Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

богатыря не видети.

А мо́лоды Добрынюшка Микитиць млад

Ишша ездит Добрыня по цисту полю,

110. А уцитьсе на тур богатырской жа:

А правай рукой копьём шу́рматит* (так),

А левой рукой он потхватыват.

А крыцит, как здыцит* полениця удалая

Да стар казак Илья Муровиць:

115. «А пора, полениця, с тобой съехатьсе,

А пора, полениця, нам по[б]рататьсе!»

А Добрынюшка тут испужаитьсе,

А конь-о[т] под им подпинаитьсе.

А бьёт он коня по тусьним* (так) ребрам:

120. «Уш ты вольцья ты сыть, [с]травеной (так) мешок!

Ишша що ты тако потпинаисьсе,

Надо мной над богатырем надсмехаисьсе?»

Крыцит полениця удалая,

Ишша стар-о казак Илья Муровиць:

125. «На уезд уш тобе не уехати!»

Как две горы вместя́х столконулисе, —

Два богатыря вместя́х съежжалисе.

Они бились палками воинныма —

По насаткам палки розгорялисе (так):

130. Они друг веть друга не ранили,

А кидали палки на сыру землю.

Они секлись са́блеми вострыма —

Ишше сабельки пошорба́лисе (так):

Они веть друг друга не ранили,

135. Они кидали сабли на сыру́ землю.

А кололись копьеми вострыма —

Друг веть друга не ранили,

По насаткам копья обломалисе:

А кидали они копья на сыру землю.

140. Слезовали богатыри со добрых коней,

А схватились богатыри во плотно́й тут бой.

Ильина нога да окатиласе,

Окатиласе да нога левая —

Ишша сплыл Добрыня на белы груди,

145. Ишша хоцёт пороть груди белы жэ,

Он хо́цё смотреть ретиво́ серьцё,

Ишша сам говорыл таково слово:

«Що не цесь-хвала мо[ло]децькая,

А-й не выслуга богатырска жа —

150. А убить полениця (так) во цистом поли

А бес спросу ей и без ведома;

Уш ты, ох, полениця удалая!

Ты кое́й земли, коёго го́рода?»

Говорит полениця удалая:

155. «Ишша был бы у тя я на белых грудях, —

Не спросил бы не дядины, не вотьцины,

А порол бы у тя я груди белы жа,

А смотрел бы у тя я ретиво́ серьцё.

Я ис славного города ис Киева;

160. Ишше стар казак да Илья Муровиць,

Илья Муровиць сын Ивановиць!»

А и молоды Добрынюшка Микитиць млад

Ишше ска́цёт он со белых грудей,

Ишше па́дат ему во резвы ноги:

165. «Уш ты батюшко наш, стары́й казак!

Ты прости миня в таковой вины!»

Они скоро скацют на добрых коней.

А Илья поехал по цисту полю.

А Добрыня поехал к своей ма́тёнки,

170. А к цесной вдовы Омыльфы Тимофе́ёвны;

Становил коня к дубову столбу,

Он везал коня к золоту кольцю.

А в грыдьню́ идёт, — Богу молитьсе,

Своей матёнки да поклоня́етьсе:

175. «Уш ты здра́стуёшь, моя матёнка,

Ишша та жа Омыльфа Тимофеёвна!» —

«Уш ты здра́свуёш, моё дитятко

А и молоды Добрынюшка Микитиць млад!»

Говорыл Добрынюшка Микитиць-от,

180. Говорыл он веть своей ма́тёнки:

«Ишша был я Добрыня во цистом поли;

Я побил поленицю удалую,

Я стару (так) казака Илью Муровиця!»

Говорыла тут да родна матушка,

185. Ишша та вдова Омыльфа Тимофеёвна.

«Уш ты ой еси, моё дитетко,

Ишша молоды Добрынюшка Микитиць млад!

Ишша то веть тибе родной батюшко!»

Ишша тут ему за беду стало,

190. За ту круцынушку великую.

Он веть скоро скацёт на добра коня,

192. Он поехал тут по цисту полю.

(Дальше сказительница не поет, а сказала мне следующее «Он хотел убить поленицу, но не нашел его. Илья Муромец падал нарочно, чтобы научить Добрыню».)

114. Купанье Добрыни и бой его со змеем Горынищем

(См. напев № 46)

А молоды Добрынюшка Микитиць млад

Не в полном уми, не в полном разуми,

Не в великом Добрынюшка возрости.

Надеваёт Добрыня платьё цветноё;

5. Он пошол как Добрыня на конюшон двор;

Берёт как свойёго добра коня,

Он добра-та коня со семи цепе́й;

Он накладыват уздицю тосмянную;

Он вуздат во уздильця булатные;

10. Он накидывал Добрынюшка войлуцёк,

Он на войлуцёк Добрынюшка седёлышко;

Потпрегал он двенатцеть потпруженёк,

Ишша две потпрушки потпрегаюци —

Да не ради басы, ради крепости:

15. Да не шшиб бы богатыря доброй конь,

Не оставил бы богатыря в цистом поли.

Скоро он скацёт на добра коня;

А берёт он с собой только тугой лук,

Ишша тугой-от лук, калену стрелу.

20. Ишша едёт Добрыня по цисту полю, —

Во цистом-то поли курева стоит,

В куревы как богатыря не видети.

Ишша ехал Добрыня день до вецера,

Он темну-ту ноць до бела свету,

25. Не пиваюци он, не едаюци

Да добру коню отдо́ху не дава́юци.

Да приехал Добрыня ко меньшой реки,

Ко меньшой-то реки, ко синю морю.

Скиновал тут Добрыня платьё цветноё,

30. Ишша нак[293] веть Добрынюшка до нитоцьки,

Оставлят только Добрыня один пухо́в колпак.

Ишша поплыл Добрыня по синю морю,

Ишша выплыл Добрыня на перву струю;

Богатырьско-то серьцё зарывьциво,

35. Да зарывьциво-то серьцё заплывьциво:

Ишша поплыл Добрыня на втору струю, —

Да втора-та струя была относиста,

Отнесла как Добрыню за синё морё.

И там плават змеишшо Горынишшо:

40. «Сказали, от Добрыни мне-ка сме́рть будё (так).

А нынь веть Добрыня у миня в руках;

А хоцю́ я, Добрыню хоть целком сглону́,

Да хоцю́ я, Добрыню хоть с конём стопцю!»

А молоды Добрынюшка Микитиць млад

45. Ишша тут жа змеишшу возмолилосе[294]:

«Уш ты, ох, змеишшо Горынишшо!

Уш ты дай мне строку на малой цяс

Ишша выплыть Добрынюшки на кру́т берек[295]

А и на тот же Добрыни россыпной песок!»

50. Тут же змеишшо Горынишшо

Да даёт ему строку на малой цяс —

А молоды Добрынюшки Микитицю.

А выплыл Добрынюшка