Рапсодия гнева - Дмитрий Янковский

– Дурак ты… – тихо повторил Саша. – Ну и хрен с тобой. Живи как знаешь. Хотя, видят боги, я тебе раз десять предлагал смотаться отсюда к маменьке в Москву. Не захотел.

Японец подошел к окну и хмуро уставился на залитый солнцем двор.

– А знаешь, почему не захотел? – Фролов и не думал сдавать позиции. – Потому что самому надоело быть амебой, которая ничего, ровным счетом ничего в этой жизни не сделала. Ты понял, что можно жить иначе, захотел так пожить. Как в книгах. Да? Это ведь как вино, я знаю. Первые успехи, первые победы. Вот ты и напился допьяна новым ощущением мира, а теперь у тебя жуткая похмелюга.

Японец молчал, Таня смотрела на него с жалостью.

– Ты знаешь, что прав. Ты знаешь, что в собственных мечтах поступил бы так же… – напористо продолжал Саша.

– Так то в мечтах! – на полуслове оборвал его Женька. – В мечтах можно все, что угодно… А в жизни все это…

– Больно? – так же резко вставил слово Фролов. – Больно, да? Так вот тем герой и отличается от размазни, что может отстаивать собственные моральные принципы, несмотря на вот эту самую боль. И знаешь, совсем нет разницы, зло ты творишь или добро. Веришь? Существуют и положительные герои, и отрицательные. Просто я по одну сторону, кто-то другой по другую. Каждый из нас выбрал знамя. И если мы столкнулись, значит, наши силы во многом равны, иначе он раздавил бы меня, даже не заметил бы. Или я его.

Саша почему-то подошел к столу, взял пистолет и, забросив его в черный непрозрачный пакет, валявшийся в углу, положил на диван рядом с собой.

– Ты победил, между прочим. – Он немного сбавил эмоциональный напор. – Не просто убил, а именно победил. Теперь юсовцы заведутся и всему миру покажут свои клыки, не прикрытые лучезарными улыбочками. Ты победил, не я. Но только дураки говорят о сладости побед… Лишь мелочные победы бывают сладкими, а настоящие, большие победы, вроде твоей, всегда оставляют в душе пустоту.

Японец не выдержал – на его глазах затрепетали первые слезы.

– Я даже скажу, почему победил ты, а не я… – В голосе Фролова послышались явственные нотки грусти. – Потому что тобой руководили любовь и жалость к этой вот девочке, а не ненависть, как мной. Ты так и не стал той частью Зла, которая необходима для торжества Добра. Ты просто остался Добром. Да, стал сильнее, ответственнее… Но я остался солдатом, а ты человеком. – Саша глубоко вздохнул и добавил: – Из таких, как я, получаются снайперы, а из таких, как ты… корректировщики.

Японец чуть сильнее ссутулил плечи:

– Не хочу я никем становиться. Хочу быть собой. А сам я пустое место… Вот и все. Жаль, что ты убрал пистолет… Мне бы как раз хватило одного патрона. Башку себе снести.

– Романтик… – Саша безнадежно махнул рукой, встал с дивана и прихватил пакет с пистолетом. – Вся твоя беда в том, что понавыдумывал ты себе всяких романтических красот и теперь мучаешься, оттого что с реальной жизнью они не имеют ничего общего. Тебе небось казалось, что после убийства будешь чувствовать себя гордым мстителем? Почувствовал? Добро пожаловать в реальную жизнь… рядовой.

– Иди ты… – еле слышно всхлипнул Женька.

– Ладно. Там у меня во. времянке кой-какая одежда осталась, пойду переоденусь, а то на бомжару похож. Для особо одаренных повторяю – с Лагерной ни шагу.

Жара протискивалась в кабинет через стекла и занавески, кондиционер захлебывался собственным гулом.

– Отправьте оперативную группу на место обнаружения брошенной машины, – говорил в телефонную трубку Владислав Петрович. – Можете без собаки, но тогда сами пойдете по следу. Ну так не задавайте идиотских вопросов! Да… Хорошо. Я и не думал, что он пойдет на вокзал. Поймите вы, наконец, что это не бомж и не восемнадцатилетний подросток. Это даже не матерый рецидивист. Это хуже. Читайте в ориентировке! У меня нет времени по десять раз разжевывать одно и то же! И еще. Обязательно пошлите группу захвата и наблюдения к его дому. Он уверен, что мы не будем действовать с такой элементарной простотой, поэтому запросто может туда сунуться. Все. Работайте.

Следователь недовольно бросил трубку на рычаг телефона, встал со стула и отпер сейф.

Груды бумаг. Груды. Но все это может пока подождать.

Он вынул из-под увесистых папок табельный «ПМ», достал из стола подмышечную кобуру рыжей кожи, надел, застегнул пистолет.

Глупо. Можно было бы взять хоть автомат, но все равно было бы глупо.

Почему-то именно сейчас, чувствуя уверенную тяжесть оружия, Владислав Петрович в полной мере осознал, что Сашу Фролова лучше иметь другом, чем врагом. Именно эта, всегда успокаивавшая тяжесть сейчас удручала обреченной бессмысленностью.

Да, маловато людей в группах захвата… Маловато. Но если добавить еще – засмеют. И так на каждом участке почти по десять человек: пять собровцев, по двое из «Беркута», участковый района и его помощник. Пришлось доказывать Деду, что на такого человека, как Фролов, может оказаться мало и десяти. Так что выпросить больше работников все равно не получится. Значит, надо не числом, а умением. Переиграть его надо, вот что.

Мститель хренов…

Владислав Петрович уже сложил для себя довольно ясную картину преступления. Совершенно понятно, почему парафиновый тест оказался отрицательным – Саша не дурак и, разумеется, стрелял в перчатках. Мало того, он ведь специально искал, за что можно сесть! Хотя бы эта дурацкая драка в парке… Потом буквально напал на омоновца в ЭКО.

До чего же умный… Сесть на несколько дней за мелочь, но зато полностью снять с себя подозрения в убийстве! Страшно другое… Хладнокровно убив Алекса Бертрана, он точно так же убивает двоих совершенно незнакомых американцев только для того, чтобы обеспечить себе безупречное алиби.

Уж куда безупречнее! Никому ведь не пришло бы в голову, что человек может незаметно сбежать из камеры райотдела, совершить два убийства и совершенно спокойно вернуться обратно! В камеру! Это вам не двух свидетелей предоставить. Это, извините, документально заверенное алиби, притом заверенное самой милицией… Да, до такого мог додуматься только Фролов.

Владислав Петрович был совершенно уверен в безупречности этой версии. Оставалось только одно тонкое место – эксперты в один голос кричат, что задержанный камеру не покидал, да и не мог покинуть никаким образом. Можно было бы подумать о сообщниках, но с такой винтовкой, из которой совершено убийство, может обращаться только высококлассный профессионал. Этому не научишься за ночь! Следователь специально наводил справки и знал, что обращению с КСК «Рысь» уже подготовленных снайперов учат не менее года.

Кроме Фролова, в городе не было никого, кто бы мог справиться с подобным оружием. Тоже, кстати, интересная случайность – незадолго до убийства погиб корректировщик Фролова. Владислав Петрович не верил в такие случайности. Во всем этом чувствовалась, а значит, была какая-то неуловимая пока общая нить.