Полцарства - Ольга Покровская

Сердце больше не мигало вспышками, и, кажется, листва потемнела – салатовая дымка ушла, уступая место лету. Но он успел. Он успел, не правда ли? Курт вспомнил, как два года назад свернул с центральной улицы, где вечный шум, и нашёл в тихой лавочке бирюзовый ручеёк. Два года безверия и опущенных плеч – и вот она с ним. Ожесточившаяся, почти безумная – но зато с ним. Утратившая родовую спасёновскую благодать – но с ним, с ним. И теперь, чтобы спасти свою жертву, ему предстояло совершить шаг. Тот, что ещё вчера был немыслим, но сегодня – по силам.

Перейдя дорогу, Курт прошёл по опушке леса и свернул на аллею. Он переживал вдохновенное и собранное состояние, похожее на полёт, когда все реки и тропинки видны, как на карте.

Деревья приветствовали его, Курт чувствовал теплоту их прибывающей жизни. Ему нравилась тускло проглядывающая луна, золотая и стёртая, как фрагмент фрески, и редкий посвист птицы – соловей прочищает горло перед майской своей вечеринкой.

Он шёл, обнимая весеннюю ночь, как в самый счастливый час обнимают возлюбленную, рукою обвив плечо, шагая в ногу, дыша согласно. Естественный наркотик влюблённости вытеснил тяжесть вины. Заметив под фонарём начавшую оперяться берёзу, он подпрыгнул и, ободрав с плакучей ветки несколько почек, разжевал. Вопреки ожидаемой горечи, с умилением почувствовал сладость и свежесть. Берёза не обожгла его – наоборот, приласкала. «О, какая ты хорошая, жизнь!» – мысленно поблагодарил он и вдруг ощутил, как благосклонно на него смотрят глаза учителя – удивительные, тёмные с оттенком зелени и мелькающим в глубине солнцем. Всё-таки у простых смертных таких не встретишь! «Я всё исправлю! – ясно подумал Курт. – Верь мне – я всё исправлю!»

Приняв решение, он вернулся к запертым в шахматном павильоне собакам и, устроившись на ступеньках под звёздным небом, поработал на славу. Код летел, как финал романа.

К утру над лесом распустилось солнце. Навстречу ему из кружева крон зазвенели птицы. Пение и солнечный свет встретились и укрыли сияющим куполом пепелище Полцарства.

* * *

За ночь мысль созрела и предстала перед Куртом в виде взвешенного решения. Расклад выглядел так. Первое: Ася не вынесла разочарования в муже и обрушилась в ненависть. Второе: из-за аварии Софье грозит тяжба за дочку. Курт хотел заплатить по обоим счетам, и как можно скорее. Теперь это казалось ему посильным, более того, желанным, как желанно для альпиниста терпеть лишения, чтобы покорить свою вершину. Главное же – он не мог дальше обманывать Асю.

Внезапная и окончательная честность – бомба, способная накрыть взрывной волной немало судеб, это Курт понимал. Маруся и, следовательно, Саня – вот были ближайшие жертвы запланированной исповеди. Кто, кроме них? Родители. Ещё бы – сын в тюрьме! А хотя, может, и обойдётся.

Оценив список, Курт решил, что должен предупредить Марусю. Это будет по-человечески. В конце концов, не ему бросать в неё камень. Интересно, что она предпримет? Нанять убийцу ей, пожалуй, не хватит времени. Может, попробует отравить?

Утром Курт сдал смену Пашке и, не чувствуя за спиной бессонной ночи, напротив, свежий, как никогда, свернул в противоположную от дома сторону – к бульварчику, где жил Саня.

Рассудив, что Саня уже на работе, а девочка, скорее всего, в саду, он решил явиться к Марусе домой. Однако у соседней девятиэтажки с недорогим супермаркетом в первом этаже Курт замедлил шаги и внимательно посмотрел на двери: почему бы женщине, только что проводившей дочку в садик, не зайти в магазин?

Он вошёл в пустоватый зал и улыбнулся, оценив работу собственной интуиции: в ближайшем к нему ряду Маруся выбирала овсянку. Застопорилась, отошла к стеллажу с вареньями, рассеянно покрутила баночки и снова вернулась к полке с крупой. Наконец взяла гречку и ушла в молочный отдел.

– Можно вас отвлечь на минутку? – окликнул он её, подойдя.

Маруся вздрогнула так, что дёрнулись плечи, и обернулась.

– Ну, в общем, да. Реакция правильная! – кивнул Курт. – Мы тут с вами дел натворили и даже в какой-то мере сообщники. Поэтому решил вас предупредить.

– Предупредить? – быстро переспросила Маруся.

– Да. Вы знаете, я решил покаяться. И, к сожалению, среди прочего мне придётся рассказать и о поджоге. Дело в том, что я всё видел и не воспрепятствовал. Даже не попробовал потушить, из соображений личной выгоды. И поджигателей видел, и вас потом – как вы расплачивались.

– Вы что, не поняли меня вчера? – чуть прищурив каменные глаза, сказала Маруся. – У меня – ваша – записка.

– Почему не понял? Понял! – с готовностью подтвердил Курт. – И очень просил бы вас прийти с ней в суд. Так будет проще растолковать им, что Софья не виновата.

Маруся сглотнула и крепче вцепилась в ручку тележки.

– Записка уже не предмет шантажа, – без капли злорадства сказал Курт. – Вы хоть объясните, зачем вам понадобилось нанимать этих дебилов? Пришли бы лучше, устроили нам скандал. Ну, Сане бы ультиматум какой-нибудь… У вас же кот – вы не можете ненавидеть животных! – И, качнув головой, спросил участливо: – Это было помутнение? Помутнения случаются, я очень могу понять. Но теперь уже, к сожалению…

Он не успел закончить фразу. Маруся, вцепившись в проволочную корзину тележки, упала на колени и, подняв голову, с молчаливой мольбой уставилась на врага. «Ради Саши!» – шепнула она и в тот же миг была подхвачена сотрудником магазина.

– Нет, спасибо, всё в порядке, я споткнулась… – Маруся поправила волосы и, взяв тележку, повернула на другой ряд.

Курт пошёл за ней.

– Пожалуйста! – повторила она, оборачиваясь на преследователя.

– Мне придётся сказать, – твёрдо возразил он.

– Нет! Ради Саши вы не скажете! – Маруся остановилась и схватила руку Курта повыше запястья.

– Ради Саши! – вырвав руку, возмутился Курт. – Повисли на нём, ни черта в нём не поняв, а теперь ещё «ради Саши»! Вы как кухарка из позапрошлого века – на полотне Ван Гога хотите селёдку разделывать!

– За кухарку благодарю. А хотя – мне всё равно… – холодно, уже вполне победив панику, сказала Маруся. – Рассказывайте, и я тоже расскажу. Вы сядете в тюрьму, а Саша меня простит!

– Ну, простит – значит, простит! Кто же против! Это вы тут со мной торгуетесь, а я просто предупредил! – сказал Курт и быстро пошёл к выходу, но возле касс обернулся и, не стесняясь заинтригованных кассирш, прибавил: – И всё-таки! Если вы сумеете тактично исчезнуть из его жизни – я вас не выдам!

Маруся твёрдо катила тележку на врага. На её миловидном лице каменела улыбка.

– С дороги уйдите, молодой человек! Не покупаете – так не стойте!

– Без проблем! Расплачивайтесь! – сказал Курт и, опять не найдя в себе никакой серьёзной злости, только досаду на глупую тётку, вышел из магазина.

«А ведь правда, теперь и меня “закажет”. Эх, Саня, ну ты и дал маху!» – со смехом подумал он.