Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

этого его выкинули на улицу. Через несколько месяцев после выданного Ротенбергу кредита разразился финансовый кризис. Банковскую систему трясло. Межпромбанк, сооснователем которого был Пугачев (но заявлял, что уже не являлся прямым владельцем), оказался в чудовищных долгах, как и многие другие банки. Однако Центробанк не спешил пересматривать или реструктуризировать Межпромбанк взял в перекредитованные банки срочные кредиты, которые трудные времена. Другие оказались в более выгодном положении: вначале Центробанк оказал срочную помощь всей пострадавшей от кризиса банковской системе и выделил Межпромбанку 2,1 миллиарда срочных займов. Однако к лету 2010 года вернуть Центробанку кредит Межпромбанк не смог, и этот огромный долг стал рычагом, посредством которого правительство решило получить контроль над двумя судостроительными предприятиями Пугачева — «Северной верфью» и Балтийским заводом.

Несмотря на оптимистичные заявления Медведева о том, что степень участия государства в экономике снизится, Путин решил основать государственную судостроительную корпорацию и назначить председателем ближайшего соратника и автора схемы экспроприации ЮКОСа Игоря Сечина. Судостроительные предприятия Пугачева в санкт-петербургском морском порту были серьезными активами. «Северная верфь» и Балтийский завод считались крупнейшими оборонными судостроительными заводами страны, производителями военных кораблей. В модернизацию производства Пугачев вложил огромные средства, и судостроительные верфи стали первыми претендентами на заключение многомиллионного контракта между Россией и Францией. Планировалось строительство двух военных кораблей типа «Мистраль» для российского флота.

Когда Путин впервые приехал на верфи по случаю спуска на воду первого атомного ледокола «50 лет Победы», он не поверил своим глазам.

— Я помню его изумление, — сказал Пугачев. — На ледоколе были бассейн, сад, оранжерея. Он стоил более миллиарда долларов. Но Путин не мог этого понять. На его взгляд, частый владелец может печь булочки, но не может производить военные корабли и ледоколы. Мне принадлежало оборонное судостроительное производство, и Путина это не устраивало. Он считал, что я не должен быть владельцем. Он — советский человек, чекист. Я думаю, именно тогда он и решил забрать у меня заводы.

В ноябре 2009 года Путин позвонил Пугачеву, предложил встретиться и сказал, что правительство собирается основать судостроительную корпорацию. Пугачев понял, что его судостроительному бизнесу пришел конец. Путин сказал, что председательствовать будет Сечин.

— Он сказал мне: «Слушай, у тебя с ним будут большие проблемы. Не хочешь продать?»

Но в те дни Пугачев все еще надеялся прийти к каким-то соглашениям. Производство стоило ему уйму денег. Заводы имели государственные контракты на десятки миллиардов долларов. Он попросил 10 миллиардов. После недолгих переговоров министр финансов Алексей Кудрин сказал, что правительство выплатит 5 миллиардов. Пугачев согласился.

Но, как сказал Пугачев, Сечин решил получить эти заводы за часть стоимости. Это был послекризисный год, и у новоиспеченной государственной корпорации вообще не было денег. И хотя Пугачев заявил, что к менеджменту Межпромбанка отношения больше не имеет, он согласился отдать свои доли в судостроительных предприятиях в рамках двустороннего соглашения с Центробанком как возврат 2,1 миллиарда долларов срочных займов. Независимые аудиторы из ВВО оценили их в 3,5 миллиарда долларов, японский инвестиционный банк Котпга — от 2,2 до 4,2 миллиарда. Продажа активов должна была с лихвой покрыть долги.

Однако вместо подготовки к торгам в октябре 2010 года Центробанк внезапно отозвал лицензию у Межпромбанка за непогашение процентов, а затем подал иск на изъятие акций судостроительных предприятий. Это повлекло за собой цепь событий, завершившихся в 2012 году вынужденной продажей активов. Процедуры подозрительно напоминали схему отъема ЮКОСа. Московский суд на закрытом заседании санкционировал продажу «Северной верфи» и Балтийского завода за часть цены — они отошли сечинской государственной Объединенной судостроительной корпорации за 415 и 7,5 миллиона соответственно.

Государству не нужны были те огромные суммы, которые позволили бы Межпромбанку оплатить свои долги — вместо этого оно купило судостроительные верфи Пугачева за мизерную долю от их реальной стоимости. И снова люди Путина для отъема стратегических активов использовали судебную систему.

— Они отозвали лицензию Межпромбанка, это стало началом рейдерского захвата. После этого могло случиться все что угодно.

На Пугачева был открыт сезон охоты — вскоре у него забрали последние активы. Проект недвижимости на Красной площади, в рамках которого Путин несколько лет назад передал ему права на строительство, был отозван Управлением делами президента без всякой компенсации. Затем рейдеры принялись за коксодобывающую «Енисейскую промышленную компанию» (ЕПК). И хотя Пугачев считал, что уже договорился о ее продаже консорциуму во главе с близким другом президента Чечни Русланом Байсаровым (покупатели даже анонсировали сделку в прессе) за 4 миллиарда долларов, сразу после первого транша в 150 миллионов правительство отозвало лицензию ЕПК на право разработки и добычи Элегестского месторождения и передало ее новой компании Байсарова.

Пока Медведев взывал к необходимости сократить присутствие государства в экономике и требовал от силовиков «прекратить кошмарить бизнес», Путин и Сечин инициировали прицельную атаку. Это наглядный пример того, какими изощренными методами стало пользоваться путинское государство. Вместо того, чтобы через продажу судостроительных заводов получить деньги для покрытия долгов, Пугачева обвинили в банкротстве Межпромбанка, что грозило ему уголовным преследованием. Его обвинили в том, что на пике кризиса 2008 года он перевел на швейцарский счет 700 миллионов собственных средств со своего личного счета в банке.

Человек, который сумел привести Путина в Кремль, становился изгоем. Пугачев больше не соответствовал целям режима и не считался достаточно лояльным. КГБ следил за ним и прослушивал в московском офисе его встречи с Юмашевым, Авеном, министром финансов Алексеем Кудриным и главами крупных государственных банков. Комитетчики слышали, каким непочтительным тоном они обсуждали Путина и как резко критиковали работу его системы.

— Он поплатился за свой язык, — сказал один олигарх.

Пугачев попытался получить гражданство Франции, где он с начала девяностых годов владел виллой и куда позже решил бежать из страны. Это еще больше разозлило сторонников жесткой политики.

Мы встретились в сентябре 2014 года в офисе Пугачева в Найтсбридже — излюбленном лондонском районе российских олигархов. За углом располагался роскошный отель Mandarin Oriental, где двумя годами ранее Игорь Сечин, уже прославившийся как сторонник жесткой политики Кремля, впервые обратился с речью к мировым инвесторам. Это случилось накануне захвата «Роснефтью» остатков частного нефтяного сектора. Напротив, в зеленом Лоундс-сквере, Роман Абрамович приобрел два особняка с лепниной. Все это — в двух шагах от эксклюзивных торговых гигантов — Harrods и Harvey Nichols. Чуть дальше, на Итон-сквер, расположилась резиденция Олега Дерипаски стоимостью 25 миллионов долларов. Этот магнат и торговец металлами женился на дочери зятя Ельцина Валентина Юмашева, а затем публично принес клятву верности государству Путина. Пугачев сказал, что лучше бы его офис был в другом месте. «Отвратительно», — заключил он. Такая концентрация денег Путина в пределах