Набоб - Ирэн Фрэн

Отряд вышел на широкую дорогу, по которой двигался большой караван верблюдов. «Жизнь возрождается, — подумал Мадек. — Вот и караваны вернулись». Эта мысль успокоила его. Ему показалось, что она начисто зачеркнула Годх, смерть, катастрофу.

Он заснул, а проснулся уже у ворот Агры.

— Ты знаешь город? — спросил он погонщика.

— Немного… Через эти ворота мы попадем на рынок.

— Отвези меня в дом человека в черном платье!

— Но я не знаю, где живут священники фиранги.

— Тогда спустись и узнай! Поторапливайся!

Боль опять скрутила его, погонщик понял это по его глазам и поспешно спустился на землю. Вокруг слона и солдат уже собиралась толпа нищих. Припомнив свое приключение в Бенаресе, Мадек испугался, что среди них окажутся прокаженные, и строго-настрого запретил своим людям подавать милостыню. Впрочем, солдатам и нечего было подать, а нищие, увидев их изодранную одежду, не стали настаивать.

Арджуна долго не возвращался. «Я не знаю этого города, — думал Мадек. — Что я буду делать, если там больше нет иезуитов? И как управлять этим слоном? Если бы это была лошадь…» Он внимательно посмотрел на своего белого слона. Неужели это и впрямь царственный слон? А может быть, это предзнаменование? Он вдруг увидел слона глазами индийца, и это животное, которое еще сегодня утром казалось ему неказистым, коротконогим заморышем, превратилось в сокровище. «Нет, — подумал Мадек, — я никогда не расстанусь с Корантеном».

Наконец он заметил в толпе высокого сухощавого человека в черной сутане. Арджуна шел за ним следом.

— Добрый день, сын мой! — расплылся в улыбке священник. — Стало быть, ты вернулся в Агру…

— Добрый день, попик!

Отец Вендель пропустил эту грубость мимо ушей. Судя по всему, белый слон Мадека произвел на него впечатление. Он перестал улыбаться и, почтительно поклонившись, сказал:

— Добро пожаловать в Агру, дорогой Мадек, и да хранит тебя Господь! Можно ли мне сопровождать вас на этом слоне?

— Погонщик! Заставь слона пригнуться!

Арджуна исполнил приказ, но для того, чтобы впихнуть священника в паланкин, потребовалась помощь троих солдат.

Город стоял на холмах, и продвигаться по улицам, повторявшим их капризный рельеф, было нелегко. К тому же мостовые были сплошь в выбоинах, и Корантен начал уставать.

Мадек всю дорогу молчал. Спазмы в животе становились все сильнее, и ему стоило огромных усилий скрывать от иезуита свои страдания. Впрочем, отец Вендель догадался по лицу Мадека, что тот болен, и его глаза выдали чувство, мало похожее на сочувствие.

Наконец иезуит приказал погонщику остановиться перед красивыми деревянными воротами, обитыми железом, над которыми возвышался каменный крест.

— Прежде чем вступить в эту святую обитель, — сказал отец Вендель, — скажи мне, дорогой Мадек, чем я могу быть тебе полезен…

— Я хочу, чтобы ты подыскал мне жену, попик. Ты ведь обещал.

Войдя в дом, отец Вендель попытался увлечь Мадека в свою комнату, чтобы помолиться. Мадек категорически отказался и потребовал ванну.

Иезуит побледнел.

— Ванну! Но индийские обычаи развращают душу, сын мой! За ними всегда стоит дьявол!

— Оставь дьявола в покое! Я хочу ванну и не собираюсь жить, как вонючий пес!

— У меня нет ванн!

— Врешь. Ты тоже моешься и тоже пользуешься благовониями. Ты пахнешь не так, как пахнут европейцы в Индии.

Иезуит покраснел.

— Ступайте за мной, сын мой. Я покажу вам эти комнаты.

Когда отца Венделя в чем-то уличали, он сразу переставал спорить, но и не пытался оправдаться.

— Здесь коллеж, а там библиотека, — говорил иезуит, ведя Мадека через серые дворики и указывая на потрескавшиеся и покрытые плесенью постройки — ни мрамора, ни фонтанов, ни сада. — За работу! — разбудил он дремавших у двери слуг-подростков.

Мадек удивился, увидев, какая у них светлая кожа.

— Метисы? — спросил он.

— Французы, дорогой мой, франци, как здесь говорят! Я излагаю им учение Христа, а они в благодарность убираются в миссии.

— Стало быть, они не богаты?

— Эти не богаты. Зато другие…

По красноречивому жесту иезуита Мадек понял, что эти другие оказывают поддержку и услуги, во сто крат более ценные.

Священник угадал его мысли.

— Ах, Мадек! Мы, миссионеры, живем здесь в нищете. — Он повернулся в сторону часовни: — Взгляни на эту церковь… Когда-то ее венчала башня с тремя большими колоколами, которые подарил миссии Великий Могол Джахангир. Тогда — это было, кажется, году в 1620-м — император был почти готов принять христианство. Он окружил себя европейцами: врачами, купцами, архитекторами… Когда Джахангир умирал, он захотел получить последнее причастие, но евнухи не послали за нами в миссию. И он умер, так и не став христианином.

— Он был индуистом?

— Нет, сын мой. Мусульманином. Это, конечно, не так ужасно. Ведь у мусульман всего один бог, и они признают в Христе пророка. Однако и они осуждены на вечные муки! Сын Джахангира ненавидел нас, — продолжал иезуит. — Он разорил две наши миссии, в Дели и в Лахоре. Как видишь, и здесь все пришло в упадок: колокольню разрушили, колокола украли, за исключением самого большого, — его утащили джаты четыре года назад, когда грабили город. Меня тогда здесь не было.

— Но тогда джатов привел сюда Угрюм…

— Угрюм стал бы пользоваться колоколом как христианин.

— Это Угрюм-то христианин? Развратник, окруживший себя евнухами и бабами?

— Угрюм скоро вернется к Богу.

— Если не умрет раньше!

Иезуит странно улыбнулся:

— Доверимся Провидению, сын мой, пути Господни неисповедимы!

— Черт возьми!

— Сын мой, — продолжал Вендель, сложив руки на груди, — вот уже много месяцев я стараюсь убедить его присоединиться к нашей пастве, и думаю, я близок к успеху.

Отец Вендель остановился перед кельей, дверной проем которой был занавешен шторой. Он приподнял ее и сделал Мадеку знак войти первым. Мадек увидел колченогое бюро, пружинную кровать и на стене — старое распятие в португальском стиле.

— Так ты женишь меня, иезуит? — спросил он, прежде чем переступить порог кельи.

— На ком?

— Не прикидывайся простачком. Я хочу жениться на юной христианке, красивой и с хорошим приданым.

— Ты требуешь слишком многого, сын мой.

Отец Вендель закашлялся. В этот момент слуги принесли ванну и несколько кувшинов с чистой водой. Мадек взял у одного из них кувшин и начал жадно пить.

— Ну что, иезуит, долго мне ждать ответа? — спросил он, напившись. — Я очень устал.