантен. Существует ли еще этот город, там, среди болот и полей? Да и вообще, существовало ли все это когда-нибудь? Майя, майя, иллюзия, как сказали бы индийцы. Нет ничего реального; ни здесь, ни там. Он никогда не испытывал ностальгии, во всяком случае, пока не испытывал; и если теперь ему придется выбирать между иллюзией там, в Бретани, и миражом здесь, в Индии, он снова — химера так химера! — выберет Индию, потому что еще не пресытился ее красочными призраками. Нет, пока у него нет желания вернуться домой. Есть только желание отдохнуть. Недолго, или, может быть, долго. А потом опять выбрать Индию. Но на этот раз Индию и порядок. После очередного приступа боли, более мучительного, чем предыдущие, он заснул, уткнувшись в подушку.

Они остановились в первой же деревне, чтобы похоронить старого погонщика. За несколько монет Мадек договорился, чтобы покойного сожгли сразу же, и отдал последние почести этому горемыке, благословившему его перед смертью. Он удивлялся, почему Арджуна так легко согласился ухаживать за слоном, который не принес удачи его предшественнику. И наконец пришел к выводу, что рвение обоих погонщиков объяснялось их почтением не к хозяину, а к самому слону, потому что это был слон высшей касты. В Годхе ему приходилось слышать, что белые слоны — это перевоплощения изначального слона Айраваты, который явился из яйца, снесенного птицей Брахмы! «Это слон, поддерживающий всю Вселенную, — говорила ему Сарасвати. — А белый слон похож на молоко Космоса». Тогда он посмеялся над ее словами: разве можно сравнивать слона с молоком, разве эти толстокожие животные бывают белыми? Она утверждала, что да. Он продолжал смеяться. Она обиделась, замолчала, замкнулась. И ему пришлось долго осыпать ее ласковыми словами, уговаривать не лишать его своего общения.