Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка - Джеймс Хэдли Чейз

Он договаривался со строителями, уточнял списки мебели, которую еще должен был достать агент в Эксетере. К тому же он хотел поставить в доме немало и новой мебели. Рейкс обсуждал все это с Мери. Хотя они не были еще официально помолвлены, никто не сомневался, что свадьба состоится сразу после новоселья в Альвертоне. Рейкс хотел, чтобы помолвка была именно там.

Два дня Мери жила в его доме, нарочно сминала постель в отдельной комнате, которую по утрам убирала миссис Гамильтон. Служанка ценила такое соблюдение этикета — она не обманывалась, да Мери на это и не рассчитывала. Они вместе с Рейксом ходили по магазинам, навещали знакомых, часто подолгу гуляли у реки или на торфяниках. Сарлинг, Маунт-стрит и все кошмарные лондонские события отступили от Рейкса. Он вернулся в свою страну, в свою стихию, и стоило ему побыть здесь несколько часов, чтобы родные места, как и всегда, полностью захватили его. Но сейчас что-то все-таки изменилось, и он не мог этого не заметить. Переменились их отношения с Мери, и он не мог понять, кто виноват в этой перемене. Чтобы успокоить себя, он объяснял ее незримым присутствием Белль. И хотя знакомство с Белль ему навязали, подстроили обстоятельства, ее тень и здесь не отступала от него ни на шаг. Рейкс чувствовал, что и Мери не находит себе места. Бывало, он поворачивался к ней — и ловил ее задумчивый взгляд. Рейкс притворялся, что не замечает этого, и она, словно подыгрывая, отбрасывала грусть, заставляла себя шутить, изо всех сил пытаясь убедить его, что между ними все по-прежнему.

Но иногда притворство предавало Мери. Как-то ночью Рейкс проснулся и, чувствуя рядом с собой тепло девушки, коснулся ладонью ее щеки. К своему удивлению, он почувствовал, что она влажная от слез. Рейкс ласково приблизил ее лицо к своему и поцеловал в глаза.

— Отчего ты плачешь? — спросил он.

Немного погодя, набравшись смелости у темноты, она ответила:

— Это от счастья. Оттого, что ты здесь и у нас все еще впереди. Когда девушка счастлива, ей остаются только смех или слезы. Иногда мне нравится плакать от счастья, но не очень хочется, чтобы ты это видел. Мужчины всегда считают слезы признаком горя.

— Если что-то не так, ты бы мне сказала, правда?

— Да, если тебе стоило бы это знать.

— Если между нами что-то изменилось, я должен знать об этом. — Рука Рейкса скользнула по изгибу ее груди.

— У меня все есть. Никаких проблем. Так прости мне и эти глупые слезы.

Он прижал девушку к себе с той редкостной нежностью, которая жила между ними и правила ими. Потом, когда она уснула, он лежал, смотрел, как утолщался лунный луч на стене, постепенно превращаясь из тонкой рапиры в плоский римский меч. Рейкс понимал, что у него не все еще есть. Но недостающее со временем придет…

На другой день Рейкс и Мери ездили на аукцион в Майнхед. Накупили старинной серябряной посуды. На обратном пути остановились в кабачке «Якорь» в Дальвертоне выпить по стаканчику на вечер. Сидя бок о бок за стойкой, Рейкс и Мери рассматривали лисьи головы над камином, ели огромную фаршированную форель, и вдруг ни с того, ни с сего Мери спросила:

— Если бы тебе пришлось составлять список самого дорогого, что бы ты поставил в начале?

— Тебя, конечно.

— Потому что любишь? Я знаю, мы с тобой понимаем любовь по-разному, — вздохнула она. — Но все-таки меня, потому что ты действительно любишь, несмотря ни на что?

— Да, конечно. Но как понимать это «несмотря ни на что»?

— Я, в общем, даже не знаю. Пожалуй, я имею в виду настоящую любовь, а не просто желание вписать меня в картину, которую ты себе мысленно нарисовал. То есть мы, Альвертон, твоя отставка, дети, спокойная жизнь.

— Разумеется, и это тоже. Но все же больше всего я хочу иметь тебя. Да что с тобой стряслось?

— Два сухих мартини, я думаю, — засмеялась Мери.

— Выпей еще. Тогда вино уведет тебя совсем в другую сторону, — улыбнулся Рейкс.

Но по дороге домой он снова и снова задумывался над ее словами — что она все-таки хотела сказать? Раньше Мери, как и он, принимала их любовь как должное. Это не ревность. Мери прекрасно знала, что время от времени у него бывают другие женщины. И хорошо понимала, что после свадьбы не будет никого, кроме нее… ему уже не понадобятся другие. Потом его осенило: может быть, не она хочет мне что-то сказать, а, наоборот, ждет чего-нибудь от меня? Наверно, это дело с Сарлингом сказывается на мне, и она ждет доказательств того, что я не изменился. Какой-то зверь перебежал дорогу при свете фар.

— Лиса? — спросила Мери.

— Нет. Выдра. Путешествует. Наверно, бежит из Барля в Экс.

У Рейкса не выходила из головы тяжелая поступь животного. В первый раз он увидел выдру восьмилетним мальчишкой, спрятавшись за запорошенным снегом дубом. Отец держал его за руку. В конце концов Эндрю не выдержал и полукрикнул, полузасмеялся, когда вниз скатилась старая выдра, растопырив лапы, стуча по льду хвостом. Шум испугал зверька.

Ему было тогда всего восемь лет… и вот уже восемь лет Рейксу так хотелось постоять там, держа в своей руке маленькую руку Мери.

Поздно вечером в среду Рейкс вернулся в Лондон. Белль обиделась, что в ту ночь он не спал с нею, но не подала виду. Рейкс перешел из одного мира в другой, и ему нужно было время, чтобы перестроиться.

В четверг он встретился с Бернерсом, и они обговорили последние детали ликвидации Сарлинга. Оставалось ждать, когда он приедет и предоставит им возможность действовать.

Рейкс заехал в клуб, потом вернулся на Маунт-стрит и подробно рассказал Белль об их плане.

В ту ночь Рейкс спал вместе с Белль. И ночь эта для него ничем не отличалась от других. Белль ему нужна, она нужна им, она должна принадлежать им до тех пор, пока не будет использована полностью.

Рейкс должен был ехать в Девон на уик-энд, но из Парижа позвонил Сарлинг и передал Белль, что возвратится, видимо, в субботу, так что вечером она может подвезти его в Меон-парк. Там он намеревался пробыть до понедельника.

На другое утро в восемь часов на Маунт-стрит опять зазвонил телефон. Белль подняла трубку. Сарлинг, снова из Парижа. Когда он закончил, Белль пошла в спальню. Там, в брюках и рубашке, сидел Рейкс. На шее у него болтался незавязанный галстук. Рейкс перестал причесываться и улыбнулся ей, такой большой и сильный, мужчина,