Рапсодия гнева - Дмитрий Янковский

– Вот что значит дисциплина! – довольно подытожил Джек. – Стоять, не шевелиться!

Держа перед собой автомат, он прошел к машине, открыл дверцу и мотнул стволом:

– Загружайтесь! Только это… Пистолеты там, гранаты… Тоже на бетон. Ножи можете оставить. В зубах поковыряться.

Джек знал, что к собровцам ближе чем на четыре метра подходить не стоит. Даже с автоматом.

На бетон нехотя легли четыре «стечкина».

Когда посадка окончилась, Джек коротко вышиб прикладом стекло, чтоб хорошо видеть салон, и припугнул побледневшего от страха водилу:

– На самой большой скорости едешь отсюда как можно дальше! Понял? Везешь груз за объездную и там выгрузишь. Ясно? В салоне мой напарник. Так что не дури! Понял?

Водила, явно настоящий, со «скорой», быстро кивнул и схватился за ключ зажигания. Джек проследил, как машина вылетела на проезжую часть, и поторопился убраться с злополучного места. На левое плечо он закинул связку автоматов и фроловский мешок.

Скрывшись на склоне балки в зарослях лебеды, Джек отстегнул от автоматов все магазины и сложил их в мешок, туда же сунул' один ствол – на всякий случай. Ненужные автоматы он протер краем рубашки и швырнул в канаву, чтобы не бросались в глаза. Наверху раздались оживленные голоса обывателей. Джек заторопился.

На дне балки сверкал широкий ручей. Прыгая с камня на камень, Джек быстро спустился вниз, обогнул гаражи и чуть не грохнулся в загаженную коровьим навозом заводь. Чертыхнулся. Ладно! Пластиковым тапочкам ничего не будет – отмоются. Но голыми ногами – по навозу! А что делать? Придут с собаками через полчаса, и вся Лагерная медным тазом накроется. Вечно Фролов начудит, расхлебывай потом! Какого черта было ввязываться? Крутость проверить? Ну крут! Джек сплюнул от досады. Посмотрел наверх. На краю балки так никто и не появился – стрельба во дворе крепко припугнула любопытных. Он поправил мешок и побрел по воде, придерживаясь берега так, чтобы не сильно высовываться из-за растительности. Навозная жижа смачно чавкала, отпуская ноги. Над ручьем плотно висел рой насекомых – мухи, комары, слепни, – вся эта гадость норовила вцепиться в Джека и отпить крови или хотя бы куснуть. Солнце нещадно палило прямо в макушку – полдень. В пропаренной балке кишела насекомая и земноводная жизнь. Сквозь занудное гудение злобного роя кровососов отчетливо раздавался лягушачий ор. Пища и ее потребители существовали одной крепко спаянной семьей.

Наконец навозная заводь закончилась, и в нос отчетливо ударил крепкий винный запах. Бочки на винзаводе моют, потом сливают в ручей. Уроды.

Чавканье сменилось на плеск. Мух стало гораздо меньше. Прямо в воде попадались оставшиеся с войны руины домов. Расстрелянные обломки стен постепенно зарастали кустиками осоки. Джек подумал, что, если бы не навоз и не мешок за спиной, можно было даже полюбоваться этим зрелищем.

На берег он выбрался почти у вокзала, отсюда до Лагерной рукой подать. Лебеда накинулась на мокрые вонючие брюки, не давая идти. Джек смачно выругался, поправил очки и, разглядев тропинку, начал подниматься по склону.

Начальник УВД города генерал милиции Игорь Васильевич Дед хмуро сидел в кабинете и ждал звонка. Руки его бестолково перебирали бумаги в раскрытой папке, но голова была занята совершенно другим.

Коротко прозвучала мелодия вызова, генерал вздрогнул, нажал кнопку селектора.

– Дед слушает… – бесцветно произнес он.

Приятный женский голос ответил из динамика:

– Сергей Савельевич просит его принять.

– Отказать. Вообще послушай, Ирина, пусть они все пока обращаются к заму по оперативной, ладно? Я очень занят.

– Хорошо, Игорь Васильевич, – послушно донеслось из селектора.

Генерал грузно поднялся из кресла, подошел к плотно запертому окну, над которым чуть слышно шипел импортный кондиционер.

На город низвергались водопады солнечного огня. Дома выглядели выбеленными костями в жаркой пустыне, и лишь за шумной дорогой, ведущей к вокзалу, раскинулся длинный и узкий милицейский парк. Густая тенистая зелень, фонтан у памятника погибшим сотрудникам, молодые мамаши с колясками.

Дед сжал кулаки. Непонятность и неконтролируемость ситуации била по нервам сильнее, чем прямая опасность, с которой за время службы от сержанта до генерала приходилось сталкиваться не раз.

Неконтролируемость… На самом деле генерал знал, что огромная часть вины за происходящее лежала на нем самом. Убийство трех американцев только выглядело сокрушительной неожиданностью, но на практике безмотивных преступлений не бывает. На эту чертову «Миссию надежды» уже пару раз поступали скромные жалобы. Но Дед не реагировал.

Глупо.

Он прекрасно знал, кто и как подписывал американцам разрешение на миссионерскую деятельность, да и нарушения у них были настолько мелочные, что не стоили затраченного времени. Н-да… Наверно, все же стоили. Кому-то миссионеры все-таки плотно наступили на хвост. Хотя теперь уже ясно кому. Идиот этот Фролов, черт бы его побрал! Не устроил бы бойню, можно было бы собрать компромат и вполне законно вышибить заокеанских священников не только из города, но и вообще с Украины. А теперь что?

Стрелок… Лучше бы притащил имеющиеся сведения… Эти спецназовцы вечно думают не тем местом. Костика тоже избил… Хотя ему как раз давно уже надо было дать хороших чертей. Лоботряс…

Дед недолюбливал племянника, но не отдать команду на задержание обидчика члена семьи тоже не мог. Кто же знал, что Саша так сорвется! Все одно к одному… У Фролова хоть и железные нервы, но даже они не вынесли задержания через несколько часов после совершения убийства. Все бы убийства раскрывались так легко…

Дед невесело усмехнулся. Убийство раскрыто, а преступление – нет. За что же Фролов расстрелял троих американцев? Это ведь был не порыв, не рефлексы, а хорошо просчитанное, хладнокровное действие. Такая необдуманность и такие методы Саше были совершено несвойственны – во время службы в СОБРе он отличался как раз наименьшей склонностью к насилию, а тут отчебучил такое. Значит, была причина! Узнать бы ее…

Нюх опытного розыскника подсказывал генералу, что преступление, совершенное американцами, намного хуже того, что сделал Фролов. Но своими необдуманными действиями Саша начисто лишил органы правопорядка малейшей надежды на распутывание дела и наказание виновных. Теперь вся милиция ловит его самого!

«Надо будет поговорить с Фроловым, когда поймаем».

Неожиданно и громко зазвонил телефон, Дед снова вздрогнул. Нервы никуда не годятся!

– Генерал Дед слушает, – как можно спокойнее ответил он в трубку. – Да, я жду. Только вот что – пусть оружие сдадут в оружейку, десантники пусть ждут в вестибюле, возле дежурки, а офицера с переводчиком веди сюда. Нечего пренебрегать общими правилами. Ты приказ слышал? Перед мэром я сам как-нибудь отчитаюсь!