Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

  Эля считала, что надёжнее в «официальный» детский дом, только опека сказала, нужно заявление отца. Где она возьмёт? И отца, и заявление? Будь её воля – Файзулин Дамир Арсланович не значился бы в документах Серафимы.

  Отработав положенный договором срок на рыбообрабатывающем судне, в цеху шоковой заморозки, перенеся пневмонию на ногах и, кажется, миллион склизких приставаний, благо руки никто не распускал после сломанного носа сопливого матросика и отборного мата капитана, Эля вернулась на землю. Ненавидя всем сердцем море, мужчин, собственную внешность.

  Самым огромным чудом стало то, что Серафима узнала маму, радовалась, бегала вокруг, показывала игрушки, забиралась на колени и крепко-крепко обнимала. Как Эле в голову пришло в роддоме отдать дочку? Чтобы она кого-то другого обнимала? Нет! Её девочка, только её! Самая любимая, лучшая, самая замечательная в мире Серафима.

  Чудо, названное в честь Чудо-Твор-Ца.

  В бога Эля не поверила, нет никакого бога, в себя поверила. Нашла курсы маникюрш, отучилась, устроила Серафиму в ясли. Работала за копейки, набивая руку, экономила изо всех сил, пока не стало получаться. Денег становилось больше, Эля уже покупала Серафиме новые вещи и игрушки, начала откладывать на чёрный день и, чем чёрт не шутит, на своё жильё, пусть самое маленькое, но не съёмное.

  Пока однажды не села на поезд, несущийся на берег другого моря. Южного. К совсем другому мужчине, вовсе не отчиму Серафиме…

  И что теперь делать Эле?

 Карима. Прошлое. Поволжье

  На подготовку к свадьбе ушло больше двух месяцев. Мама страшно ругалась, говорила – Карима спешит, нужно больше времени, они ничего не успеют. Карима не слушала. Всё успеют!

  Одно платье уже купили, в Москву ездили, осталось подогнать по фигуре, второе – традиционное, на Никах, заказали – Карима ездила раз в неделю на примерку. И, конечно, наряды на медовый месяц, который невеста ждала с особенным трепетом. Ещё весной её не посещали мысли о чувственной стороне брака. Карима, казалось, знала всё об этой стороне отношений супругов, принимала, как должное, но сейчас будто маленький шайтан вселился в девушку и будоражил воображение.

  Ресторан папа оплатил, как и службу кейтеринга. Второй день решили праздновать дома, только с близкими, которых насчиталось не больше пятидесяти человек. На заднем дворе дома, среди фруктовых деревьев. Будут шатры, цветочные гирлянды, точно в сказке, и, конечно, много сладостей и традиционных блюд.

  Первый день – самый суетный, после Никаха и небольшого, камерного торжества – Кариме хотелось спрятать от глаз любопытных самую интимную часть вступления в брак, – официальная церемония во дворце бракосочетания, а потом ресторан с множеством гостей, большинство из которых невеста не знала. Деловые партнёры папы, брата, жениха… Необходимые знакомства и нужные люди. Карима понимала значимость этого мероприятия для налаживания связей, не спорила с папой и Равилем.

  Второго дня Карима ждала с трепетом, праздник в стенах родного дома волновал её больше – необходимо, чтобы всё прошло идеально, показать Равилю, что не зря он остановил выбор на ней. А третьего не будет – вечером второго дня они с мужем улетают в свадебное путешествие, в Турцию. Оказалось, у Равиля там много родственников, и все с нетерпением ждут знакомства с его женой.

  Помимо подготовки к свадьбе, Кариму занимал быт будущей семьи. Равиль снимал квартиру в городе. Лишь двухкомнатную, но просторную. Они заезжали пару раз, второй раз Карима осмотрела всё внимательнейшим образом. Мебель была новая, ремонт недавно сделан, всё довольно мило… но совсем безлико. Покупать квартиру бессмысленно, было решено – через год молодожёны переедут на Южное побережье. Равиль присмотрел и внёс задаток за участок, где будет построен их дом, Карима выбрала проект, конечно же, согласовывая с будущим мужем.

  Всё, что оставалось – придать более обжитой вид «холостяцкой берлоге» Равиля.  Хотя «холостяцкой» его квартиру нельзя назвать. Знала Карима мужчин! Если бы они с мамой не ездили к Дамиру убираться – он бы зарос в грязи по самые уши и ходил голодным целыми днями! Только чайник и умеет вскипятить, и то, потому что электрический. С газовой плитой запутается, как младенец.

  Кариму ждало удивление, оказалось, Равиль легко справляется с женскими обязанностями. Умеет готовить, пусть совсем немного блюд, хашламу запросто сварит, мясо пожарит, с простыми гарнирами справляется, а баранину выбирает лучше Каримы. Учиться ей ещё и учиться! А сколько сортов чая знает! Она подумать не могла, что столько разновидностей существует. Чтобы взбодриться, уснуть, успокоиться или наоборот, набраться сил. К тому же Равиль с лёгкостью поддерживал порядок в квартире, даже полы мыл сам!

  Карима и раньше обращала внимание, что друг брата может споро помочь эби, перебирающей ягоды, и не получить ни одного замечания, тогда как внуков она шлёпает по рукам, прогоняет с шутками. Или нарезать овощи на салат, когда собирались с друзьями на берег Волги жарить мясо, и ждали только замешкавшегося Дамира. Не придавала значения, а сейчас увидела, удивилась и обрадовалась, конечно же.

  Карима с самого утра была в городе с мамой, Алсу оставили дома за старшую, на ней – приготовление обеда и присмотр за Динаром. Назар, ясно, убежит с мальчишками на речку, кто-то должен присмотреть за домом и эби. В последнее время, после возвращения Дамира, она себя хорошо чувствовала, но волнение за бабушку не проходило.

  Они обошли много магазинов. Карима, ужасно волнуясь, выбрала себе несколько платьев для медового месяца, безумно хотелось понравиться Равилю в новых нарядах. Благо, папа не журил за счета, лишь улыбался и хвалил вкус дочери. Задержались в хозяйственном отделе. Карима долго выбирала постельное бельё, у Равиля были комплекты, да и у самой новобрачной «приданное» включало такие мелочи, как простыни или полотенца, но всё равно – купить самой, своими руками, выбрать по собственному вкусу – хотелось безумно! Мама поддерживала порывы дочери, а тётя Зухра – будущая свекровь, – одобрительно кивала.

  Взгляд Каримы зацепился за столовый сервиз. Рельефный, однотонный фарфор, ничего особенного, но цвет приковал её внимание, как и выдавленная арабская вязь. Цвет пепельной розы и этнические узоры гипнотизировали Кариму. Она крутила тарелку в руках, разглядывала хитросплетения вязи и думала о том, как будет подавать сытную и вкусную еду своему мужчине на этой посуде. Равилю. Ведь он – её мужчина.

  – Какие милые тарелочки, – услышала она за своей спиной, покрылась мурашками, волосы на макушке будто зашевелились. Иванушкина. Видела её Карима редко, слышала и того реже, но голос соседки Юнусовых сложно не узнать – тягучий, как песню поёт, даже красивый, не будь это Наташа – бывшая любовница её мужчины. И в то же время – с резкими, категоричными интонациями.

  – Как в детском отделе, – смеясь, ответил второй женский голос, его Карима не узнала, а оборачиваться не стала. Ясно, что обсуждают специально, назло Кариме громко.