Рижский бальзам на русскую душу - Дария Юрьева

В тот памятный вечер знатное семейство устраивало той в честь совершеннолетия дочери и пригласило звездочёта для предсказания её судьбы. На почётном месте в высоком кресле, установленном на постаменте, у стены напротив входа сидел хозяин дома. Полукругом от него на подстилках, уложенных прямо на полу, размещались почётные гости, перед которыми были установлены низенькие столики, наполненные достарханом. Рядом с бархатистыми подстилками валялись небрежно брошенные подушки, которыми мог воспользоваться уставший от еды путник, при желании подложить её под локоть и продолжить беседу. Специальный инкрустированный столик, стоящий у ног хозяина, был свободен и ждал, когда к нему он спустится с пьедестала и присоединится к гостям. В ожидании опаздывающих гостей присутствующие вели неспешные разговоры. Вновь пришедшие, по установленной традиции, с важным видом направлялись к центральному месту залы, чтобы засвидетельствовать своё почтение. Хозяин в поклоне вставал навстречу, клал руку на левую часть живота, прикрывая ладонью часть грудной клетки, и затем энергично тряс протянутую руку. Можно было предположить, что его расширенное сердце находится где-то там, немного ниже, чем обычно. Избранные попадали в объятья. Ухватившись за пояса и встав, как борцы в стойку, они, радостно улыбаясь, дружелюбно хлопали друг друга по спине, произнося ласковые слова. После взаимных приветствий пришедшему гостю указывалось запланированное место за свободным столиком. Со свисающим через плечо полотенцем слуга с поклоном спешил обслужить вошедшего господина. С чайником в одной руке, и с полным подносом в другой он, пританцовывая, семенил к степенно усаживающемуся человеку, предлагая с дороги выпить чай и откушать угощения. Дополнив вазы яствами, в поклоне пятился назад, чтобы занять отведённое ему место и не пропустить очередных гостей. Невидимый оркестр выводил убаюкивающую мелодию востока. Хозяин дружелюбно смотрел в зал, изредка поглядывая на дверь, откуда должна была появиться любимая дочь, богатство его души. Наконец, дверь отворилась и из неё выпорхнула в цветных шелковистых шароварах и белой накидке Фирюза, которая не поспевала за своими порывистыми движениями. Её тугие чёрные косы в такт шагам бились о плечи. Оркестр сменил играемую мелодию. Полились звуки, похожие на фонтанирующий водопад. Ликующая дочь вышла на середину круглой сцены и закружилась в радостном танце. У приоткрытой двери, ведущей на женскую половину, стояла не сводящая глаз с дочери мать, желавшая ей бесконечного счастья. Из-за неё высовывались в наброшенных на головы платках любопытные женщины, которым не позволялось заходить за отмеченный порог. Вошедший в зал звездочёт с острой бородой покрытый синей накидкой, в конусообразном синем колпаке, усыпанном звёздами и удерживаемом неизвестно как на бритой голове, остановился и, небрежно опираясь на складной зонтик, с интересом следил за Фирюзой, заканчивающей жизнерадостный танец. По его окончанию девушка, получив аплодисменты, раскланялась. Подбежав к отцу, она бросилась в его объятья. Дождавшись момента, чтобы на звездочета обратили внимание, он сдвинулся с места и, несколько раз перевернувшись вокруг себя, приблизился к столикам, а затем, понёсся прыжками по кругу сцены и, остановившись в центре, с достоинством поклонился правителю. Отец в обнимку с дочерью спустились к человеку, способному раскрыть предначертание судьбы.

Смотря со стороны, Михаилу показалось, что отцу семейства проще изъясняться прозой или пропеть арию, но правитель плотного телосложения легко задвигался. Его движения рисовали нетерпимое ожидание завтрашнего дня, которое сбросит пелену и раскроет будущее. Желание услышать предначертанное счастье любимой дочери, выражалось языком танца.

– Что же, подумал Михаил,– ему показывают не оперу, а балет.

Звездочёт решил с помощью декорации откровенно высказаться. На полотне, возникшим на сцене, появился бюст Фирюзы, постепенно увеличивающийся в размерах и превращающийся в чинар. На мощном дереве, непосильным охвату десятку человек, выросли двенадцать стволов. По залу пронёсся гул одобрения. Гости сообразили, что речь идёт о двенадцати братьях, которых объединяла всех Фирюзы. Она была младшей среди них, но мощным стволом являлась именно она. Один из стволов, на глазах присутствующих, обуглился. Отец в импульсивном порыве бросился к предсказателю и стал расспрашивать, о каком сыне идёт речь и что ему угрожает, но звездочет развёл руками, показывая, что целью его приезда является единственная дочь, и другими обязательствами он не связан. Встревоженный отец не унимался. Он наступал, в танце расспрашивая о судьбе сына, предлагал звездочёту остаться на несколько дней, чтобы, не торопясь, во всём разобраться. умолял не делать скоропалительных выводов. Вконец рассерженный, он сменил длинные прыжки на широкий шаг и остановился перед звездочётом, показывая, как он уязвлён. В последней попытке, размахивая руками, дал обещание не наказывать предсказателя за любое неприятное известие и согласился отпустить его живым и невредимым с большими почестями и подарками. Волхву дары были ни к чему. Закрываясь руками, он решительно стоял на своём, объясняя, что приехал исключительно для предсказания судьбы дочери и никаких других откровений от него не дождутся. Чувствуя что-то не доброе, отец продолжал настаивать. В ответ худая фигура звездочёта взмыла над головами обступивших его людей. Предсказатель решил ретироваться. Он закружился на одном месте, а затем после каждого пируэта, выбрасывая зонтик перед собой, стал быстро передвигаться в сторону входной двери. Чтобы отвлечь внимание, он движением руки заменил декорацию с изображением Фирюзы, на знакомую картину двух гряд гор с местностью между ними, в которой проживали селяне. Над горами разбушевался ураган. В небе между разорванными облаками, появились яркие звезды. Послышался раскат грома, сверкнула молния, устремившаяся к земле, которая пронзила правителя, одетого в золотые одежды. Трудно было поверить в случившееся. , Возникла тревога, беспокоившая многих: что будет с ними. Отец семейства рванулся к выходу для разъяснений, но след прорицателя пропал.

Влюблённый в жизнь хозяин дворца наперекор судьбе, не желая сдаваться и надеясь на чудо, решил показать собравшимся гостям, что не всё потеряно. Во дворе, ничто не предвещало страданий. Блик не яркого солнца, опускался за горизонт. Наступал убаюкивавший вечер. Рядом с отцом оставалась семья. Казалось, никто не в состоянии нарушить праздник и тем более разлучить отца с дружной семьей. Мертвая пауза сменилась жизнерадостной мелодией. Глава рода взял за руку дочь, вывел сыновей на площадь перед дворцом В танце двенадцать братьев обвили Фирюзу кольцом. Высыпавшие на крыльцо гости, одобрительно переглядываясь, с интересом наблюдали за хороводом, создающим композицию, в которой сыновья, держась за руки, нежно кружили вокруг сестры, бережно охраняя распускающийся цветок. В центре, сверкая чёрными очами, крутящаяся Фирюза остановилась, всматриваясь в стоящего в раздумье отца, а братья, чтобы её было лучше видно, в едином порыве откинулись назад, изогнув свои гибкие спины.

Цветущее и благоухающее жасмином и розами селение, как военный плацдарм, представляло собой каменный мешок, зажатый с трех сторон горами. Пространство между двух почти параллельных гряд гор, сужающихся или расходящихся в отдельных местах, имело один единственный выход в виде каменистой тропы, рядом с которой по рельефу стекала бегущая речка, ведущая в ущелье. В предвечерний час, когда в ожидании быстро надвигающейся ночи загоняется скот и беспокойные матери зовут заигравшихся детей домой, в поселок, двигался вооруженный отряд воинственно настроенных людей. Ползущая гусеница, издающая шелест армии шелкопрядов, пожирающих листья тутовника, приобретала свойства молотилки, перемалывающей всё, что попадается в жернова, круша для острастки и поднятия боевого духа строения и случайных людей, встретившихся на пути. Войско приближалось к заветной цели, надеясь до наступления ночи добраться до летнего дворца, учинить долгожданный разгром и захватить богатый трофей.