Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

За годы наблюдений за собой Горо удалось выяснить прискорбно мало. После захода солнца тень его могла изменяться, словно принадлежала больше не человеку, но какой-то безвестной крылатой твари. Со временем Горо научился скрывать эту тень от глаз окружающих при помощи простенького колдовства. Лишь в моменты сильных душевных переживаний, когда воля Горо слабела, изменённая тень снова являла себя.

Но самым страшным проявлением проклятия была смерть. Если благость, царившая в обители, ещё хоть как-то могла сдерживать его злую силу, то после того, как скончался учитель и Горо изгнали в мир, проклятие снова взяло своё. За неделю, пока Горо добирался до логова Ямамбы, погибло множество ни в чём не повинных обитателей леса. Снимаясь с очередной стоянки, Горо находил окоченевшие трупики птиц и мелкого зверья, которым не посчастливилось ночевать рядом с ним.

Без защитного амулета Ямамбы окружающие Горо люди гибли бы так же, как и эти несчастные звери. Или как старики в деревне Сёбара. Лишь спустя столько лет Горо с горечью сознавал, что причиной страшного голода, постигшего селян, стал именно он – безродный сирота, проклятую силу которого не смогли сдержать ни колдовские силы бабушки Рэйко, ни её любовь и привязанность к нему…

* * *

Из безрадостных раздумий, навеянных молитвой над телом покойного, Горо вывел грохот, раздавшийся откуда-то со стороны коридора. Похоже, кто-то опрокинул тяжёлый деревянный комод – вроде того, что стоял в покоях градоправителя.

Сидевшая на краешке постели Уми тоже встрепенулась.

– Что это было? – в её слегка охрипшем голосе ощущалась явная тревога.

– Не знаю, – ответил Горо, покрепче перехватив посох в руке.

В обители их учили управлять собственным потоком силы, и потому при должном усердии и сноровке можно было ощутить слабые отголоски чужой ки. Горо мысленно потянулся к своему внутреннему огню, и стихия радостно подалась ему навстречу.

Биение чьей-то чужеродной силы Горо почувствовал сразу. В том, кто производил странный шум, ки текла медленно, как ленивые воды реки в жаркий летний день. Должно быть, в особняк градоправителя пробрался дух, который, почувствовав гибель хозяина этого места, решил навести тут свои порядки.

Из-за двери снова грохотнуло, но на сей раз звук показался Горо более приглушённым, словно отдалялся. Не стоило выпускать духа из виду, пока не станет ясно, представляет он угрозу для находящихся в особняке людей или нет.

– Это ёкай. Пойду проверю, – коротко проговорил Горо, направляясь к двери.

Но не успел он повернуть ручку, как позади по полу застучали деревянные сандалии – похоже, Уми не собиралась отсиживаться в стороне. Горо не стал настаивать, чтобы она осталась в комнате: явной угрозы от ёкая пока не исходило, а помощь ещё одного человека, способного видеть духов, могла оказаться полезной.

В коридоре царил полумрак: источником света служило единственное оконце в дальнем его конце. Духа здесь не было – теперь Горо чувствовал, что биение силы исходило из комнаты напротив. Когда они только подходили к спальне покойного в сопровождении служанки, Горо не обратил внимания на эту дверь. Тягостная тишина особняка давила на него, и он прикладывал большие усилия, чтобы сосредоточиться на молитве и помочь душе покойного отыскать дорогу в Страну Корней.

Горо покосился на Уми. Ему было неловко заглядывать в те комнаты, куда его не приглашали. Но и отпускать подозрительно ведущего себя духа просто так он не намеревался.

– Кабинет, – чуть слышно выдохнула Уми, а затем добавила, нахмурившись: – Всё случилось именно там…

Она оборвала себя на полуслове и затихла, но Горо понял, что тело градоправителя нашли в этой комнате.

Взгляд Уми потемнел и преисполнился решимости – лишь теперь до Горо дошло, что она намеревалась зайти в эту комнату с самого начала. Но что она надеялась отыскать там? Если бы градоправителя убило колдовство, Горо почувствовал бы его остаточные следы уже у тела покойного. Злая магия, способная отнимать жизнь, ощущается сильнее и ярче прочего колдовства. Кто бы ни напал на господина Окумуру и его слугу, которому вырвали сердце, это был не колдун.

Или же он не прибегал к помощи магии.

Горо протянул руку к двери, и, дождавшись одобрительного кивка Уми, распахнул её.

Кабинет оказался гораздо просторнее спальни градоправителя. Должно быть, некогда в нём царил строгий порядок: обитые тёмным деревом стены и массивный письменный стол на высоких ножках наводили на мысль о том, что градоправитель при всей своей любви к показной глэндрийской роскоши работать предпочитал в более сдержанной обстановке.

Теперь же по кабинету будто пронёсся безжалостный вихрь. Дорогой хамаадский ковёр был завален книгами и усыпан битым стеклом: должно быть, на полках стояли хрупкие вазы или статуэтки, встретившие свой бесславный конец. Опустевшие стеллажи с немым недоумением взирали на учинённый разгром, но ничего не могли с этим поделать.

Сам же виновник беспорядка отыскался возле письменного стола. Это и впрямь оказался дух. Он почти полностью залез в выдвижной ящик в самом низу стола и теперь ковырялся в его глубине – снаружи остались только обутые в деревянные сандалии лапки да лысый крысиный хвост, нетерпеливо подёргивавшийся из стороны в сторону. Ёкай был так увлечён поисками, что и не заметил, как Горо и Уми вплотную подошли к нему.

– Нашёл! – возвестил дух и принялся выбираться обратно.

Но долго его радости продлиться было не суждено. Окинув взглядом учинённый духом разгром, Уми так крепко стиснула челюсти, что сквозь кожу проступили желваки. А затем быстро, как затаившаяся в траве змея, схватила ёкая за ворот кимоно и вытащила из ящика.

– Кто ты такой и что тут забыл? – не скрывая презрения, процедила она.

Не ожидавший появления людей ёкай поначалу глупо пялился то на Уми, то на Горо, прижимая в груди округлый плоский свёрток. А потом резко дёрнулся – Уми не сумела удержать его, – и бросился бежать в сторону двери, не выпуская свёрток из лап.

– А ну стоять, ворюга! – прорычала Уми. Она дёрнулась было за ним, но Горо оказался быстрее. За несколько широких шагов он преодолел отделявшее от беглеца расстояние и ухватил его за шкирку.

На сей раз, как бы ёкай ни шипел и ни бился, вырваться из хватки Горо ему не удалось. К тому времени их нагнала Уми и вырвала из лап духа свёрток.

– Нет, отдай! Это моё, моё! – заверещал дух и завертелся в хватке Горо ещё пуще, пытаясь сбежать.

Но Уми, не обращая на вопли ни малейшего внимания, принялась разворачивать свёрток.

– Твоё или не твоё, но оно лежало в дядюшкином столе, – веско заявила она. – И никто не давал тебе права