Беззаботные годы - Элизабет Говард

Рейчел, которая сидела прямо, как палка, опираясь на надувную подушку, отставила свою чашку с чаем.

– Дюши, дорогая, а ты не могла бы поговорить с ним сама?

Спор о намечающемся переезде «Приюта малышей» бушевал весь день, и Рейчел, для которой любое движение превратилось в пытку, курсировала от одного родителя к другому – говорить друг с другом напрямую они наотрез отказывались: Уильям – заявляя, что у него нет времени на женскую манеру поднимать шум из-за мелочей, а Дюши – на том основании, что ее он вообще не слушает.

– Я же объясняла: он сказал, что Сэмпсон уже начал строить три химические уборные возле площадки для сквоша.

– Пусть так, но ведь здесь не хватит воды!

– Он говорит, что пробьет еще одну скважину. И уже ищет для нее место.

Дюши фыркнула.

– Помнишь, сколько продержалась предыдущая? Три месяца! – Она размазала масло на тосте. – И как он рассчитывает прокормить такое множество людей? Ну-ка, ответь!

Рейчел молчала. Когда ранее днем она задала отцу те же вопросы, то в ответ услышала, что у них прекрасная кухарка, и вообще, всем известно, что дети питаются молоком, которое сможет приносить Йорк, – а если не сможет, он, Уильям, купит ему еще одну корову.

– Ну что ж, – сказала Дюши, которая явилась на чай в шляпке – явный признак ярости, – если он считает, что миссис Криппс в состоянии готовить еще на восемнадцать человек, не считая малышей, он, видимо, спятил.

– Дорогая, это же критическая ситуация.

– Будет критической, если миссис Криппс запросит расчет.

– С другой стороны, возможно, все уладится. Ведь премьер-министр вернулся, и пока что ничего не случилось, а это доброе предзнаменование, верно?

– По-моему, мистер Чемберлен не из тех людей, которые считают нужным обсуждать войну в воскресенье, – возразила Дюши. Осталось неясным, что это – одобрение или обвинение.

В наступившей тишине Рейчел думала о том, каким поразительно нереальным кажется сложившееся положение. А потом, вдруг спохватившись, что они вдвоем, спросила:

– А где тетушки?

– Пьют чай с Вилли и ее матерью. В этом отношении Вилли умница.

– Вилли и Сибил предложили помощь с готовкой. Как и Зоуи.

– Дорогая моя, ни одна из них за всю свою жизнь не приготовила ни единого обеда. Возможно, в школе их учили печь бисквит «виктория», но этого вряд ли достаточно, верно?

И Рейчел, которая тоже за всю свою жизнь не приготовила ни единого обеда и уже забыла, как делать бисквит «виктория», была вынуждена согласиться.

* * *

Сибил и удивило, и растрогало участливое отношение других детей к Саймону. Днем практически все они навестили его, хотя особой признательности он не проявил, но чувствовал он себя так худо, что она не стала его упрекать. После обеда она укрыла его как следует в надежде, что он поспит, и оставила на двери записку с просьбой не беспокоить больного, но когда вернулась с чаем для него, то увидела, что Лидия и Невилл сидят на постели по обеим сторонам от Саймона.

– Они принесли мне подарки. Не мог же я сказать им, чтобы уходили, – объяснил Саймон. Опять у него жар – вон как раскраснелся, подумала Сибил.

– А разве вы не читали записку на двери? – спросила она, выпроваживая их.

– Нет. Я умею читать, только когда стараюсь. А так, само собой, не получается, – ответила Лидия, а Невилл сказал, что читает, только когда хочет.

– То есть почти никогда, – добавил он.

– А если надо будет прочитать вывеску на воротах в поле «Осторожно, ядовитые змеи!», чтобы тебя не закусали насмерть? – спросил Саймон.

– Не закусают. Я прочитаю только слово «змеи» и насторожусь.

– И вообще, – важно закончила Лидия, – поле – это же не комната, правильно? Ладно, Саймон, до завтра. Наверное, к тому времени ты уже будешь весь пятнистый.

Тем вечером Дотти, которая вела себя бестолковее обычного и с самого завтрака, как заметила Айлин, то и дело хлюпала носом, покрылась сыпью, про которую миссис Криппс сказала, что провалиться ей на месте, если это не ветрянка. Случившееся кухарка восприняла как личное оскорбление и принялась пуще прежнего шпынять бедняжку Дотти, которая только что расколотила соусник и теперь медлила в нерешительности с совком и веником, не зная, как убрать одновременно и соус, и осколки фарфора.

– Ну, не стой столбом – убирай за собой, растяпа! А потом смени передник и ступай извиняться перед миссис Казалет.

Эти слова услышала Рейчел, поднятая по тревоге Айлин и поспешившая на кухню.

– Только не веником и совком! Возьми половую тряпку!.. О, мисс Рейчел! Вот, в летнем сервизе миссис Казалет стало одним предметом меньше! Не говоря уже о хлебной подливке, сделать которую заново мне просто не хватит времени! И взгляните, как ее осыпало! Ума не приложу, где она это подцепила, будто мы и не прилагали никаких стараний.

Рейчел перевела взгляд с лоснящегося лица миссис Криппс на ее колышущийся бюст, напор которого еле сдерживала хрупкая преграда передника, и призвала на помощь все свое обаяние.

– Боже мой! Может быть, кто-нибудь из вас… – она просительно взглянула на горничных, которые следили за происходящим, не скрывая облегчения (набедокурили не они, а быть на побегушках у миссис Криппс их ни в жизнь не заставят), – будет так любезен убрать здесь, потому что Дотти обязательно надо лечь в постель.

– Там ей самое место, – согласилась миссис Криппс, – но тогда придется найти кого-нибудь ей на замену, мисс Рейчел. Гитлер Гитлером, а в кухне без помощницы мне не управиться, так что лучше даже не рассчитывайте.

– Да. Ну что ж, мы обсудим это утром, миссис Криппс. Если не ошибаюсь, у Эди с Милл-Фарм есть сестра, которая могла бы поработать на кухне. Пойдем, Дотти, я отведу тебя наверх.

Предоставив Пегги и Берте убирать в кухне, она повела шумно рыдающую Дотти в ее прокаленную солнцем тесную мансарду.

Пока Дотти раздевалась, Рейчел сходила за градусником. Ходьба причиняла ей боль – впрочем, как и почти все прочие движения. Ей самой нестерпимо хотелось в постель, подальше от споров и напряжения, на которые оказался таким щедрым этот день. С Сид она почти не виделась: та весь день провела, уговаривая Иви остаться в коттедже с мисс Миллимент, чтобы самой вернуться в комнату Рейчел в «большом доме», как его упорно называла Иви. В обычное время Рейчел съездила бы в Лондон к Марли, превосходному специалисту по лечению спины, который раньше всегда ей помогал. Мысль о том, что это невозможно – ни завтра, ни в любой другой день, – внушала страх. Но это же нелепо беспокоиться о таких мелочах, когда над ними нависла вполне вероятная угроза войны. А если «Приют» и вправду перевезут сюда, придется собраться с силами и каким-то образом улаживать проблемы с питанием и гигиеной, хотя одной этой перспективы хватало, чтобы перепугаться. Возможно, придется переселить из Милл-Фарм всех остальных и как-то попытаться разместить нянь и младенцев, а детям постарше отвести площадку для сквоша. Разговаривать об этом с Бригом или с Дюши было бессмысленно. Вилли более практична, и в любом случае, это переселение затронет ее семью в большей мере, чем всех остальных. Но речь, конечно, идет не только о детях. Есть еще старая леди Райдал: представив ее себе на походной койке, да еще на площадке для сквоша, Рейчел чуть не рассмеялась, но и смеяться было тоже больно.