Море изобилия. Тетралогия - Юкио Мисима

Пламя лампад, горевших на алтаре, колебалось от залетавшего со свистом утреннего ветра. Дуновение воздуха, поднятое священным шестом, которым поводил Отагуро, почти задуло язычки. Боги смотрели испытующе. Смертным было недоступно, чем боги мерят их поступки. Что выпадет, чем закончится гадание — ведомо только богам.

Отагуро снял бумажный шарик, прилипший к священной полоске, развернул его и прочитал у огня: «Не дозволено»…

* * *

Патриотам из «Союза возмездия» не были чужды чувства или юмор. Молодые люди жаждали принять смерть, но их повседневная жизнь была такой же, как и у обычных людей их возраста.

Харухико Нумадзава был необычайно силен физически: знал разные виды борьбы; как-то он толок во дворе рис в ступе, и хлынул ливень, так он сгреб ступу и пестик, втащил их в дом и продолжал свое занятие.

Хиронобу Саруватари обожал свою двухлетнюю дочь Умэко, — вернувшись как-то вечером под хмельком, он положил рядом со спящей девочкой бутылочку для сакэ и прошептал: «арбуз, арбуз»; сонная Умэко, которая очень любила арбузы, погладила бутылочку. Жена Саруватари — Кадзуко со смехом заметила: «Всегда говорите, что нельзя обманывать даже детей, а сами…», так Саруватари, раскаявшись, бросился не в сезон искать арбуз, купил и принес Умэко.

Кисоу Онимару, большой любитель выпить, когда-то вместе с Хиконари Каваками провел за государственное преступление год в тюрьме, в передачи ему клали мороженый соевый творог тофу, залитый сакэ. В новый год он просил передать побольше, и когда надзиратель сказал, что от деревянной коробки слишком уж шибает сакэ, ответил ему, что мороженый тофу варят в сакэ.

Еситаро Тасиро был почтительным сыном: врач рекомендовал его отцу есть говядину, и Тасиро каждый день отправлялся на скотобойню в Камикавару покупать отцу мясо, к которому члены «Союза возмездия» питали наибольшее отвращение, как к чему-то скверному. Однако в лето восстания, когда отец решил его женить и, не посоветовавшись, уже подыскал невесту, Ёситаро со слезами на глазах отказался. Ведь в душе он уже решил умереть.

Томоо Ногути был по природе честным человеком, литературу не жаловал, но зато был настоящим воином, особенно преуспел в стрельбе на скаку из лука: каждый год весной и осенью на смотрах военных искусств, проводимых в дворце владетельного князя, он попадал в цель сто раз из ста, ни разу не промахнувшись.

И еще он всегда держал обещание: как-то в разговоре его собеседник посетовал, что не приобрел редьки и остался без солений, так в ту же ночь Ногути стучал в ворота его дома, притащив вместе с младшим братом кадку литров на семьдесят с маринованной редькой.

______

Летом 7-го года Мэйдзи советник губернатора префектуры Сирокава — Нагасукэ Ясуока — назначил синтоистскими священниками в большие и малые храмы префектуры деятелей «Союза возмездия».

В императорский храм Сингая к главному жрецу Томоо Отагуро младшими священниками были назначены Томоо Ногути и Вахэй Иида, в храм Нисикиямы — главным жрецом Харуката Кая, а младшими священнослужителями Ясухиса Киба, Дзюкки Ура и Тадацугу Кодама. Таким образом, товарищи по союзу оказались на службе в пятнадцати храмах, подлинное благочестие новых священнослужителей в повседневной жизни добавляло веры людям в тех краях, и вместе с тем храмы в каждой местности становились штаб-квартирой или отдельным гарнизоном движения.

Никто из членов «Союза возмездия» не похоронил прежних стремлений, почитание земных и небесных богов их волновало прежде всего как государственная проблема, и чем дальше шло время, тем больше их возмущала политическая ситуация, столь далекая от того мира, куда, как это проповедовал Оэн, должны будут вернуться древние боги.

В 9-м году Мэйдзи[67] был нанесен сокрушительный удар по их забрезжившим было надеждам. Вышел указ о прекращении ношения оружия, опубликованный 18 марта, а за ним последовал указ, предписывающий носить короткую стрижку, который направили местным властям. Советник губернатора Ясуока это тщательно исполнил.

Отагуро, чтобы как-то приглушить негодование молодежи, объяснял, что если нельзя носить меч на поясе, то его можно будет носить в мешке, но не мог утихомирить возмущенных. Молодые люди явились к Отагуро и потребовали ответа, когда же им будет позволено отдать жизнь за правое дело.

Если их лишат мечей, у них не останется оружия, чтобы защитить почитаемых ими богов. Союз упорно претендовал на роль новой армии богов. Преданность богам выражают богослужениями, защищают богов верным старинным мечом. Если их лишат мечей, то японские боги, на которых новое правительство смотрит свысока, станут идолами бессильной веры темной толпы.

С недавнего времени юноши начали чувствовать, что боги, о которых их учитель Оэн говорил как о чем-то близком, боги, которые зажгли огонь в их сердцах, с каждым месяцем, годом низводятся с прежних высот, сталкиваются с тяжелым временем. Явственно наблюдалась тенденция превратить этих богов, умаленных, приниженных, потускневших, воспринимаемых в христианских странах как атрибуты темной веры, а потому ослабляющих идеал единства религиозной и светской власти, в бессильных божков, оставить их жить в реках или ветре, подобно мушке-поденке, живущей в тростнике.

И теперь меч должен был разделить участь богов. Страна уже не может положиться на защиту воина, который носит за поясом отблеск бессмертия своей отчизны. Созданная по проекту Аритомо Ямагаты армия перестала быть армией, в которой есть место старому самурайскому сословию и в которую человек идет добровольно, чтобы защищать страну; она отдалилась от традиций, стала по европейскому образцу профессиональной, соединившей разрушение сословной системы с системой призыва. Японский меч заменили саблей, теперь он потеряет свою душу, ему уготована судьбой быть просто украшением, может быть, произведением искусства.

В это время Харуката Кая оставил должность главного жреца храма в Нисикияме и направил властям префектуры пространный, содержащий не одну тысячу знаков доклад о ношении меча, который следовало передать в правительство. Это была классическая поэма, воспевавшая японский меч, текст, написанный кровью сердца.

«Доклад императору по поводу опубликования указа, запрещающего ношение меча.

Ваш нижайший поданный Харуката осмеливается нарушить августейшее спокойствие по поводу указа, направленного в марте сего года государственным советом всем членам совета старейшин. Указ сей последовал за номером 38 и запрещает ношение меча во всех случаях, кроме как предписанных парадной военной формой или формой полицейских чинов. На земле народа и богов, в совсем особой стране, что создал блистательный император Дзимму, презрев чувства тех, кто движим любовью к отечеству, сей орган в нетерпении 21 апреля послал указ властям Кумамото, где всем службам разъяснения были даны незамедлительно. Об этом говорили тихо, но мнения разошлись, в местных управлениях обсуждали долго