Лекарство - Ксения Гранд

Улыбка вмиг испаряется с его лица. Он кивает своим собеседникам, и те растворяются в зале.

– Они живы! Все это время вы считали их мертвыми, а они были там, за стеной.

– О чем ты?

– Они надеются на вашу помощь. Вы обязаны им помочь.

– Об этом не может быть и речи.

– То есть как?

– Миссия выполнена. Мы добыли лекарство.

– Нет, не выполнена. Нужно вернуться и помочь им.

– Риск слишком велик. Я не стану рисковать стражами ради иллюзорного блага.

Он даже бровью не повел, когда я сказала, что они живы.

– Вы не особо удивлены.

– Проблема падших затрагивает меня не в первый раз.

– То есть вы знали. До того как мы туда отправились. Знали, что есть выжившие, и все равно ничего не предприняли.

– Спасение падших не моя прерогатива. Моя задача – поддерживать коммуну. Равновесие – вот что важно для нашего общества. Падшие с их претензиями могут запросто его нарушить, а я не могу допустить подобного.

– Значит, это правда? Вы начали войну, а не моровы?

Его рука сжимает мое плечо.

– Какой вздор! Это падшие тебе поведали? Надеюсь, ты не веришь в россказни пересытившихся гневом и отчаянием людей.

– Как знать.

– Сильвер, их словам нельзя верить. Долгие годы они таили ненависть лишь за то, что нам удалось спастись, а им нет. Их злоба беспочвенна, хоть и прискорбная.

– А как же моя сестра? Она тоже не стоит стараний?

– Я дал тебе свое слово и намерен его сдержать. Мои люди уже ищут ее. Ты будешь осведомлена, как только появятся новости. Что касается падших, – он берет меня за руку, – это давняя история. Пора забыть об этом. Уверен, они давно смирились со своей участью.

– Как вы? Именно поэтому вы послали меня туда, потому что смирились?

Его рука сжимается. Чувствую, что хожу по лезвию.

– Старейшина, сцена подготовлена. Доброволец ждет указаний.

Блэквуд появляется из ниоткуда и буквально перетягивает внимание Кристиана на себя. Зачем он это делает? Я ведь почти у цели.

– Превосходно.

Кристиан удаляется вместе со своей свитой.

– Нет! Под…

Блэквуд хватает меня за плечо.

– Что ты творишь?

– Я должна с ним поговорить!

– Будешь кричать, тебя выведут из зала.

– Но падшие…

– Падшим твой крик не поможет.

– И что ты предлагаешь? Молчать?

– Хочешь им помочь? Будь умнее. Требовать что-либо безрассудно. Помни, сейчас ты им больше не нужна.

Раньше у меня не возникало сомнений в сиринити, но после встречи с Даниилом и падшими не знаю, чему верить. Конечно, Даниилу верить нельзя, ведь он скажет что угодно, чтоб сбить меня с верного пути, но падшие… У них нет повода врать. Это заставляет меня всерьез задуматься, настолько ли невинны сиринити, как пытаются казаться?

– Вот ты где! Оставила тебя на пару минут, и ты уже успела переполошить ползала.

Мирилин выныривает из алой массы, и в тот же момент Блэквуд в ней растворяется. Они никогда не остаются в одной комнате дольше пяти минут. Я давно это подметила. Если появляется один, другой исчезает, даже когда его присутствие необходимо. Пока Мирилин пробирается ко мне, я уже на полпути к балкону. По пути беру бокал у официанта и выпиваю залпом. Пошло оно все. Сиринити, Кристиан и лекарство вместе с ними. Меня все равно никто не слушает. Такое ощущение, что я здесь только для украшения. Чтоб гости «могли полюбоваться добытой сиринити редкостью». А меня уже тошнит от этих светских бесед. В конце концов, я ведь не музейный экспонат. Выискиваю место поспокойнее. Только облегченно вздыхаю, как голос за спиной рушит сложившуюся идиллию.

– Сильвер, я полагаю?

За спиной мужчина лет за пятьдесят.

– Здравствуй, дорогуша, – он приобнимает меня за плечо, будто мы старые друзья. – Как Другая сторона? Слышал, вы там немало времени провели.

Замечаю у него в руках пустой бокал. Да он пьян! Ужасное дыхание и заплетающийся язык тому в подтверждение.

– Ну так как? Вы на славу повеселились? Должно быть, это было забавно попасть на дикие земли после цивилизованного мира.

Убираю его руку со своего плеча. Забавно – это явно неподходящее слово для Другой стороны. Весь тот ужас, голод, страх, которые я пережила. Искалеченные тела, кости, пепел… Это явно не было забавным.

– Если вы имеете в виду искалеченные тела и кости на усыпанной пеплом земле – то, да. Это было весело.

Ухмылка, колебание и свист утопают в потоке смеха.

– А вы у нас шутница, я погляжу?

Выдавливаю из себя улыбку и ныряю в зал, хотя на самом деле хочу нырнуть куда-то поглубже, где меня никто не найдет и не станет сыпать вопросами, вроде «как дела?», «как ты?». Никак. Мы незнакомы. Я вас не знаю. Никого из вас, разодетых аристократов, и не нужно делать вид, что мы друзья. Это раздражает. Даже больше, чем ваше неестественное восхищение. От публичности хочется выть волком. Меня буквально тошнит от милых лиц и улыбок. Я глотаю бокал за бокалом, хоть и чувствую приличное головокружение. Может, хоть это поможет расслабиться. Блуждаю по залу и вдруг натыкаюсь на дверь, ведущую на балкон. Она прикрыта шторой так, что ее сложно заметить. На балконной площадке темно и тихо. Идеально. Чувствую, как зимний воздух холодит кожу. Так приятно и совсем не холодно. Наверное, из-за алкоголя.

– Прячешься от гостей?

Чуть не роняю бокал, но вовремя сжимаю ножку. Ну почему он всегда так подкрадывается?

– Вышла подышать свежим воздухом, пока моя голова не взорвалась от трепа.

Блэквуд подходит к балюстраде. И снова этот взгляд, который я сегодня ловила постоянно.

– Что? Сегодня все на меня смотрят, как на падшего идола.

– Это из-за одежды.

– Слишком открыто?

– Нет, из-за цвета.

Платье черное, и что с того?

– По традициям сиринити праздничным цветом считается красный. Черный ассоциируется с отречением и трауром. Гости могут неправильно воспринять.

– Но ты тоже в черном.

– Я Верховный Жрец. Я всегда в черном.

Всегда в черном… Означает ли это, что Блэквуд добровольно отрекается от всего ради блага сиринити? Я не раз замечала, что его одежда, мягко говоря, не блещет разнообразием цветов, но никогда не задумывалась об этом с такой стороны.

– Нужно было надеть красное.

– Какая разница, – делаю глоток вина, – черный, красный… Мы ведь не для демонстрации нарядов собрались.