Эмпайр Фоллз - Ричард Руссо

Когда молодой священник прискакал – по лужайке он обычно передвигался вприпрыжку – в ректорский дом после ранней мессы, миссис Уолш поджидала его, сложив руки на мощной груди. Любая другая женщина на ее месте уже бы на стенку лезла, но миссис Уолш сохраняла присутствие духа. На лице было написано: она понимает, чья-то голова полетит, и ее тешит уверенность, что это будет не ее голова.

– Доброе утро, миссис У. – Отец Марк вбежал на кухню, его отличное настроение объяснялось наверняка тем, что проповедь, во всяком случае на его взгляд, удалась. – Эта ваша знаменитая новоанглийская курочка так пахнет?

Движимый любопытством, он подошел к плите и приподнял крышку котла, где миссис Уолш обычно обжаривала мясо. Сколько раз ему было говорено, что подобная непосредственность не приветствуется на ее кухне? Разве она суется в исповедальню и комментирует епитимьи, которые он раздает прихожанам?

– Когда вы поднялись сегодня утром, вам не показалось, что чего-то не хватает? – осведомилась она, когда отец Марк опустил крышку котла.

– Нет, – насторожился молодой священник.

– А сейчас ничего не замечаете?

Отец Марк оглядел кухню – вроде бы все на месте. Эта женщина намекает, что их ограбили ночью, потому что он не запер дверь? В какие бы игры она ни играла, ему сейчас не до этого. Отец Марк, как правильно догадалась миссис Уолш, был воодушевлен успехом своей проповеди, однако ему хотелось внести кое-какие поправки перед мессой, начинавшейся в половине одиннадцатого, – на этой службе аудитория обычно настроена более критически, поскольку успела окончательно проснуться. Ему было крайне важно записать свои соображения, прежде чем на кухню ввалится отец Том и создаст хаос, как обычно.

– Боюсь, у меня нет времени разгадывать загадки, миссис У. – Он рылся в ее ящиках, пока не нашел блокнот и карандаш. – Если что-то пропало, обратитесь к отцу Тому. Он утаскивает вещи в свою комнату с тех пор, как услыхал, что епархия может прикрыть нашу скромную деятельность.

Усевшись за стол у окна, он замер с карандашом в руке, чувствуя, что если немедленно не зафиксирует мысль на бумаге, она будет утеряна навеки. Предчувствие его не обмануло.

– Что вы сейчас сказали? – переспросил отец Марк, сомневаясь, хорошо ли он расслышал домработницу.

– Я сказала, что здесь не хватает отца Тома.

Отец Марк растерянно сглотнул.

– Ну, он не мог далеко уйти. – Продемонстрировать спокойствие у него не получилось, скорее тоскливую надежду. – Вы уверены, что его нигде нет?

Миссис Уолш была абсолютно уверена, о чем она ему и доложила.

– И все же давайте удостоверимся, – предложил отец Марк, вставая.

– Вот и давайте, – проворчала миссис Уолш, однако в повторном обыске дома приняла участие.

Когда они закончили, отец Марк побежал в церковь, зная, как любит старик прятаться в исповедальне.

Из церкви он вернулся ни с чем, тогда вместе с миссис Уолш они вышли на заднее крыльцо и принялись внимательно осматривать церковные угодья. Священнику словно дали под дых, а домработница торжествовала: их тщетные поиски лишь доказывали истинность ее гипотезы – старый священник пропал сегодня утром после того, как отец Марк отправился на мессу, и до того, как прибыла миссис Уолш, либо минувшей ночью. Последний вариант ей нравился больше, поскольку в этом случае вина целиком лежала на отце Марке.

В тех редких случаях, когда он по необходимости уезжал из прихода по вечерам, отец Марк нанимал кого-нибудь посидеть с отцом Томом – посмотреть с ним телевизор и убедиться, что он благополучно улегся в постель. Как правило, отец Марк рекрутировал алтарного служку, – после того как отец Том заявился без штанов на кухню к миссис Уолш, рисковать, приглашая сиделку, не хотелось. Мальчик, отрабатывавший эту повинность прошлым вечером, оставил записку, в которой говорилось, что старый священник лег спать рано, в половине девятого. Мальчик оставался в ректорском доме до десяти, затем, как и было договорено, отправился домой, зная, что отец Марк в скором времени вернется, – однако вышло так, что молодой священник возвратился лишь ближе к полуночи. И он не заглянул к отцу Тому, хотя должен был, как теперь выяснялось. У Тома был невероятно чуткий сон, и отец Марк опасался потревожить его. По крайней мере, этой ложью он успокоил себя прошлым вечером и ее же повторил для миссис Уолш. Чего отец Марк действительно боялся, так это вовсе не разбудить старика, но застать его бодрствующим и исполненным любопытства.

А значит, нельзя было исключать, скрипя зубами признал отец Марк, что отсутствие старика длилось уже двенадцать часов! И до сих пор никто не позвонил сообщить, что отца Тома видели гуляющим на свободе, и это лишь усиливало тревогу. Старик и раньше сбегал, но в Эмпайр Фоллз он был фигурой известной и заметной, поэтому обычно его отлавливали и привозили в Св. Кэт порою даже прежде, чем в приходе обнаруживали пропажу. Отца Марка терзало чувство вины, усугубленное молчанием телефона, и, стоя на заднем крыльце, он вдруг спросил:

– Том умеет плавать, правда?

При мысли, что старый священник мог окончить свои дни в речных глубинах, у него мороз пробежал по коже. Если Том упал в реку ниже водопада, течение донесет его до Фэрхейвена, где путь ему преградит дамба. В прошлом веке самоубийц, топившихся в Нокс, выносило аж к океану.

Миссис Уолш понятия не имела, какой из отца Тома пловец, и тем более не могла понять, почему, ради всего святого, она должна знать подобные вещи.

– Счастье, что вчера вам понадобилась машина, – сказала она. – Помните, как он любил порулить “краун викторией”?

Отец Марк посмотрел на нее. Миссис Уолш посмотрела на отца Марка:

– Вам понадобилась машина?

– Черт! – вырвалось у отца Марка, потому что вчера вечером он не садился за руль, но ехал пассажиром в машине своего спутника.

– Бинго, – резюмировала миссис Уолш.

Оба уставились на закрытую дверь гаража-сарая, единственного помещения в приходе, которое они не проверили. Отца Марка окликнули по имени, он обернулся, и алтарный служка помахал ему, входя в ризницу Св. Кэт. Отец Марк взглянул на часы: десять минут одиннадцатого, до следующей мессы оставалось всего двадцать минут, и ранние птахи уже занимали места. Отец Марк честно признался себе, что предпочел бы отложить дальнейшие разыскания до после мессы. Не выйдет. Не с доброй миссис Уолш за его спиной, всем своим видом призывавшей к действию.

– Оставайтесь здесь, – сказал он ей, затем пересек подъездную дорожку, помедлил немного и наконец заглянул в квадратное окошко гаража.

С заднего крыльца миссис Уолш увидела, как он подался вперед и прижался лбом к гаражной двери. Она успела сосчитать до десяти, прежде чем он выпрямился. Лучше быть компетентной домработницей, подумала она, чем некомпетентным священником.

* * *

“Когда Господь удаляется”, столь живо и с пониманием воспринятая на первой утренней мессе, на второй привела паству в недоумение. Дело было так: отец Марк, взойдя на кафедру, мысленно обратился с краткой отчаянной молитвой к Господу с просьбой помочь ему вспомнить главный лейтмотив проповеди, произнесенной им всего два часа назад, и, увы, обнаружил, что Господь реально удалился, вынудив отца Марка лихорадочно перебирать свои заметки, пока прихожане наблюдали за ним сперва с любопытством, затем с беспокойством и, наконец, с тревогой. А отец Марк искал, но не мог найти в своих заметках убежденности, необходимой для проговаривания подобных соображений. Два часа назад он верил в их непогрешимость. Теперь же его одолевали сомнения.