Норби - Андрей Валентинов

— Внимание! Старт!..

«Такси» неслышно воспарило в воздух, развернулось. Металлические створки в стене ангара разошлись в стороны, загудел двигатель. Через несколько секунд аппарат был уже среди темно-фиолетового неба. Нос задрался вверх, что-то сильно толкнуло в грудь, а затем навалилась тяжесть. Профессор перед стартом, конечно, предупредил, но ощущение оказалось не из самых приятных. К счастью, продолжалось это не очень долго. Тяжесть не исчезла, но дышать стало заметно легче.

Небо постепенно меняло цвет, становясь из фиолетового угольно-черным. Неярко сверкнули первые звезды.

— А у вас, на Клеменции, в космос можно свободно летать? — нарушила тишину фройляйн Фогель.

Господин Бенар негромко рассмеялся.

— Как у вас — на Северный полюс, никто не запрещает. Строй ракету — и вперед! Но есть три стационарные станции, на одну из них пускают туристов. А еще — школьников и студентов за успехи в учебе. Я был дважды, первый раз на первом году квадривиума. Если по-вашему, пятый класс.

Антек желчно позавидовал. Дальше летели молча, гул двигателей постепенно стих, исчезла и тяжесть. А потом он вдруг почувствовал, что поднимается в воздух. К счастью, не слишком высоко, ремни помешали.

— Ну, где-то так, — констатировал клементиец. — Кто тут хотел попасть в космос?

Антек прилип носом к стеклу. Звезды стали больше, разлетелись сверкающей россыпью. Не такие большие, как на экране, виденном им на подземном объекте, но сразу понятно — настоящие. Острые! Протяни палец, уколешься.

— И это все? — внезапно проговорила фройляйн Фогель, а затем прочитала на непонятном французском.

Mais finalement, l'obscurité est apparue.

Et je suis mort paisiblement, embrassé par l'aube froide.

Et rien de plus? Oui comme c'est le cas?

Le rideau s'est levé et j'ai tout attendu sans succès.[54]

Обернулась к Антеку:

— Переводить не буду. Ладно?

— Ну-у, госпожа Фогель, — протянул профессор. — Что же вы так мрачно? Бодлер писал вовсе не о космосе!

Главный Янки откашлялся, промокнул губы платком.

— Действительно! А скажите, профессор, какая здесь температура?

Девушка негромко рассмеялась:

— Неужели это тебя в самом деле интересует?

Антек мало что понял, да и не особо старался. Кажется, фройляйн Фогель космос не понравился. Жаль! Сам он глядел, не отрываясь, впитывая зрачками звездный огонь. Что бы ни случилось дальше, он это видел. Видел, видел, видел! Эх, если бы еще Маре показать!..

Внезапно вернулась тяжесть, сразу резким рывком. «Такси» вздрогнуло, пол ушел вниз.

— Впереди что-то есть, — молвил господин Бенар, взглянув на светящийся экран. — Странно.

Я представил, что нам навстречу мчит на полной скорости точно такое «такси», только с крупнокалиберным пулеметом. Два ковбоя посреди черной прерии. «Ты, кажется, плюнул в мою сторону, Джо Хантер?» Страх остался где-то внизу, в фиолетовой стратосфере. Антек, странный парень, определенно в телячьем восторге, Фогель расстроилась (с чего бы?), колобок. Что ему сделается, колобку? А вот я занимался полезным делом — ловил собственную мысль за узкий, скользкий хвост. Что-то мы делаем не так, в чем-то крупно ошибаемся.

— Whoa! — послышалось сзади. Кажется, поляк и вправду впечатлился. Вначале я не понял, но потом заметил справа огромную черную тень. Ковбой оказался весьма габаритным. Но двигатели работали не зря, на курсах мы явно расходились, и я встречного проигнорировал. Мало ли что летает вокруг старушки-Земли? Главное — не нам в лоб.

А мы действительно ошибаемся, и немцы, и французы, и премудрый Адди-барон, и само собой, наши доморощенные мудрецы. Встретились две планеты — фиолетовая Аргентина и голубая, в белесых пятнах, Земля (иллюминатор слева). И что мы делаем? Подбираем за ними крохи, склевываем, словно глупая курица. Ранцы, летательные аппараты, подземные бомбы.

— Что это? — негромко ахнула Фогель, явно забыв об извращенце-Бодлере.

Я посмотрел направо.

Свет солнца отогнал тень. Там, где только что клубилась чернота, проступил неровный скальный гребень. Под ним — обрыв, словно твердь с размаха рассекли тяжелым тесаком. На миг почудилось, будто на рваной поверхности видны жилы застывшего металла. Это продолжалось недолго, взгляд лишь скользнул, цепляясь за выступы и трещины — и все вновь покрыла тьма. Осколок неведомого исчезал среди равнодушных звезд.[55]

— Наши такое встречали, — не слишком уверенно заметил Жак Бенар. — Возможно, в Солнечной системе существовала еще одна планета, это — ее обломок.

Фогель обернулась, провожая взглядом уходящую тень, а я, наконец, пойм ал-таки главное. Встречали! Клементийцы вышли в космос, поэтому они и прилетели к нам, а не мы к ним. Летчики рассказывают, что в воздушном бою высота — чуть ли не главное преимущество. Надо брать не только их оружие и технологии, важно перехватить стратегию. Космос! Сейчас мы свалимся на Британию сверху, и никакие их «Харрикейны» нам не помеха. Нужны ракеты, нужны воздушные корабли, мы должны сами выйти в космос! И не через полвека, а прямо сейчас. Это не менее важно, чем обогащенный уран. Если из него все-таки слепят супер-бомбу, ее надо влепить точно в цель. Самолет можно перехватить. А ракету? Из-за облаков, внезапно, как снег на голову. Как Смерть на голову.

Я отогнал миражи и вновь поглядел на холодные безмолвные звезды. Вот оно! Космическое измерение, пока еще недоступное землянам. Кто первым им овладеет, тот победит. А что у нас есть? Национальный консультативный комитет по воздухоплаванию, энтузиасты, запускающие в год по самодельной ракете. Мало, мало! Но мы — страна эмигрантов, мы — «Мейфлауэр», у нас живет сотня национальностей, пусть будет и сто первая — клементийцы.

А я еще морщился, когда колобок требовал себе преференций! В состав Штатов следует включить еще один, и называться он будет — Новый Тауред!

— Спуск! — не без радости в голосе объявил профессор, и я лишь кивнул в ответ. Все идет правильно, надо лишь добраться до Вашингтона, войти в кабинет ФДР и убеждать, убеждать. Убедить!

Звезды исчезли, впереди — белые облака на фоне прозрачной синевы. Мы — тоже «Мейфлауэр», мы прокладываем путь.

* * *

Когда дышать стало легче, а небо начало приобретать привычный цвет, я оторвал голову от сиденья и облегченно вздохнул. Перегрузки вещь неприятная, но можно перетерпеть. Кажется, все в порядке, боевой экипаж жив и здоров, вот только колобок.