Клан Сопрано - Мэтт Золлер Сайтц

Хайди рулит.

Сценарист: Теренс Уинтер

Режиссер: Тим Ван Паттен

Они сами как автобус

«Где я профукал сына? В чем мой косяк?» — Тони

В серии «Второе пришествие» предлагается интерпретация крика Тони: «Я ПОНЯЛ!», — который мы слышим в конце эпизода «Кеннеди и Хайди». Анализ происходит на сеансе у Мелфи:

Тони: Все, что я хочу сказать однозначно: я видел это вполне отчетливо; все, что мы видим и ощущаем, далеко не предел.

Мелфи: Есть что-то еще?

Тони: Да, есть.

[Мелфи смотрит на него, стараясь, ничего не говоря, подтолкнуть его к мысли.]

Тони: Но ничего больше не догнал. Я, блин, без понятия.

Мелфи: Альтернативная вселенная?

Тони: Какого вы, мать вашу, прикалываетесь?

Мелфи: Я нет.

[Тони молчит, кивает]

Тони: Может быть… Это звучит глупо, но в какой-то момент я понял, что наши матери — это водители автобуса. Нет, они сами как автобус. Понимаете, они транспортное средство, которое доставляет нас сюда. Они высаживают нас, и мы идем своей дорогой. А они продолжают свой маршрут, и проблема в том, что мы пытаемся снова забраться в автобус. Вместо того, чтобы просто дать им уехать дальше.

Мелфи. Какая глубокая мысль.

Тони. Господи, не прикидывайтесь удивленной. [Долгая пауза.] Знаете, после всех этих мыслей до тебя вроде как почти доходит, и потом пффф…

Тони находится в скорлупе, а потому он, подходя к пониманию многих вещей намного ближе, чем его родственники, коллеги и друзья, неизбежно останавливается. Та же проблема затронута рассказчиком в романе Уокера Перси «Кинозритель» (The Moviegoer). Когда в 1951 году, находясь в Корее на поле боя, он прижимался к земле и смотрел на навозного жука, ползающего рядом по листьям, он тоже понял, что где-то, за пределами нашего понимания, есть что-то еще. И затем забыл об этом. Он время от времени вспоминает об этом откровении (несколько страниц в первой главе романа и много раз потом), но затем погружается в «повседневность» жизни — знакомую, удобную, бесчувственную рутину, — и опять обо всем забывает. В отличие от Тони, у него достаточно развитый психологический лексикон, чтобы сформулировать свои ощущения более точно (и он даже немного гордится этим, свысока смотрит на бизнесменов и работников, которым не дано понять его сложной мысли, его ощущений того, что Там Есть Что-то Еще), но в конечном итоге и он, и Тони оказываются в одном и том же положении, в котором находимся мы все — вне зависимости от того, понимаем мы это или нет, или принимаем мы это или нет. Изменение самой сути твоей природы (изменение взгляда на весь мир) — это нелегкий процесс.

Тони говорит Мелфи, что после выстрела Джуниора у него был золотой шанс, и что он упустил его. Включение в серию путешествия в Лас-Вегас — это сделанная на скорую руку попытка создать новый момент откровения. Но разве это возможно для Тони или кого-либо еще? Особенно когда так легко скатиться к старому недовольству и вражде, то есть дать сокам довести уже давно снятое с огня мясо до готовности — помните серию «Уходи как мужчина»?

Фил все еще зол на Тони из-за давнего убийства его брата Билли; он прямо говорит об этом вдове Кристофера, когда упоминает, что горе длится тем дольше, чем ближе к тебе был умерший. Эй Джей совершает попытку суицида, а затем старается оправдать ее слезливыми воспоминаниями о том, что мы видели в прошлых сезонах. Кармела в конце концов обвиняет Тони не только в передаче «проклятия семьи Сопрано» их сыну, но в его постоянной депрессии, от которой она устала: «Ты хоть представляешь, каково это — все время быть с человеком, который постоянно жалуется?»

Во время разговора о том, как Эй Джей чуть было не утонул в домашнем бассейне Сопрано, другие капитаны Семьи признаются, что их сыновья и дочери тоже имеют проблемы с психикой. Поли предполагает, что во всем виноваты токсины, действию которых дети повергались всю жизнь (вспомним эпизод, где парни Тони продолжают сваливать асбест за городом[428]). В такой окружающей среде неважно, когда ты впервые столкнулся с токсинами или трагедией: это остается с тобой на долгие годы, а может быть, на всю жизнь.

Эй Джей пытается убить себя в том самом бассейне, где любимые утки Тони олицетворяли его желание счастливой семейной жизни. Это происходит после того, как парень слишком много времени провел за изучением стихотворения Йейтса, которое и дало название эпизоду. Мрачный взгляд Йейтса на будущее цивилизации («Все разваливается; и центру это не удержать») можно отнести ко всему сезону в целом. Центр мира Тони — люди, которых он любил и которым во многом доверял — рушится. Бакала. Джуниор. Поли. Хэш. Крис. Они либо унижены, либо выброшены на обочину, либо убиты руками самого Тони. Вскоре после убийства крестного сына (в прошлом эпизоде) Тони едва успевает вернуться домой, чтобы спасти жизнь своего настоящего сына. А ведь это одно из более чем явных следствий, когда-либо показанных в сериале.

Но реакция Тони на предотвращенное самоубийства Эй Джея повторяет его предыдущие реакции. Ныряя в бассейн и спасая сына, он поступает правильно. Затем он снова становится мачо, упрекая Эй Джея в глупости и слабости. Потом он перестает судить парня и проявляет чистое сочувствие. Он обнимает рыдающего сына и плачет вместе с ним (наверное, это самый душераздирающий момент во всем сериале, отлично сыгранный Джеймсом Гандольфини и Робертом Айлером). Однако затем он поворачивает назад как в разговоре с Мелфи (признавая, что стыдится чувствительности Эй Джея, его слабости), так и с Кармелой (втягивая ее в спор о том, кто больше генетически виноват в депрессии Эй Джея; позже, в разговоре с Мелфи, он перекладывает вину на Кармелу за то, что та «нянчилась» с Эй Джеем). Здесь Тони признает у себя депрессию и говорит об истории семьи более честно, чем в любой другой сцене сериала. Однако он все равно возвращается назад и пытается, несмотря ни на что, снова быть солдатом, гангстером Гэри Купером.

Собственный психотерапевт Мелфи, самодовольный доктор Купферберг, рассказывает ей об исследовании, показавшем, что традиционная «разговорная терапия» не только не помогает социопатам, но даже ухудшает ситуацию, поскольку позволяет оттачивать умение лгать и оправдывать себя. Будучи сведущими в сериале телезрителями, мы знаем точку зрения доктора Купферберга: Тони обычно слишком много лжет, чтобы извлечь пользу из сеансов с Мелфи, и он часто использует ее для выработки собственной стратегии. Чаще всего он мошенничает с ней, поэтому способен лишь очернить бесконечные семейные сеансы Эй Джея с доктором Вогелем (Майклом Кантрименом).