Он придет - Джонатан Келлерман

– Еще кто?

– А этих недостаточно?

В его словах был смысл. Крюгер назвал хорошо известного кинорежиссера, заместителя окружного прокурора, одну политическую шишку – кулуарного деятеля, который ухитрялся контролировать все и вся, нескольких корпоративных поверенных. Докторов. Банкиров. Воротил недвижимости. Людей, чьи имена обычно попадают в печать, когда те жертвуют что-нибудь или получают награду за гуманитарные услуги. Людей, чьи имена в реестре поддерживающих избирательную кампанию приносят голоса. Неду Бьонди будет чем занять лос-анджелесскую общественность надолго вперед.

– Ты ведь не собираешься вдруг все это забыть, когда полиция тебя будет расспрашивать, а, Тим?

– Нет! С какой это стати? Может, если буду сотрудничать, это поможет мне выкрутиться?

– Тебе уже не выкрутиться. Смирись с этим. Но по крайней мере, – добавил я, – ты не закончишь в качестве удобрения для огорода Маккафри.

Крюгер поразмыслил над этим. Это, должно быть, непросто – благословлять судьбу, когда веревки впиваются в руки и лодыжки.

– Послушайте, – сказал он. – Я уже вам помог. Помогите и вы мне – договориться с прокуратурой. Я готов сотрудничать – я никого не убивал.

Он наделил меня властью, которой я не обладал. Я тем не менее этим воспользовался.

– Сделаю все, что смогу, – великодушно сказал я, – но многое зависит только от тебя самого. Если девчонку Куинн удастся вызволить живой и невредимой, я замолвлю за тебя словечко. Если нет, то ты в глубокой жопе.

– Тогда отправляйтесь, ради бога! Вытащите ее оттуда! Я не могу дать ей больше одного дня. Уилл пока придержал Гаса, но это ненадолго. С ней тоже произойдет несчастный случай. Ее тело никогда не найдут. Это лишь вопрос времени. Гас уверен, что она слишком много видела.

– Тогда дай мне все необходимые сведения, чтобы я мог спокойно ее оттуда вывести.

Крюгер отвел взгляд.

– Я соврал насчет того, где она. Это не в дальнем здании – это в том, что прямо перед ним. С синей дверью. Металлической. Ключ – в кармане бежевых брюк. Висят в шкафу у меня в комнате.

Я оставил его, порылся в шкафу и вернулся с болтающимся в руке ключом.

– Ты только что выбил сто очков, Тим.

– Я был с вами честен. Просто помогите мне.

– С ней кто-нибудь есть?

– Нет нужды. Уилл держит ее на седативах. В основном она либо в отрубе, либо спит. Они посылают кого-то кормить и убираться за ней. Она привязана к кровати. Комната крепкая, кругом бетон. Вход только один – через дверь. Есть единственное световое окошко, которое они держат открытым. Стоит его закрыть, и тот, кто внутри, через двое суток просто задохнется.

– Появление Уилла Тоула в Ла-Каса не вызовет подозрений?

– Конечно. Я уже говорил – он на круглосуточном дежурстве, на случай если кто-нибудь из «джентльменов» обойдется с детьми слишком грубо. Обычно там ничего серьезного – ссадины, разрывы… Иногда, когда дети перевозбудятся, он дает им валиум или меллерил или по-быстрому вколет дозу торазина. Ну да, он может показаться там в любое время.

– Отлично. Сейчас ты позвонишь ему, Тим. Скажешь, что у вас как раз такой срочный вызов. Я хочу, чтобы он въехал в Ла-Каса где-то через полчаса после наступления темноты – скажем, в половине восьмого. Напомни, чтобы не опаздывал. И никого с собой не брал. Постарайся, чтоб это звучало поубедительней.

– Я был бы гораздо убедительней, если б мог хотя быть чуть-чуть пошевелиться.

– Работай с тем, что есть. Я в тебя верю. Вспомни уроки актерского мастерства. В роли Билла Робертса ты был совсем не плох.

– А как вы уз…

– Тогда нет, а теперь знаю. Это было обоснованное предположение. Ты ведь учился на актера, тебе и карты в руки. Убийство Хикла тоже было часть роли?

– Древняя история, – сказал Крюгер. – Ну да, это я звонил. А устроить все в вашем офисе было затеей Хейдена. Такие у него представления о шутках. Он редкостный поганец. Больное чувство юмора. Как уже говорил вам, я никого не убивал. Что касается Хикла, то меня там даже не было. Это все Хейден с кузеном Уиллом. Они – и Гас – решили его заткнуть. Та же история. Хикл был членом «бригады», одним из первых. Но он еще и на свой страх и риск баловался с детишками в детсадике жены. Помню, как после того, как его взяли, все трое разговаривали об этом. Гас разорался. «Чертов тупой мудак! – вопил он. – Я снабдил этого козла достаточным количеством безволосых писек, чтобы лыбиться до конца жизни, а он идет и устраивает такую тупую поганку!» Насколько я себе это представляю, Хикла всегда рассматривали как слабовольного тупицу, легко поддающегося чужому влиянию – которым легко управлять. Они были уверены, что, стоит ему начать признаваться в том, что он делал в садике, Хикл откроет пасть и все заодно и про них выложит. Его надо было срочно убрать.

А сделали они это так: позвонили ему и сказали, что у них для него хорошие новости. Хикл уже просил Хейдена подергать за кое-какие ниточки в прокуратуре, что уже само по себе показывает, какой он дурак. Я хочу сказать, в то время Хикл был на первых полосах газет. Уже просто знать его было бы поцелуем смерти. Но он все равно позвонил Хейдену и попросил его. Тот сделал вид, будто бы собирается попробовать помочь ему. Через пару дней позвонил, сказал, есть хорошие новости, что он сможет помочь. Они встретились в доме у Хейдена, шито-крыто, никого вокруг. Из того, что я знаю, Уилл подсыпал ему что-то в чай – этот парень вообще не бухал. Что-то, действие чего можно рассчитать по времени и что быстро распадается, следы чего трудно найти, если только вы точно не знаете, что именно искать. Уилл рассчитал дозу – он в этом спец. Когда Хикл вырубился, они перевезли его к вам. Хейден вскрыл замок – он парень рукастый, устраивает шоу с фокусами детишкам в Ла-Каса. Одевается как клоун – клоун Блимбо – и показывает фокусы.

– К черту фокусы. Давай про Хикла.

– Ну да. Они отвезли его туда и инсценировали самоубийство, хотя я не знаю, кто именно спустил курок. Единственная причина, по какой я хоть что-то знаю, – это потому, что я взял на себя часть с Биллом Робертсом, и через несколько дней Гас объяснил мне, зачем все это понадобилось. Он был в одном из тех мрачных настроений, когда он начинает говорить, как будто у него мания величия. «Не думаешь же ты, что твой кузен-доктор весь из себя такой благородный, мой мальчик? – говорил он. – Я могу поджарить его жопу и жопы других людей одним телефонным звонком». Он всегда проникается такой ненавистью к богатым, когда припомнит, как сам был бедным и все мы, богатые ребята, помыкали им. В ту ночь, после того, как они убили Хикла, мы сидели у него в кабинете. Он выпил джина и начал вспоминать, как некогда работал на мистера Хикла – отца Хикла – с самого детства. Гас был сирота, и какая-то организация практически продала его Хиклам, как раба. Он говорил, что старый Хикл был настоящим чудовищем. Порочный нрав, любил пинать слуг. Гас рассказывал мне, как он воспринимал это, как держал глаза открытыми, как изучил все грязные семейные тайны – вроде заскоков Стюарта и всего прочего, – собрал их всех до кучи и использовал, чтобы вырваться с Бриндамура и получить работу в Джедсоне. Я помню, как Гас улыбался мне, полупьяный и похожий на самого настоящего сумасшедшего. «Я рано выучил, – говорил он, – что знание – это сила». А потом заговорил про Эрла; о том, что парень – порченый товар, но ради него пойдет на все что угодно. «Он будет жрать мое дерьмо и называть его черной икрой, – говорил он. – Вот это я понимаю – власть».