Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

class="v">115. А прозвитель-царь Иван Васильевиць!

Уш ты хош, — цем тобя обрадую?

Тибя большим-то сыном Фёдором,

Ишша Фёдором тибя Ивановицём!»

Он выводит цяревиця на красно крыльцё.

120. Зрадова́лса тут прозвитель-царь:

Он берёт тут веть своего сына,

Он берёт его за белы руки;

Он целуёт в уста во сахарны жа;

Ишша сам говорыл таково слово:

125. «Уш ты ой еси, ты мой дядюшка!

Ишша цем тобя буду жаловать?

У тя злата-та, серебра не мене́ моего!»

128. Они пир средили, пировать стали.

116. Кострюк

(См. напев № 48)

А во́ Тау́лии́ во го́роди́!

А-да во Таулии хорошом-е!..

А поизволил наш царь-государь

Да царь Иван Васильевиць,

5. А поизволил жонитисе

Да не у нас, не у нас на Руси,

Да не у нас в каменной Москвы, —

Да у царя в Бальшой Орды

Да у его на родной сестры

10. Да на Марьи Демрюковны.

Собиралса наш царь-государь,

Да собиралса с цесны́м поездом;

Да и оттуль и поход уцинил,

Да и оттуль ис каменной Москвы.

15. Ишше здраво стал государь

Да церез реки быстрые,

Да церез морё синеё,

Да церез полё цистоё

К Кострюку в Бальшу Орду,

20. К Кострюку сыну Демрюковицю.

Говорил его дядюшка

Да Микита Родомановиць:

«Уш ты ой еси, Кострюк-Демрюк!

Ишша мы к табе (так) пришли

25. Да не с боём, не с дракою;

Да мы прышли к тобе посвататьсе

Да у тобя на родной сестры

Да на Марьи Демрюковны!»

Они сватались, сосваталисе

30. Да сло́во на́ слово поло́жилисе.

Собиралса наш царь-государь

За столы-те за дубовые,

Да за ествы сахарные,

Да за напитоцьки стоялые.

35. Пировал-жыровал государь.

Говорыл его дядюшка

Ишше Микита Родомановиць:

«Уш ты ой еси, Кострюк-Демрюк!

О́б цем сло́во было мо́лвленоё,

40. По рукам уда́реноё?»

А Кострюк поскакиваё,

А Кострюк поплясываё;

Он тому не ослышылсе;

Он выводит родну сестру

45. Да и́но (так) Марью Демрюковну

Да за нашого прозви́теля царя,

Да за Ивана-та Васильевиця,

Да за столы-ти за дубовые

Да за напитоцьки стоялые.

50. А пировал-жыровал государь;

А оттуль и поход уцинил,

Да оттуль из Бальшой Орды,

Ишше здраво стал государь

Церес полё цистоё,

55. Церес морё синеё,

А церес реки быстрые.

Ишше здраво стал государь

Во свою-ту в каменну Москву

Да он ко церкви соборною

60. Да ко манастырям церковные.

Да они веньцями повеньцялисе

Да перс<т>нями поменялисе.

Ешше здраво стал государь

Да во свою-ту в каменну Моск[в]у

65. За столы-те за дубовые,

Да за есвы сахарные,

За напитоцьки стоялые.

Да пировал-жыровал государь.

Говорил его шурин тут

70. Кострюк Демрюков сын:

«Уш ты ой, царь-государь!

У вас ес<т>ь ли в каменной Москвы,

У вас ес<т>ь ли таковы борьци

А со мной поборотисе,

75. А с Кострюком поводитисе?»

А говорил тут царь-государь

Да царь Иван Васильевиць:

«А любимой дядюшка!

Уш ты выйди на улоньку;

80. Да, Микита Родомановиць,

Затруби-ко в золотую трубу,

Щобы цю́ли за рекой за Москвой!»

Как выходит тут дядюшка

Да Микита Родомановиць —

85. Затрубил в золотую трубу.

Да уцюли за рекой за Москвой,

А учули три братёлка:

А перво́й брат Мишенька,

А второй брат Гришенька

90. Да трете́й брат Васенька.

Говорил как тут царь-государь:

«А любимой шурин мой!

А у миня питья́ — на столе,

А у миня борьци — на дворе,

95. Когда е<т>сь вера боротисе

Да ис дани, ис пошлины

Да из накла́ду великого!»

А Кострюк поскакиваёт,

А Кострюк поплясываёт;

100. А Кострюк церес стол скоцил —

А Кострюк питья́ сплескал.

А говорыла как родна сестра

Да ино Марья-та Демрюковна:

«Уш ты ой еси, Кострюк-Демрюк!

105. А не ходи ты боротисе

А ты из дани, ис пошлины

Да из накладу великого!»

А Кострюк паскакиваёт;

Он тому не ослышитьсе —

110. Он выходит на улоньку,

На крылецюшко красноё,

А о перила облегаитьсе.

А говорил как Мишенька:

«Уш ты ой еси, царь-государь!

115. Мне-ка не́ с ким боро́тисе!»

Говорыл как Гришенька:

«Уш ты еси, царь-государь!

Мне-ка не́ с ким ру́ки патра́ть*[297]».

Да говорыл как Васенька:

120. «Уш ты ой еси, царь государь!

Уш бы рад я боротисе,

С Кострюком бы поводитисе, —

Да я топе́ря со царе́ва кабака́,

Да болит буйна голова,

125. Да шипит ретиво серьцё!»

А наливают как цяру вина,

Да не велику — цетьвертинною,

А подавают Васеньки.

Да выпиваёт Васенька:

130. «Да спасибо ти[е]бе, царь-государь!

А опохме́лил бу́йну голову́, —

А не окатил ретива серьця,

А не звеселил добра молотьця!»

А наливают вторую цару́,

135. Да не велику — цетьвертинною,

А подавают Васеньки.

А выпиваёт Васенька:

«Да спасибо тебе, царь-государь

Да царь Иван Васильевиць!

140. А опохме́лил буйну́ голову́

А окати́л ретиво́ серьцё, —

А не звеселил добра молотьця!»

Наливают третю́ю чару́,

Да не велику — цетьвертинною,

145. Подавают Васеньки.

А выпиваёт Васенька:

«Да спасибо тибе, царь-государь!

А опохмелил буйну голову,

А окатил ретиво́ серьцё,

150. Да звеселил добра молотьця:

Уш я рат нынь боротисе

Да с Кострюком-то поводитисе

Я ис дани, ис пошлины,

Из накла́ду великого!»

155. Они стали боротисе.

А в первы́ Кострю́к броси́л,

А вторы́ Кострю́к броси́л.

А как Ва́сенька-то Хро́менькой

Он на ношку-то справилса,

160. А за лопотья-ти зграбилса —

Он прырвал лапотьё всё.