Точка замерзания крови - Андрей Михайлович Дышев

в наши дела стюардессу! – ответил я. – Иначе придется делиться еще и с ней.

– У меня кончается терпение! – с каким-то утробным рычанием произнес Бэл. – Какая-то малявка водит за нос двух взрослых мужчин… Эй! – крикнул он в щель. – Если ты сейчас же не откровешь дверь, то останешься без парашюта. Их выдают только по предъявлению билета!

Как ни странно, эта глупость возымела действие. Дверь сложилась вдвое, и из образовавшегося проема показалась рука Маши с рюкзаком.

– Что это? – спросил я.

– Ваша доля! – ответила Маша, пытаясь протиснуться между нами и выйти в салон.

– Подожди, Машутка, – ответил Бэл, заслоняя собой все вокруг, кроме двери в туалет. – Надо проверить, не ошиблась ли ты в своих расчетах.

Он окунул руку в изрядно похудевший рюкзак и выудил оттуда четыре пачки по двадцать тысяч в каждой.

– Как, это все?

– Да! – ответила Маша, делая какое-то неприличное движение рукой, словно у нее сползли трусики, и она пыталась их подтянуть. – Этого будет вам вполне достаточно.

– По сорок тысяч на брата? – хмыкнул я. – Но у нас на этот счет другое мнение.

– Ваше мнение меня не интересует. Немедленно пропустите меня, не то я буду кричать.

– Кричи, кричи, голубушка! – разрешил Бэл. – Заодно расскажи гражданам пассажирам, откуда у тебя девятьсот двадцать тысяч баксов… Куда ты их, кстати, засунула?

С этими словами Бэл экскаватором задвинул Машу в туалет. Я втиснулся в тесную кабинку третьим и закрыл за собой дверь.

– Вы не находите, господа, что это очень удобное местечко для ведения деловых переговоров? – оценил Бэл, протискиваясь к унитазу и садясь верхом на крышку.

Я разместился на маленькой раковине, напоминающей плевательницу. Маша встала спиной к зеркалу. Рядом с ее лицом блестела медная табличка: "ДЛЯ СПУСКА ВОДЫ НАЖАТЬ ПЕДАЛЬ ВНИЗУ".

– Хватит валять дурочку! – сказал я, стараясь придать своему голосу оттенок жестокости. – Возвращай бабки в мешок, иначе вообще не получишь ни цента.

– Если вы будете ставить мне условия таким тоном, – пригрозила Маша, – то я натравлю на вас своих, как выразился Стас, коллег.

– И ничего, собственно, не изменится! – равнодушно пожал я плечами. – Все твои коллеги уже давно спущены с поводков и с пеной и рта несутся по нашим следам.

Бэл, словно соглашаясь с моими доводами, нажал "педаль внизу". Под ним зашипела и забулькала вода.

– Чего мы тянем? – спросил он, глядя на меня. – Уже почти час ведем какие-то дурацкие переговоры. Пора приступать к делу.

– Да, пора, – согласился я.

Маша сильнее прижалась спиной к зеркалу.

– Вы что ж это? Обыскивать меня собираетесь?

– Конечно! – подтвердил я. – Сначала разденем, а потом обыщем.

– Ну, это уже слишком!! – возмутилась она.

– Можешь вернуть деньги добровольно, – предложил Бэл.

– Ага, добровольно, – кивнула Маша. – Покажите мне такого идиота, который бы отдавал деньги добровольно.

– Она не идиотка, – с сожалением в голосе сказал я Бэлу и цвиркнул языком.

– Жаль, – ответил он и схватил ее за левую руку. Я – за правую. Несколько секунд шла тихая и малоподвижная борьба. Потом Маша изловчилась и двинула Бэла коленкой в пах.

– Уууу, обанный бабайиии! – сдавленным голосом выругался фразой покойного друга Бэл и покраснел до малинового оттенка.

– Я предупреждала, – словно оправдываясь, поспешила напомнить Маша, но озверевший Бэл уже с хрустом расстегивал на ней куртку, вытаскивая из нагрудных карманов пачки долларов и кидая их в рюкзак.

– Э-э-э, полегче! – обиженным голосом сказала Маша, когда я задрал к подбородку ее свитер и стал вытаскивать пачки из-за лифчика. – Что за обращение к молодой и беззащитной девушке?.. Послушай, а грудь вовсе не обязательно щупать!

– Нужна мне твоя грудь! – пробормотал я, находя за поясным ремнем джинсов еще четыре пачки, прикрытые рыхленьким Машиным животиком.

– Вот наглец, а!! – задыхаясь от возмущения произнесла Маша. – Моя грудь ему не нужна! А кто прошлой ночью… Ай!!

Бэл запустил свою огромную лапу девушке под мышку и извлек оттуда еще две пачки, непонятно каким образом закрепленные.

– Стой, мужики! – задвигалась Маша, когда я уже был готов приняться за молнию на ее джинсах. – Подождите! Дайте дух перевести! Вы уже сняли с меня почти все.

– Пересчитай! – приказал мне Бэл. Голос его был все еще сдавленным, а ноги он держал буквой "Х", словно хотел по малой нужде.

Я принялся считать деньги, складывая их на дне раковины. Пачки банкнот вскоре заполнили ее до верху.

– Четыреста восемьдесят, – доложил я.

– Продолжим, – угрюмо произнес Бэл.

– Стоп! Стоп! Стоп! – заволновалась Маша. – Ребята! Мужики! А может быть, за оставшиеся деньги я чем-нибудь другим с вами рассчитаюсь?

– Послушай, Стас, – сказал Бэл. – По-моему, она очень высокого о себе мнения.

– Чрезвычайно высокого, – подтвердил я, расстегивая молнию на джинсах девушки.

Когда обнажились ее покрытые мурашками озноба розовые ляжки, Маша сказала:

– Я сама! И отвернитесь, наглецы!

Мы с Бэлом, снисходительно искривив физиономии, отвернулись, на всякий случай ссыпав пачки из раковину в рюкзак. Маша долго шуршала одеждой и купюрами, после чего разрешила:

– Можете повернуться.

Раковина снова была наполнена пачками серо-зеленых банкнот. Я быстро пересчитал деньги.

– Двести двадцать.

Бэл прищурился, глядя на потолок кабины и беззвучно шевеля губами.

– Итого она отдала нам… шестьсот шестьдесят тысяч баксов.

– А что? Разве не верно? – торопливо заговорила Маша, застегивая джинсы и заправляя в них свитер. – Каждому по триста тридцать. Значит вам – шестьсот шестьдесят.

– Ну, если быть точным, то каждому полагалось бы по триста тридцать три тысячи, триста тридцать три бакса, тридцать три цента, – поправил Бэл. – Но это мелочь. Ты ошиблась принципиально. Мы будем делить на четверых.

Даже я не сразу сообразил, кого еще имеет ввиду Бэл.

– Что?! – протянула Маша. – На каких это еще четверых? Я не знаю и знать не хочу никакого четвертого!

– В каком смысле – на четверых? – в свою очередь спросил я.

– Мы поделимся с вдовой Тенгиза, – твердо ответил Бэл. – Мы все – впрямую или косвенно виноваты в его смерти, а потому отдадим вдове то, что ей по праву причитается.

– Не хочу я делиться с какой-то вдовой! – замахала руками Маша. – При чем здесь вдова? Я ее не знаю и не хочу знать!

– Твои дружки сожгли его! – зарычал Бэл.

– Я за них не отвечаю. Это ваш коллега погиб, вот вы и отстегивайте его вдове. У меня тоже подруга в прошлом году пьяная из окна вывалилась, я же не заставляю вас отстегивать ее внебрачному ребенку?

– Бэл прав, – согласился я. – Это дело чести. Делим на четверых.

– Я не хочу чести!! – запищала Маша. – Нет у меня никакой чести!!

Бэл снова скрутил Маше руки, а я принялся стаскивать с нее джинсы.

– Насильники, – плачущим голосом причитала девушка. –