Паноптикум. Книга первая. Крах - Александр Гракх

— Ты многого не знаешь, Рамина… Собственно говоря, ты даже не имеешь представления о той стране, где ты провела последний год. Здесь положение человека зависит от его политических взглядов. На меня открыли охоту очень влиятельные персоны, у которых нет никаких моральных ограничений. За их спинами полчища идеологически обработанного населения, средства массовой информации, сеть, тюрьмы, пыточные и много других, не менее действенных способов управления этим обществом…

Рамина сидела на полу в полной темноте, обняв руками коленки. Поправив порванное платье, она произнесла:

— Уэйн, если им нужен ты, то я не совсем понимаю, зачем ты вообще потащил меня за собой.

Полковник улыбнулся. Он слишком хорошо знал тех людей, с которыми имел дело.

— Я не знаю, что там замыслил глава Спектрата, но твоего происхождения вполне достаточно, чтобы ты пошла со мной по одному, какому-нибудь выдуманному делу…

— Делу? — Рамина немного смутилась. — Я же ни в чем не виновата?

— Это не имеет никакого значения… Цель — я, а ты лишь жертва, которую карательная машина государства безжалостно закатает в землю вместе со мной…

— Мне кажется, что ты действительно сумасшедший параноик… — Рамина принялась массировать свои виски. — Филипс, с которым я имела разговор на дне рождения внучек покойного главы государства, уже упоминал о твоём душевном нездоровье… Говорил, что, якобы, ты взял на борт младенца в качестве члена экипажа… Это правда?

Полковник глубоко вдохнул и выдохнул, задрав при этом голову. Чтобы рассказать историю про Джошуа, у Орокина ушла бы уйма времени, поэтому он перевел разговор в другое русло.

— Рамина, ты знаешь кто такой Алан Филипс?

— Нет и не хочу знать, — Рамина тяжело задышала, плохо перенося колоритные запахи контейнера. — Я думаю, что ты втянул меня в какую — то темную историю. Не стоило бы тебе доверять, тем более мы вообще виделись несколько раз…

— Рамина, как только мы выберемся, обещаю тебе, ты окажешься дома…

Хуанди. Мысль о родном городе немного приободрила Рамину. Она была готова терпеть невзгоды и дальше, но стоило ли доверять этому человеку? «Непонятно, что у него на уме», — Джоши вытянула ноги, икрами почувствовав холодный пол.

— Куда мы вообще направляемся? — спросила она, но уже более спокойным тоном.

— В пустоши… — ответил Орокин. — За южные рубежи метрополии…

— Но, насколько знаю я, там лишь одичавшие племена…

— Да, — согласился полковник, — но они под моим полным контролем…

«А он действительно, по — моему, того…» — пронеслось у Рамины в голове.

— Ты у них вождь? — язвительным тоном спросила она.

— Нет, я у них духовный лидер, — с серьёзным выражением лица произнес Орокин.

Рамина рассмеялась. Её нервный смех, навеянный представлениями о том, что она заперта глубоко под землей в мусорном контейнере с откровенным, по её мнению, психом, отразился от стен, превращаясь в истеричную какофонию.

— Я понимаю твой смех, — произнес полковник. — Но чтобы ты понимала, как следует тебе себя вести, расскажу тебе о пустошах немного больше…

— Налево! — голос, прозвучавший возле уха полковника, бредущего с мешком на голове под конвоем охраны, вернул его в реальность.

«Так, я её просвещал о событиях в великих пустошах, пока мы не приехали. Затем, когда контейнер открылся, я помню резкий свет, ударивший в глаза… Свет многих фонарей… Потом удар чем — то тяжелым по голове… Похоже, приклад…» — ощутив под ногами ворсистый ковер, Орокин пришел к выводу, что его ведут по коридорам какого — то правительственного учреждения. Через некоторое время послышался скрип двери, после чего полковника усадили на что-то мягкое. Ослабив шнур на шее, его голову, наконец, освободили от плотного мешка.

Пред ним предстал стол, выточенный из цельного куска мрамора. Возле ножек виднелись контакты обогревателей, поддерживающие температуру камня на комфортном для его обладателя уровне. Хозяин кабинета, коим являлся глава Спектрата Алан Филипс, пристально разглядывая гематому Орокина, строго произнес:

— Оставьте нас…

За спиной полковника послышались шаги, после чего дверь кабинета захлопнулась. Орокин огляделся по сторонам.

Стены, отделанные в «бюрократические» темно — коричневые тона, освещали светильники, представляющие собой отлитые в бронзе руки, держащие факелы. На краю стола лежала стопка книг. «Ливинсгейл Р. «История Римской Империи», «Орешник Т. «Время Пакта или как вернуть время Благоденствия и Процветания», Галструа В. «Сумерки Империй», Абалон К. «Хуанди — город мирового зла»… — читал про себя Орокин, пока не услышал голос Филипса.

— Какая встреча, Уэйн! Извини, что с тебя не сняли наручники… — Филипс посмотрел так, будто бы действительно сожалел. — Многие типажи, подобные тебе, мнят себя этакими таинственными агентами влияния, или как там у вас говорят? Однажды, один бравый гражданин, которого привили ко мне на допрос, умудрился развязать правую руку…

Филипс замолчал.

— Хотя, возможно, я и сам виноват — не завязал ремень как следует… Так вот, этот бывший вояка не решился освобождать свою другую прикованную руку. Вместо этого, он, дотянувшись рукой до столика с хирургическими инструментами, взял оттуда скальпель и, затаившись, выжидал целую ночь, пока я не продолжу допрос… Уэйн, ты помнишь наш армейский девиз — «Удачливым сукиным сынам всегда везет»? Действительно, подхожу я, значит, к нему, завязывая фартук, и вдруг замечаю, что на его оголенном бедре сидит муха. Большая жирная муха, представляешь, Орокин? Я не шагаю к столику с инструментами, который стоит у изголовья этого вояки, а смещаюсь в сторону. Неожиданно это тело вскакивает и начинает махать перед моим носом скальпелем, пытаясь произнести какие — то ругательства в мой адрес.

Я застыл от неожиданности, наблюдая, как предатель начинает впадать в истерику, понимая, что его внезапная атака не достигла цели. Ртом, избавленным от языка, губами, покрытыми кровавой пеной, он рассказал мне о том комке напряжения и ненависти, которое копилось всю ночь в его руке, сжимающий скальпель… Хорошо, что я успел удалить ему глазные яблоки незадолго до того, как забыл пристегнуть его правую руку… Представляешь, этот гаденыш считал мои шаги, чтобы меня убить…

Орокин опустил голову и, задумавшись, слегка покачал головой. «Миру конец, — подумал он, иронично усмехнувшись, — и имя ему Алан Филипс… Как так могло произойти, что человечество, лавируя на грани катастрофы, привело к власти такую сумасшедшую личность, как Алан?»

— Алан, — тихо произнес Орокин пересохшим ртом, — ты безумец…

Филипс лишь улыбнулся, услышав этот пассаж.

— За год правления твоей марионетки, — продолжил говорить Орокин, разглядывая довольного собой собеседника, — мы проиграли Антарктику. Московия порвала с нами дипломатические отношения, а поселенцы западной Европы пытаются освободиться от протектората Акрита. А продовольственный бунт в Иерихоне? Житница метрополии сама осталась без хлеба под вашим чутким руководством. А Виктория, Алан? Ты знаешь, что в Виктории постоянные перебои с электричеством? Энергетические барьеры на южных рубежах повысили нагрузку на инфраструктуру города, обеспечивая защиту от племен и рейдеров пустоши, потому что большую часть ар мейских подразделений, расквартированных там, в срочном порядке перебросили в Антарктику…