Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев

«Такое надо помнить и понимать, что родные и близкие мы люди. Держаться надо друг за дружку, а не враждовать! — думал Володарь. — А то вот Игоревич! Клятву преступил, зло великое содеял, а что получил? Во Владимире не удержался, из Червеня сбежал».

Отпустив сестру, стал Володарь размышлять о другом.

Помогут ли половцы? — Вот что волновало его теперь прежде всего.

ГЛАВА 79

Игоревич, как и обещал в грамоте, выехал со своей немногочисленной дружиной в степь искать половцев. — Имею вести, хан Боняк идёт на Волынь. Такое дело! Святополк его звал супротив нас с тобою, — говорил бывший князь Волынский Володарю во время их короткой встречи в шатре под стенами Перемышля. — Поганым же, им всё одно, с кем ратиться. Лишь бы добыток был. Такое дело.

Не хотел бы я допускать половцев Боняка на Червонную Русь, — возражал, мрачно взирая на огонь в походном очаге, Ростиславич. — Ты правильно сказал, князь Давид. Им всё равно, кого грабить. Нас, Святополка, угров. Разорят сёла, городки, опустошат землю. Скот угонят, людей в невольники заберут.

— Я, коли уговорюсь с Боняком, уведу их под Владимир. Не бойся, княже! Твою волость они не тронут! Не пострадает Русь Червонная! — принялся убеждать его, выразительно размахивая руками с короткими толстыми перстами, Игоревич. — Ты уразумей: угры — они хуже половцев! Мало того, что сёла и нивы пожгут да гадости всякие учинят, дак ещё и веру свою папежскую учнут нам навязывать. Такое дело. Костёлы свои понаставят всюду, в церквах же лат их конюшни устроят! Такое уже бывало!

— Это ты верно говоришь, — согласился Володарь. — Что же. Он сокрушённо вздохнул. — Выбор у меня небогат. Будь по-твоему, князь Давид. Халдей! — обернулся Ростиславич к сидевшему сзади, в углу шатра, хазарину. — Поедешь с князем Давидом вместе в степь. Возьми с собой десяток гридней. И шли вестника, как там у вас что...

Трудно было Володарю иметь союз со злейшим своим врагом, но иного пути он не видел. Одно желание: оберечь Русь Червонную от разорения — заставило его на прощание пожать Игоревичу руку.

Давид с Халдеем ускакали ночью по Кодымскому шляху на юго-восток. А рано поутру скорый гонец с угорского рубежа принёс злую весть:

— Рать угорская перешла Горбы. У Синих Вод и через Яблоницкий перевал в Русь вышли. Ведут угров два бискупа латинских — Купан и Лаврентий. Король Коломан такожде с войском.

— Велико ли воинство угорское? — вопросил, хмурясь, озабоченный Володарь.

— Да тыщ сто! — выпалил, не раздумывая, гонец — молодой русин в узорчатом кинтаре поверх кольчатого доспеха и мягких горных постолах, в которых, как рассказывают горцы-гуцулы, нога чует каждый камешек.

«У страха глаза велики!» — Володарь невольно улыбнулся и отпустил гонца в гридницу. Пускай отдохнёт — нелёгкий выдался ему путь.

Вместе с воеводой Вереном князь поднялся на крепостную стену.

В городе начались бурные приготовления к обороне. Загремели в кузнях молоты. Даже старики, женщины и подростки примеряли кольчуги, готовясь встать на защиту Перемышля бок о бок с дружинниками Володаря. Купцы, ремественники, людины из окрестных сёл и слобод — все стекались в город и помогали воинам, чем могли. Задымились огромные чаны с варом — кипящей смолой, которой обливали осаждающих во время штурма крепости.

...Угры появились с полуденной стороны. Быстро продвигалось берегом Вагры большое оборуженное копьями войско. На солнце сверкали шлемы, серебрились кольчуги, посверкивали выхваченные из ножей сабли, которыми лихие мадьярские вершники угрожающе махали в воздухе, выкрикивая угрозы. Над головами воинов взметнулся королевский стяг — два золотистых ангела и корона святого Стефана на небесно-голубом фоне.

Передние всадники поворотили налево, доскакали почти до каменистого берега Сана. В сторону крепости полетели стрелы.

Володарь, облачившийся в кольчугу (одевался с трудом, стиснув зубы, раненая рука болела, создавая немалые неудобства), с десницей на перевязи, в плосковерхом мисюрском шеломе с бармицей, смотрел, как располагается под стенами огромная вражеская рать. Почему-то вспомнилось, как Коломан хвалил здешние земли, как причмокивал языком, описывая их богатство и плодородие.

«Вот и дорвался, волче!» — Ростиславич зло скрипнул зубами.

Брат Василько уехал в Теребовлю. Хоть и не мог он руководить обороной города, но всё-таки полагал, что присутствие князя ободрит жителей. Имелись сведения, что часть угров, перешедшая через Яблоницкий перевал, ушла в сторону Днестра и, значит, могла появиться у стен главного Василькова города. Видимо, замышлял Коломан разбить их поодиночке.

Рядом с Володарем крутился Юрий Вышатич, передавал короткие княжеские повеления, здесь же находился, стискивая в деснице рукоять меча, Радко. Кольчужная бармица спадала ему сзади на плечи.

Володарь оторвал взор от копившихся внизу угров, огляделся вокруг. Не только дружинники, но и многие мирные горожане высыпали на степы, вооружившись щитами и копьями, некоторые были в добротных кольчугах и даже зерцалах[290]. Вот неподалёку, у соседнего зубца расположился какой-то невысокий, стройный ратник в блестящей на солнце дощатой броне, в остроконечном шеломе и с маской на лице, закрывающей скулы и нос.

«Молодой, верно. Бороды нет», — подумал князь.

Впрочем, о ратнике этом он тотчас забыл и пошёл, прикрываясь щитом, вдоль стены, приказывая поднять на заборол ёмкости с пахучим смоляным варом.

— Князь! Матушка тебя кличет, — оповестил молоденький гридень. — Сожидает внизу.

— Передай: сейчас приду. — Володарь нахмурился и сокрушённо вздохнул.

Старая Ланка не захотела покидать Перемышль и уехать в надёжную Тустань вместе с невестками и внучатами, как ни уговаривали её Володарь с Васильком.

— Пригодятся тебе, сын, советы мои! Нечего мне хорониться! Сама я угринка еси, не тронет Коломан тётку свою! — объявила она решительно, гордо вскинув вверх седую голову.

Вот и сейчас стояла княгиня-мать посреди двора в долгой дорожной мятелии тёмно-багряного цвета, в узорчатом мафории, покрывающем голову и плечи, словно в дорогу собралась.

Увидев подошедшего сына, объявила Ланка:

— Вот ты Игоревича слушаешь, ворога злого! Ждёшь, что половцев он под