Забытая девушка - Карин Слотер

– Заткни свою пасть, Эмили. – Клэй ткнул пальцем ей в лицо. – Я серьезно! Не вздумай, блять, никому рассказывать!

– Она не… – Голос Джека был хриплым. Он начал плакать. – Она не скажет.

– Пусть даже, на хрен, не пытается. – Клэй отпустил Эмили. Он начал шагать по сараю и бить по раскрытой ладони кулаком. Его ноги тяжело ступали по каменному полу. – Я всем скажу, что она приставала ко мне. Скажу, что пыталась шантажировать меня, чтобы я женился на ней. Что она собиралась соврать всем и заявить, что я отец.

Эмили наблюдала, как он расхаживает взад-вперед так же, как расхаживал ее отец, решая, каким станет ее будущее.

– Клэй… – несмело произнесла она.

– Я сказал тебе закрыть свою долбаную пасть. – Клэй уставился на нее и снова ткнул пальцем в ее сторону. – Я уничтожу тебя, Эмили. Не думай, что я этого не сделаю.

– Валяй. – Слова Эмили были сильными, но голос звучал слабо. Она за всю жизнь не проявляла к этому человеку ничего, кроме заботы и искренней любви. – Скажи, что я шантажировала тебя. Скажи, что я шлюха. Скажи, что я отсасывала тебе за спортзалом. Какой еще ущерб ты можешь нанести моей репутации? Я уже полностью уничтожена.

– Эмили… – прошептал Джек.

– Что, Джек? Об этом все говорят. Спасибо Блейку и Рики. Спасибо Нардо. Спасибо тебе, Клэй.

Клэю хватило наглости принять оскорбленный вид.

– Я никогда не повторял эти слухи.

– Но ты и не опровергал их. – Эмили ужасно устала от этих трусов, прячущихся за своими извращенными представлениями о морали. – Ты мог бы остановить это, Клэй. Ты мог бы все уладить.

– Все? – Клэй развел руки в стороны и пожал плечами. – Что ты вообще несешь?

– Все! – Эмили держалась за живот. – Всю ситуацию с ребенком. Ты мог бы задать тон клике. Ты мог бы убедить всех в школе, что не надо превращать меня в изгоя.

– Изгоя? – повторил он. – Да это смешно.

– Правда? – Она ненавидела себя за то, что говорила словами своей матери, но они были чертовски уместны. – Клэй, ты здесь решаешь, какие люди правильные. Все смотрят на тебя! Один жест, одно слово могут включить человека в круг избранных или выкинуть его оттуда. Ты мог бы защитить меня.

Вместо того чтобы возразить ей, он отвернулся.

– Ты все еще можешь это сделать. – Впервые за много недель Эмили увидела реальный выход. Она молила свою мать о хоть какой-то легитимности, но в ее маленьком мирке Клэй обладал гораздо большей властью, чем Эстер. – Все в школе считают это неправильным только потому, что считают это неправильным. Ты мог бы все для меня исправить. Ты мог бы все уладить.

– Как можно быть такой глупой? – воскликнул он. – Единственное, что изменится, – это то, что люди будут думать, что я отец. Иначе зачем мне вступаться за тебя?

Ее грудь сковало отчаяние.

– Потому что ты мой друг!

Слово «друг» повисло в воздухе, будто далекое эхо заполнило маленький сарай. Они были друзьями дольше, чем сами помнили. Все они, так или иначе, всегда были в жизни друг у друга.

Клэй скептически покачал головой:

– Я больше не могу быть твоим другом, Эмили. Ты должна это понимать. Все изменилось.

Ей хотелось кричать, пока кровь не пойдет горлом. Для него ничего не изменилось. Он по-прежнему был популярен. Он по-прежнему был в клике. Он по-прежнему собирался в колледж на западе. У него по-прежнему было будущее.

– Эмили, ты должна понять. Мои родители думали, что это я. Мне пришлось поклясться на Библии. Они хотели заставить меня жениться на тебе.

– Заставить? – У Эмили как будто вообще не было права слова. – Я не хочу замуж за тебя. Я не хочу замуж ни за кого.

– Да ты гонишь, – сказал Клэй. – Если ты выйдешь замуж, все сразу уладится.

Она сжала губы, чтобы не засмеяться ему в лицо. Для Эмили уже ничего не уладится. Ребенок по-прежнему будет расти внутри нее. Вместо того чтобы стажироваться у сенатора и изучать макроэкономику и гражданско-правовые реформы, она будет вычищать рвоту из своих волос и менять подгузники.

– Нельзя, чтобы мои родители подумали, что я соврал, – сказал Клэй. – Они отрекутся от меня. Ты знаешь, насколько они религиозны. Они могут мириться почти с любым моим дерьмом, но только не с этим. Они охренеть как ясно дали мне это понять. У меня ничего не останется.

Она наконец рассмеялась.

– Ой, ну не дай бог ты потеряешь своих дорогих родителей.

– Иди на хер, тупая коварная сука! – Ярость вспыхнула в его глазах словно сигнал тревоги. – Я не застряну в этом вшивом городке. Я не проведу остаток жизни среди буржуазных членососов, которые не читают книг, не говорят об искусстве и в принципе не понимают гребаный мир, в котором мы живем. И я, черт возьми, никогда больше не увижу ваши мерзкие лица.

Эмили услышала, как Джек всхлипнул. Он смотрел на Клэя с невероятной тоской. Его обреченность ядовитыми миазмами проникла в душу Эмили. Каждый день, снова и снова, они оба теряли одни и те же важные вещи в своей жизни.

– Клэй… – сказал Джек. – Ты сказал, что я могу поехать с тобой. Ты сказал…

Эмили не заметила бы трансформацию, произошедшую в Клэе, если бы не наблюдала за ним так внимательно. Его красивые черты исказились, и лицо превратилось в отвратительную злобную гримасу. Гнев затуманил ему глаза. Он метнулся через весь сарай, отведя локоть назад. А потом ударил Джека кулаком прямо в лицо.

– Чертов урод! – Клэй так сильно толкнул Джека, что тот проломил затылком стену. Потом он ударил его снова. И снова. – Ты не моя гребаная подружка!

Джек поднял руки, тщетно пытаясь закрыться от ударов, но не бил в ответ, хотя был гораздо больше и сильнее Клэя. Даже когда у него сломался зуб, даже когда у него вывернулся палец на руке – он продолжал терпеть.

– Нет… – Эмили закрыла рот руками. Она была в ужасе от этой жестокости, но была не в силах это остановить. Клэй продолжал бить Джека, пока они оба не повалились на пол. Его кулак работал как отбойный молоток. Даже когда стало понятно, что Джек ничего не сделает, чтобы ответить, он продолжал избивать его. Только когда энергия Клэя иссякла, он неохотно остановился.

Его лицо было забрызгано кровью. Он весь вспотел. Он с трудом поднялся на ноги. Но вместо того, чтобы уйти, он замахнулся ногой, чтобы ударить Джека по голове.

– Нет! – закричала Эмили. – Хватит!

Ее голос прозвучал так громко, что воздух будто задрожал.

Голова