Красное на красном - Вера Камша

— Да, почитай, приехали. Лучше б нам помолчать теперь.

Не прошло и получаса, как Клаус свернул направо. Дорога пошла под уклон, раздалось журчание воды, впереди замаячила черная мохнатая стена, закрывающая звезды. Еще немного, и адуан остановил лошадь и еле слышно свистнул. Лово бесшумно ринулся вперед и исчез. Люди и лошади напряженно вслушивались в пахнущую горечью тьму. Время остановилось, небо и то прекратило свое вращение.

Слабый ветерок дул в лицо, донося легкий запах дыма, кругом было тихо и спокойно, но сердце Дика колотилось, словно перед поединком. Где они? Что горит? Что задумал Рокэ? Что теперь будет? Сона беспокойно переступила с ноги на ногу, и юноша нервно сжал уздечку, но кэналлийская кобылка в отличие от Баловника знала, когда и где можно дурить.

Внизу раздалось какое-то пыхтенье, и Дик не сразу сообразил, что вернулся Лово и вместе с ним Жан. Ворон спрыгнул с коня, подавая пример остальным.

— Юноша, — герцог говорил очень тихо, почти шептал, — ваше дело — лошади. Оставайтесь с Ариамом и Фарабундо и не вздумайте соваться вперед. Если утром не поймете, что к чему, я объясню. Приглядите за Моро, он тоже непонятливый.

Рокэ скользнул в заросли и исчез, исчезли все. Остались лишь ночь, неизвестность и позвякивающие удилами лошади. Военные лошади, знающие, когда надо молчать. Кто-то, то ли Ариам, то ли Фарабундо, попытался потрепать Моро за гриву, тот выгнул шею колесом и прыгнул в сторону наглеца, пытаясь достать того ногой.

— У, какой, — с восхищением прошептал адуан, — прям, как хозяин.

Дик хотел ответить — не успел. Душная тишина взорвалась треском, дующий в лицо слабый ветерок услужливо принес кислую пороховую гарь и крики. Моро дернулся, забыв о том, что привязан, рванул назад, фыркнул и принялся рыть землю. Это оказалось заразным, стоящие смирно кони занервничали, натягивая привязи. Таможенники бросились к ним, а Дик попробовал успокоить Моро, но тот окрысился и попытался повернуться к юноше задом. Ричард успел узнать, что сие означает, и торопливо отошел. Моро обернулся — в темном глазу отразилась голубоватая предутренняя звезда — и захрапел, по своему обыкновению роя землю.

— А монсеньор совсем съехал, — посетовал вернувшийся варастиец, — а ну как шальная пуля, и что? Что мы без него?

— Развылся, — огрызнулся другой, — ты не собака, Ворон — не покойник. Ничего с ним не станется, заговоренный он, за ним сам Леворукий приглядывает, не иначе. И вообще помолчал бы, слушать мешаешь.

— А чего слушать, — огрызнулся первый, — тихо все. Или мы их, или они нас.

— Ой, сейчас как вдарю! «Они нас»?! Думай, что говоришь, чучело.

Чучело обиделось и замолкло, стало тихо, затем тенькнула, просыпаясь, какая-то пичуга. Ночь кончалась, непроглядная тьма стала синей и прозрачной. Заросли впереди по-прежнему казались черными, но сзади, на краю степи, стремительно набухала оранжевая полоса, предвещая восход. Сона вздохнула и положила голову Ричарду на плечо, это было приятно, но ужасно тяжело.

О том, что творится за высоким, пахнущим чем-то пряным кустарником, оставалось лишь гадать. Моро сосредоточенно ковырял копытами жесткую, сухую землю. Дик попробовал похлопать жеребца по шее и едва увернулся от удара. Вороной дернулся в сторону кустов, явно собираясь задать кому-то жару.

— Эй, — раздалось из чащи, — вы тут?

— Тут, — откликнулся то ли Ариам, то ли Фарабундо, — чего орешь-то?

— А того ору, что господин маршал требуют коня и оруженосца.

— Побили этих, что ли?

— А то! Взяли, прости Создатель, тепленькими, словно с бабы.

— А бабой Фенша наша оказалась?

— Она, родимая. Седуны токмо на нее нацелились, а тут мы… Сударь, — пришедший ловко отдал честь, но юноше отчего-то показалось, что над ним издеваются, — вы б поспешили, а то маршал и озлиться могут.

— Куда идти?

— А как скрозь кусты продеретесь, так и поймете. Тут недалеко, да и костры горят, не промахнетесь.

Ричард с сомнением посмотрел на Моро, и ему показалось, что жеребец ухмыляется. Мысль забраться на него юноша отбросил сразу.

— Сударь, — пришел на помощь адуан, — а вы его в поводу ведите, а кобылка ваша следом пойдет, куда денется.

Дикон благодарно кивнул и отвязал мориска, который, сменив гнев на милость, соизволил пройти сквозь усыпанные росой ветви, что с успехом заменило умывание. Сона спокойно последовала за хозяином. Итак, бириссцы разбиты, а Рокэ жив и здоров. Кэналлиец прав — что Ворону сделается?

Тропка была узкой, над головой сплетались ветки — всаднику пришлось бы пригнуться к самой шее лошади. Моро настороженно косил глазом, всем своим видом показывая, что дорога ему не нравится, а при виде масляно блеснувшей лужи и вовсе встал, не желая делать ни шагу. Дик сначала ничего не понял, потом увидел неловко вывернутую ногу в странном сапоге без каблука, а затем лежащего на земле седого человека. Его горло было перерезано, темно-алая рана казалась вторым ртом. Дик и раньше видел смерть, но лужа загустевшей крови, ухмыляющаяся рана, восковое чужое лицо…

Юноша, выронив повод, схватил себя за горло — не помогло, его стошнило тут же. Моро, не замедлив воспользоваться обстоятельствами, перескочил через труп и исчез в кустах. Ричард вытащил платок, кое-как утерся и уткнулся лицом в шею Соны. Кобыла дрожала, но вырваться и ускакать не пыталась. Немного успокоившись, Дикон глянул вперед. Моро исчез, убитый, разумеется, нет. Ричард отбросил в сторону безнадежно испорченный платок, торопливо сорвал с ближайшего куста пару листков и сунул в рот. Листья оказались безумно горькими, но это было хорошо, только б никто не догадался, что с ним случилось. Сона волновалась, ей хотелось оказаться подальше от страшного места, юноша вскочил в седло и отпустил поводья. Кобыла пошла вперед, все убыстряя шаг, не останови ее Дик, она б сорвалась в галоп.

Кусты кончились, впереди лежала ложбинка, хорошая ложбинка у родника, только вода в нем будет долго пахнуть кровью. Ричард с ужасом уставился на мертвецов, чьи ноги были на берегу, а головы в воде. Нет худа без добра, не вытошни его в кустах, это случилось бы здесь.

— Окделл! — Окрик Ворона оторвал Дика от созерцания трупов. Маршал был в седле — Моро отыскал хозяина без посторонней помощи.

Все было очень просто. «Барсы» делали вид, что их около трех десятков человек, а их было в двадцать раз больше. Они хотели выманить из лагеря талигойский отряд и захватить его врасплох, и выманили, но, увлекшись охотой за Феншо, не заметили идущих следом адуанов и собаку. Вечером измотанный напрасной погоней Оскар устроился на ночлег, Клаус и Лово отправились за подмогой, а Жан остался караулить.

Рокэ ударил бириссцам в спину, когда те меньше всего этого ждали. Резня вышла стремительной и безжалостной — горцы потеряли убитыми больше пяти сотен, и шестьдесят три «барса» угодили в плен. Не ушел никто. Это подтверждали нос Лово и число привязанных по ту сторону лощины лошадей.