Влюблённые - Лина Вальх

в голосе благоговение, иногда появлявшийся в ее комнате Джеймс отвешивал едкие замечания и держался на расстоянии, а травница, обрабатывавшая ее раны, делала это с такой педантичностью, что порой хотелось встать и отвесить ей пинка, чтобы шевелилась.

Эйлин стала раздражительной и не знала, что послужило тому причиной: потерянное зрение, преследующая ее беспомощность или усталость от бессмысленности происходящего.

Джанет приблизилась к ней, оперлась бедром о подоконник и привстала на цыпочках, разглядывая лицо Эйлин.

— Теперь и мне это интересно, — пальцы Джанет мягко, с заботой прикоснулись к коже на щеках Эйлин, обдавая ее теплом. В воздухе послышался треск маленьких искр, как от распаляющегося костра, и Эйлин слегка повела головой, оставляя между собой и кончиками пальцев Джанет небольшое расстояние. — Я чувствую… его. Я вижу его. Но ты не он.

— Возможно, если ты расскажешь мне чуть больше, я и сама смогу ответить на твои вопросы. Ты назвала себя элементалем Огня. Ты ведь… — Эйлин попыталась подобрать подходящее слово, но все, что приходило в голову, были либо нецензурным, либо непонятным выросшей в другой языковой среде Джанет, — пошутила? Правда пошутила?

Лана не ответила. Вместо этого она резко отпрянула от Эйлин, криво ухмыльнулась и зашагала прочь — звук от ее кроссовок эхом затухал в ушах Эйлин, — остановившись у небольшого скрипящего от каждого движения столика. Она хмурилась и покусывала губу — Эйлин чувствовала это на своей собственной, — а затем обернулась и снова внимательным и изучающим взглядом осмотрела ее.

— Да, — наконец медленно протянула Джанет, подтверждая свои неизвестные Эйлин выводы кивком, — ты определённо не он. О природа! я была глупа, если подумала, что такое создание, как он оставит себя без собственных воспоминаний. Конечно нет. Помешанный на контроле…

«…лишённый эмпатии…»

— …вечно капризный…

«…и бесконечно эгоистичный…»

— …Идеал, — закончили в унисон Джанет и голос в голове Эйлин, удивительным образом слившись друг в друга настолько, что стали одним целым, звуча чистой октавой.

Она не открыла дверь — рука слабо хлопнула по зазвеневшей ручке. Вместо этого Джанет рухнула на стоящий рядом табурет, покачнулась и уронила голову на грудь. Ноги ощущались набитыми ватой. Грудь сжималась на каждом вдохе пронизывающей ребра болью. Но Эйлин смогла преодолеть это небольшое расстояние, разделявшее их с Ланой, унимая выдававшую ее волнение дрожь в пальцах, нервное покусывание щеки и заложенный от нервов нос.

Нужно было поговорить с ней. Нужно было показать, что она рядом и не отпус… бросит ее. Иррациональный порыв казался логичным желанием. Она тянулась к Джанет, одёргивала руки и ловила каждый ее вдох, затаив дыхание. Нужно было защитить ее и уберечь от происходящего. Нужно было… Нужно было сделать все правильно.

— Расскажи мне о нем, — слегка гнусавя, Эйлин опустилась на колени рядом с подругой, аккуратно беря ее руку в свою и медленно массируя горячие пальцы Джанет. — Прошу.

Та нехотя повела головой и что-то промычала. Руки у Джанет были тёплые, пульсирующие под холодной кожей Эйлин, намного более горячие, чем руки обычного человека. Она дышала медленно и тяжело, иногда рассеянно трясла волосами и бормотала под нос, пока Эйлин продолжала стоять около неё, рассеянно выводя на ее коже круги и спирали. Возможно, нужно было уйти, нужно было оставить Джанет и заняться очередной порцией самокопания, но червяк любопытства внутри Эйлин не давал этого сделать. Ей казалось, что информация, которую скажет ей Джанет, будет важна. Но возможно ей это только казалось.

Наконец, Джанет еще раз судорожно втянула в себя воздух и, скрипнув покосившимся под ней стулом, прочистила горло.

— Я думала, я смогу помочь ему, направить, сделать лучшей версией того, кем он был. Удивительно, но он был в некоторой степени… невинен? как ребёнок. И как ребёнок жесток, — с горечью усмехнулась Джанет. — Все его существование обязано собой моим братьям и сёстрам. Они… Моё влияние распространилось и на них. Удивительно. Их тяга создавать выходила из-под контроля. Они не улучшали то, что было. Только создавали, создавали и создавали. Бесконечный круг. А когда хаос вокруг них достигал предела, приходила я, и все начиналось заново. Вечный цикл рождения и смерти, который нужно было замедлить, позволить мирам существовать и перестать их множить, плодить как виноград на ветвях, но это… было слишком сложно.

Мокрый мох, отдалённое тиканье часов, запах свежих булочек из кофейни на углу, перекрикивание птиц за пределами крепостных стен. Мальчик, бросающий свой мяч в стену соседского дома. Капающее мыльной пеной на асфальт белье и отборная французская брань. Бьющие себя по бокам хвостом коровы и кот на подоконнике. То самое чувство, когда читаешь книгу, но мыслями уносишься слишком далеко от происходящего и едва можешь вспомнить последнее прочитанное тобой слово — Эйлин пыталась сосредоточиться на Лане, на неё словах и интонациях, но вместо этого каждую долю секунды ловила себя на том, что вместо этого в ее голове возникают все новые и новые картинки незнакомых ей городов и раздражающие нервы ссоры людей. Она щурилась, медленно дышала, вглядывалась в темноту перед собой, сквозь которую просачивался мутный образ Джанет, и молилась, чтобы через секунду на месте ее подруги не оказался ведущий какого-нибудь юмористического шоу.

Приторная пудра парика. Треск костров. Вой людей и животных. Эйлин засасывало в бесконечный пёстрый тоннель. Картинки сменяли одна другу, пока она тщетно ловила их удочкой без лески и крючка. Программа новостей и детский мультик про бурундуков. Огненный гриб. Маленькое тесное раскалённое помещение наполненное жужжащими мухами. Запястья зачесались. Хотелось вырваться и скинуть с груди каменную плиту. Хотелось сделать хотя бы маленький глоточек свежего воздуха. Стекающая по эшафоту кровь. Взлетающие в небо семена одуванчика. И прицепившийся к вещам чертополох. Эйлин подавила рвотный позыв от накатывающего головокружения. Пар от автомобиля. Ржание лошадей и морской прибой. Она неслась вперёд на бешеной скорости, обдирала руки об узловатые стены реальности и щурилась от слишком яркого света. Свежее белье, шиповник после дождя и корица. Мокрый асфальт. Радужные разводы на лужах и скошенная трава. Шелест деревьев. Стрекочущие светлячки и каменный алтарь посреди леса.

— Один раз, — голос Джанет прорывался сквозь смешивающиеся потоки чужих голосов, хватал Эйлин за руку и утягивал за собой к поверхности расходящейся кругами реальности, обратно в небольшую сырую комнату, ставшую ей уже родной за несколько дней, — они уже избавились от него, разорвали на маленькие кусочки и раскидали по всему уголкам Вселенной. Он… — Джанет сглотнула, — он медленно восстанавливался, но эти миры, эти создания, бесконечные разрушения и попытки поддержать то немногое равновесие, что устанавливалось, подпитывание результатов нашего созидания, это все… Уничтожало его. Этот мир