Искатель приключений - Ксавье Монтепен

Вдруг Рауль вскрикнул от удивления и восторга. Он приметил в глубине комнаты прислоненную к стене чудную картину, одно из тех божественных произведений, в которых полотно и краски уже не мертвый материал, а преобразованные прикосновением гения становятся текущей кровью, бьющимся сердцем, трепещущим телом. Эта картина была копией Ванло с «Венеры» Тициана. Французский живописец возвысил свой талант до высоты гения итальянского художника.

Между темно-зелеными складками флорентийского штофа, обложенного серебряной бахромой, и простынь ослепительной белизны, покрывавших до половины пунцовые шелковые подушки, лежала молодая богиня. Как она была прекрасна в своей небрежной позе!.. Густые волнистые волосы того белокурого, почти рыжего цвета, который так любили колористы итальянской школы, обрамляли ее прелестный лоб своими золотистыми отблесками… В ее больших глазах несравненной нежности сверкал огонь. Пунцовый ротик, похожий на лук божка Купидона, бросал в сердца неотразимые стрелы. Словом, все это было живо точно, безукоризненно. Ванло так передал творение великого художника, что копия стоила оригинала. Картина была ослепительна!..

Натан следовал взором за Раулем де ла Транблэ и увидел, с каким восторгом он смотрел на описанную нами картину.

– Любите вы живопись?.. – спросил он Рауля.

– Очень люблю, – отвечал Рауль.

– Тем лучше!

– Отчего?

– Оттого, что вы будете покупать у меня картины.

– Разве вы продаете картины?

– Я продаю все. Мне кажется, вы любуетесь этой Венерой?..

– Да, прекрасная вещь!

– Я думаю!.. Тициан, скопированный Ванло!.. Хотите приобрести?..

– Охотно, если только ваши требования будут рассудительными.

– Не сомневайтесь в этом…

– Скажите вашу цену…

– Что вы думаете, например о…

И Натан назначил цену. Сумма, назначенная им, без всякого сомнения, превосходила настоящую цену картины, однако Рауль не нашел ее преувеличенной, до того был он прельщен великолепным зрелищем, которое находилось у него перед глазами. Торг был заключен почти без спора.

– Если вы любитель, я покажу вам кое-что другое… – прибавил Натан.

– Опять картины?

– Без сомнения…

– Которые вы желаете мне продать?

Натан улыбнулся.

– Нет, – сказал он, – я не желаю их продать, да вы и не могли бы их купить…

– Отчего?..

– Вашего состояния не хватило бы на это…

– Вы шутите? – вскричал Рауль.

– Право, нет!..

– Значит, по вашему мнению, эти картины стоят огромных денег?

– Я их не отдам и за миллион…

Рауль не мог удержаться от удивления. Жид продолжал:

– Притом, я не имею права их продать…

– Стало быть, они не ваши?

– Нет, не мои.

– Чьи же?

– Моей дочери.

Наступило молчание. Потом Натан продолжал:

– Но если я не могу их продать, ничто не мешает мне показать их вам, так я и сделаю…

– Где эти картины? – спросил Рауль.

– В нижней зале, где живет Дебора…

Сердце Рауля забилось. Самое сильное его желание исполнится! Он увидит наконец прелестную жидовку!..

– Пойдемте, – продолжал Натан.

Он первый вышел из комнаты, в которой происходил описанный нами разговор. Рауль последовал за ним.

– Подождите секунду, – сказал Натан, остановившись у дверей нижней залы, – дочь моя тут со своей приятельницей, и я попрошу ее уйти в спальную, чтобы мы могли на свободе остаться в зале.

Он вошел, оставив в коридоре Рауля, надежда которого еще раз была таким образом обманута. Через минуту Натан возвратился. Он ввел Рауля в восточную залу, описанную нами прежде, и показал ему четыре картины великих художников, те драгоценные бриллианты, о которых мы уже говорили.

– Вот мои сокровища!.. – сказал он. – Глядите… и судите сами, преувеличиваю ли я их ценность!..

Восторг Рауля вылился более в напыщенных, нежели в искренних выражениях, не потому, что молодой человек был нечувствителен к достоинству великолепных произведений, находившихся перед его глазами. Нет, не то. Рассеянность и озабоченность на время заглушили в нем артистическое чувство. Он был ослеплен азиатской роскошью, которой вовсе не ожидал. Притом ему казалось, что в этой комнате, где носилось какое-то благоухание, Дебора оставила нечто от себя, частички своей души и красоты. Ему казалось, что она находится возле него… что он чувствует ее нежное дыхание, слышит шелест ее платья. Глаза его не могли оторваться от портьеры, которая закрывала внутренний вход и за которой, может быть, скрывалась очаровательная жидовка. Иногда ему казалось, будто портьера шевелится, и тогда сердце его тоже начинало трепетать.

Натан был совершенно погружен в созерцание образцовых произведений и не примечал рассеянности своего гостя. Рауль сделал несколько шагов, чтобы приблизиться к жиду, стоявшему возле портьеры. Посреди залы стоял геридон драгоценной работы. На геридоне лежала большая раскрытая книга. Рауль, проходя мимо, взглянул на эту книгу, и у него вырвалось движение изумления. Он сделал шаг назад, остановился и посмотрел пристальнее.

– Ах!.. – прошептал он довольно громко, так что Натан услыхал. – Как это странно!

– Что такое? – спросил жид, отвлеченный от своего созерцания.

– Не можете ли вы объяснить мне, – сказал Рауль, – каким образом эта книга оказалась открытой именно на этой странице?..

– Какая книга?

– Вот эта.

Натан подошел и взял книгу.

– Гербовник!.. – изумился он.

– Как видите.

– Эта книга не принадлежит мне, и я даже не знал, что она лежит здесь.

– Неужели?

– Право… открытая же страница, как кажется, заключает генеалогию маркизов де ла Транблэ, старинного пикардийского дома, но я не знаю никого, носящего это имя. А вы?

Рауль не отвечал. Его удивление и волнение увеличивались каждую секунду. Натан продолжал смотреть на страницу, напечатанную большим буквами и украшенную фигурами, вырезанными на дереве.

– А-а! Вот и герб этой фамилии, – сказал он, – золотая осина в красном поле, с девизом «Транблэ не дрожит» (Tremblaye ne tremble)… – Однако, мне знаком этот девиз и этот герб, – продолжал Натан, вытаращив глаза. – И тот и другой вырезаны на ваших часах… О! Теперь я понимаю ваше удивление при виде книги, открытой на этой странице… Вы маркиз де ла Транблэ, не правда ли?

– Да, – отвечал Рауль, – я де ла Транблэ, последний из моего рода…